"Спекулянты появляются всегда, когда можно заработать денег. Это не уголовно-правовое понятие. Два дня назад по телефону, по дружбе, я с некоторыми из них разговаривал. И задал вопрос: ну что же вы придерживаете валюту? Ну, нам нужно платить по кредитам, – отвечают. – А если по сусекам поскрести? Ну, три миллиарда долларов у нас есть". И выложили ведь за милую душу на рынок свою заначку. И при этом все время подчеркивает: "Я, кстати, ничего не заставлял делать". "Заставлять нельзя", – говорит. Какой смешной. Правда-правда. Все чисто по дружбе. Чисто добровольно))
О здравоохранении: "У нас койки не для того, чтобы оздоравливать, а чтобы лечить". "Это неэффективные расходы!".
"То, что в последнее время было сделано московскими властями, правильно". А почему только московскими, если врачей по всей стране увольняют?
"Работать надо". Мишке лучше посидеть
Ответы Путина на вопросы корреспондента УНИАН вызвали в твиттере в основном нецензурные реакции. Новый раунд разговора про дальнейшее отращивание суверенитета, про США, оттяпавших Техас у Мексики, и очередное сравнение России с медведем многих выключил.
Роман Лейбов: Ой, нет, отключу, он все же совсем уже куку. Олимпиаду ему чуть не испортили. Старый кретин-бодрячок с гнилыми мозгами.
Глеб Морев: "Безусловно, вне сомнения, я уверен, неизбежно". Жалкий-2. Какой-то сеанс бытовой магии.
Пока Путин рассказывает, как на Украине всех "поизнасиловали", твиттер обсуждает мишку, которому вырвали зубы:
Лев Рубинштейн - об очевидном: "Речь нашего лидера отличалась образностью и метафоричностью", непременно скажет какой-нибудь из наиболее независимых комментаторов.
Метафоры, да. "Мишки", "Тайга", то, сё... Звериные метафоры, звериная образность. Это все из того же самого неизбывного дискурса: "Закон тайга, медведь прокурор", "Тамбовский волк тебе товарищ", "За козла ответишь"...
Роман Лейбов: Разменяв седьмой десяток, все гоняет поросяток.
Станислав Яковлев, тем не менее, нашел нечто обнадеживающее в речи Путина (помимо кашля, конечно): Самый важный момент пресс-конференции совершенно справедливо отметил Глеб Морев: Путин на самом деле полностью уверен в том, что он говорит. И чем все это закончится зависит, конечно, строго от того, насколько эта уверенность оправдана [добавлю уже от себя].
Однако же ни на какие серьезные и необратимые конфронтации он очевидно не настроен. Что, безусловно, к лучшему.
Вероника Романенкова, ТАСС, спрашивает об оправданности экономического разворота на восток - "подписания контрактов с Китаем и Турцией" (при том, что контракта с Турцией никакого не подписано).
Путин: "Контракт с Китаем не убыточный" (Романенкова, кстати, ничего такого не говорила).
Вопрос от РИА "Новости" (Песков объявил именно так, а не "Россия сегодня", Евгений Киселев расстроен, наверное): "Планирует ли правительство фиксацию курса рубля или деноминацию"?
Путин: "Вы имели в виду обязательную продажу валютной выручки? Нет, не планирует".
Нет, по-моему корреспондент РИА что-то другое имел в виду. С фиксацией-то, с фиксацией что? Доллар по 63 копейки, нет?
"Когда мы пытались настаивать, чтобы ополченцы оттуда ушли, из этих деревень, которые являются спорными, нам ответили: "Мы не можем оттуда уйти. У нас там дети живут! Жены! Сестры! Мы не хотим, чтобы их всех там поубивали, поизнасиловали". Путин, конечно же, не сомневается, что ровно так и обстоят дела. Ополчение уходит – приходят каратели, убивают и насилуют. На голубом глазу он все это. На весь мир.
"Ополчение Новороссии" (цитата), оказывается, возило военнослужащих из донецкого аэропорта в баню. "Можно улыбнуться на этот счет, конечно..." – говорит Путин. Но в зале никто не улыбается почему-то.
Евгений Рожков из "Вестей" сидит рядышком с Данилой Гальперовичем из "Голоса Америки". Евгению уже давали слово. Ждем, когда дадут Даниле. Чтобы было не только братство, но и равенство.
"Наши партнеры не остановились, они решили, что они теперь империя, а все остальные - вассалы, и нужно дожимать", - это о развитии отношений с Западом в последние 25 лет (после падения Берлинской стены). Это квинтэссенция путинского восприятия международной политики: сплошная "битва железных канцлеров". "Большой XIX век", "век империй", по выражению историка Эрика Хобсбаума, для президента России никогда не кончался. Впрочем, в словах Владимира Путина, уже не в первый раз, звучала глубокая обида. В этом, похоже, и следует искать корень его внешнеполитической активности, начиная с "Мюнхенской речи" 2007 года, когда стало понятно, что Кремль держит курс на конфронтацию с западными странами (хотя затем и последовала неубедительная медведевская "оттепель"). "Мы абсолютно раскрылись перед нашими партнерами... По любому вопросу мы встречаем оппонирование, борьбу с нами". Он очень обижен, даже Олимпиаду зачем-то приплел - "попытки дискредитировать подготовку к Олимпиаде". И аналогия с "мишкой", которому "вырвут зубы и сделают из него чучело", - печальное свидетельство того, насколько иррациональной стала российская политика. Беда в том, что политики-то как таковой давно нет: есть обиды, комплексы и страхи одного стареющего человека.
На вопрос УНИАН про погибших российских солдат так и не ответил.
А про Крым ответил "Первому каналу". В общих чертах: Крым к нынешней ситуации не имеет отношения, нас и так бы загнобили.