Новый закон «Об образовании», подушевое финансирование, различные системы оплаты труда – все эти нововведения призваны пробудить в директорах российских школ менеджерские способности и повысить качество образования в вверенных им учебных заведениях, хотя бы на несколько баллов ЕГЭ. Последнее обстоятельство, правда, с 1 января 2015 года перестает быть актуальным, поскольку президент страны во всеуслышание объявил, что эта оценка впредь не будет характеризовать работу губернаторов.

Каким образом это скажется на финансировании российских школ в ближайшем будущем пока можно только предполагать, однако и в тучные, сдобренные федеральными субсидиями временами директорам школ жилось непросто. Чтобы добиться повышения заработной платы учителя до средней по региону, приходилось избавляться от дополнительных специалистов, снимать доплаты за классное руководство, повышать нагрузку предметникам. И хотя в каждом регионе уровень средней заработной платы разный, как, впрочем, и стоимость обучения ученика, результат на выходе должен получаться конкурентноспособный, иначе – прощай, высшее образование. Причем суммы, которые приходят за учеником в школу, выглядят так – от 20-30 тысяч в регионе до 80-120 тысяч в Москве.

Тем не менее, все больше абитуриентов из провинции поступает в лучшие столичные вузы, и их подготовка свидетельствует о высоком качестве образования, полученном за такие небольшие деньги.

Каким образом директор школы может сделать свое учебное заведение успешным, Радио Свобода рассказали финалисты конкурса «Директор школы - 2014» директор школы № 1 (г. Красноярск) Вячеслав Ткаченко, директор школы № 3 (п. Советский, республика Марий-Эл) Сергей Новоселов и директор школы № 8, (г. Анжеро-Судженск, Кемеровская область) Жанна Подковыркина.

Сергей Новоселов, п. Советский, республика Марий-Эл:

- Я стал директором в 25 лет. Получилось это случайно, совершенно неожиданно: в 2007 году я, второй год работая в школе, выиграл конкурс молодых учителей, после чего меня заметили. Так я стал директором небольшой сельской школы, в которой на тот момент обучалось всего 89 ребят. Когда мне это предложили, я работал учителем английского языка. Вообще-то по диплому я учитель истории, но у меня есть несколько дополнительных профессий - педагог физической культуры по направлению баскетбол, учитель информатики, английского языка, психологии по направлению толерантность.

Просто, пока я учился в Марийском государственном педагогическом институте имени Крупской (а времена были непростые – нулевые годы), полдня, как правило, оставалось свободным, и нужно было чем-то заниматься. Ну, я и решил для себя, что было бы интересно изучать еще что-то.

Итак, я пришел директором в школу, в которой на тот момент уже прошел период аккредитации, и она ее не получила, поэтому стоял вопрос о лишении лицензии. То есть мне нужно было подготовить детей к срезовым работам по двум предметам, (а они написали 50 процентов по каждому предмету на "двойки"), чтобы через месяц они справились. Школа была очень необычная, дети обучались еще по смежной профессии. Рядом находилась конюшня, и после окончания 9-го класса ребята получали корочку с профессией "коневод-животновод" и "жокей". Они были очень увлечены конным видом спорта, занимались даже джигитовкой. Так получилось, что в какой-то момент в это поселок пришла туристическая фирма, которая занималась конным туризмом, и привлекла таким образом к сотрудничеству школу. И ребята туда приезжали даже из других районов, собрался большой класс…

Потенциал был, нужно было правильно всех мотивировать. Поэтому целый месяц они у нас учились с родителями, и мы старались объяснить, что не только лошадь важна, но и знания необходимы, что они пригодятся. Надо быть откровенным, иногда дети учатся в другом регионе, потому что родители хотят избавить себя от лишних забот. Это неправильно, и тяжело работать с родителями, которые не заинтересованы в своих детях.

Наверняка меня ребята тогда возненавидели, потому что я заставлял их постоянно работать. Поскольку жили они в интернате, я приходил в общежитие с утра, будил, заставлял идти в школу, приходил вечером и смотрел, чем они занимаются, держал связь с тренерами, которые на конюшне работали. Мы даже пригласили педагогов из столичных школ, искали спонсорские средства, чтобы оплачивать им командировочные, привозили преподавателей высших учебных заведений… В итоге через месяц школа получила аккредитацию.

Моя нынешняя школа расположена в районном центре всего Советского района, но проживает там не так много людей. Я сам учился в этом поселке, вырос и родился там, и детей сейчас во всех трех школах было столько, сколько 10 лет назад в каждой из них. Самая большая школа по плану рассчитана на 1299 мест, сегодня в ней обучается всего 794 ученика, это цифра недельной давности. Процесс реорганизации был просто необходим, но мы не присоединяли друг к другу здания, мы присоединяли коллективы, три коллектива – ученический, учительский и родительский.

Не было сокращено ни одного педагога, и появились дополнительные ставки, которые позволили организовать дополнительное образование, профильное обучение, сопровождение детей. Например, у нас в районе нет коррекционной школы, но еще до выхода нового закона об образовании, несколько лет назад мы получили лицензию на право работы по программе коррекционного вида. Мы преследовали две цели. Во-первых, у нас в районе много ребят, которым рекомендовано обучение по программе 7-8-го вида, и они остаются дома, не учатся, и второе, есть дети в школе, которые не занимаются, ничего не делают. И вот уже третий год у нас существуют классы начального звена, они называютсяклассы коррекционной педагогической поддержки. Там учатся дети сразу нескольких параллелей,у них специальное расписание, подготовленные педагоги, и они осваивают образовательную программу.

Сейчас у нас два класса коррекционно-педагогической поддержки – один в начальном звене. Там сосредоточены дети, которые по возрастным особенностям должны учиться в первом, втором, третьем или четвертом классах. Расписание составлено таким образом, что они по таким предметам, как музыка, физическая культура, рисование, занимаются в классах той возрастной параллели, к которой подходят, а основные предметы – чтение, письмо, окружающий мир – изучают с педагогом отдельно. У нас в этом классе 12 человек, и по основным предметам с ними проводятся индивидуальные занятия.

Дополнительные ставки потрачены на это – дефектолог, психолог, логопед, но из подушевого финансирования складывается определенный месячный фонд оплаты труда, и чем больше детей, тем больше фонд, тем больше я могу позволить себе ставок. К тому же на особенных детей идет дополнительное финансирование, поскольку мы получили лицензию.

Жанна Подковыркина, г.Анжеро-Судженск, Кемеровская область :

- Я учитель русского языка и литературы. В свою нынешнюю школу попала из другой школы, где работала завучем на экспериментальном хозяйстве, а сюда пришла уже директором. Я с детства знала, что я – управленец. Это даже не вопрос карьеры или удовлетворения амбиций, просто мне такая работа нравится, и я с удовольствием ее делаю. Не потому что я имею власть над людьми, ведь люди имеют надо мной не меньше власти, а потому что я такая. И все сложности я покорно принимаю, потому что сложностей у управленца немало.

За последние годы произошла важная перемена в нашем обществе: бюджетника перестали воспринимать как волонтера, работающего почти бесплатно. Еще недавно "бюджетник" было почти ругательное слово, это был тот, кто почти бесплатно работает на государство. Но в последние годы бюджеты в основном выполняли свои обязательства, зарплату учителя получали вовремя, и это изменило отношение к учительской профессии.

Потому что без помощи государства директор муниципального образовательного учреждения ничего не может сделать, ведь фонд оплаты труда формируется из бюджета. Да, директор может оптимизировать штат, но в моей конкретной школе мы пришли к заработной плате по экономике Кузбасса без проведения дополнительной оптимизации штатов.

Средняя нагрузка моих учителей в этом году – 29 часов. Когда я начинала работать, она была 21,5, и дальше только росла. Те, кто стоял у доски, меня поймут. Когда у учителя нагрузка выходит за 30 часов, неизбежно возникает чувство усталости. Невозможно работать по 36-42 часа и делать это хорошо. Человек изнашивается, и 6-ой, 7-ой, 8-ой урок по качеству совсем не тот, что 1-ый, 2-ой или 3-ий. Поэтому я вижу свою миссию в том, чтобы не позволить в погоне за зарплатой создать для учителей невыносимые для здоровья условия.

Надо понимать, что сиюминутного результата от прихода денег в школу не будет. Но если посмотреть в динамике, то обязательно в будущем это даст результат, потому что деньги дают возможность обора, селекции учителей. Пойдут не только те, кто не смог поступить на юридический или экономический, пойдут те, кто на самом деле понимает, что учитель – очень интересная профессия, что это круто – стать учителем. То есть через десятилетия это скажется, это долгосрочные вложения. А дать сегодня в 1,5 раза больше денег в фонд оплаты учителям, а завтра требовать 96 баллов по ЕГЭ и чтобы в МГУ поступали дети из глубинки, это нереальный запрос.

Учитель – всего лишь человек. Вот у нас 29 часов нагрузки в среднем, иногда и больше, это то, что учитель должен выполнять в силу своих должностных обязанностей, и если ему сегодня выложить на рабочий стол супергаджеты и требовать их использования… Давайте будем реалистами: не нужно заваливать школу всем этим, не имея возможности обучить педагогов, чтобы они почувствовали себя с этими инструментами комфортно. Когда на регионы вывалились немалые федеральные деньги на программы модернизации, я видела в некоторых учреждениях эффект затаривания. Не все работает. И урок – это не представление фокусника, из него никогда не уйдет живое общение, общение с книгой и так далее, и это всегда гораздо больше, чем информационные фишки, поэтому "гонка вооружений" здесь неуместна. И когда мы на это отвлекаем учителей, ничего не проходит бесследно. Оно с улицы войдет постепенно и станет неотъемлемой части обучения. Сейчас у меня ощущение чрезмерного давления по поводу IT-технологий.

Вячеслав Ткаченко, г.Красноярск:

- Наша школа находится в самом большом районе города Красноярска - Советском. Это спальный район, ничего нового не строится, и к нам приходит устоявшийся контингент - внуки тех людей, которые заканчивали эту школу. Это и бизнесмены, и рабочие заводов, и служащие, очень разношерстный народ. Родители – это сейчас самая большая, наверное, сложность. Потому что СМИ утвердждает, что школа «должна», и это четко оседает в головах, и чаще всего от родителей мы слышим именно это.

У нас краевые субсидии на ребенка идут – примерно 1 200 рублей на общие нужны, а за учеником приходит около 28 000. Учителя получают среднюю зарплату порядка 32 тысяч, она соизмерима по средней по региону, но немного не дотягивает. Если в идеале учитель будет работать на одну ставку, то мы никогда не придем к нужной заработной плате. В моем образовательном учреждении есть люди, которые работают на полторы ставки, есть в начальной школе учителя, которые ведут сразу два класса, потому что дефицит педагогов, но мне не пришлось никого увольнять.

Как директор, я обязан обеспечить зарплату, у меня и в контракте написано, что я за это отвечаю. И если не будет денег на оснащение, учитель продолжит выполнять работу с имеющимся ресурсов. Моя задача – этот ресурс распределить так, чтобы не было в одном месте слишком густо, а в другом пусто. Поэтому, как руководитель, я стараюсь обеспечить заказ учителя. Если педагог готов работать с современным оснащением, я не могу его не дать. Я даже готов внутри коллектива, например, для учителей русского языка сделать свой мини-конкурс и сказать: я дам требуемое тому-то и тому-то, если вы мне конкретно скажете, для чего вам это надо.

Есть другая проблема - стало сложнее работать с особыми детьми, 7-8-го вида. Мы выявляем таких, разговариваем с родителями, но эти дети все равно остаются в школе, и с ними надо что-то делать. Понятно, что удержать такого ребенка в классе дорогого стоит, но учить-то нужно всех. И меня волнует вопрос 10-го класса. Мы не можем отказать, если у нас есть места, когда приходит ребенок, про которого мы реально понимаем, что с его способностями ему лучше было бы получить рабочую профессию после 9-го класса. Но большинство родителей считают школу, похоже, камерой хранения, хотя таким детям в 10-м классе учиться очень трудно. То есть, если ребенок приходит в 10-ый класс, намереваясь поступить в вуз, а на уроках чувствует себя некомфортно, каких-то вещей просто не понимает в силу своих особенностей и не может их усвоить, отказатьего родителям я не могу по закону. С такими детьми очень трудно работать, и это большая проблема.

Классный час Свободы