Шарли Эбдо – это я. Можно ли оскорблять «чувства верующих»? «Развели тут толерантность и мультикультурализм». «Убивать, конечно, нельзя, но…»
Хорошую подборку карикатур из Charlie Hebdo публикует «Сноб».
На «Медузе» - биографии погибших в результате вчерашнего теракта. Вот, например, о 80-летнем Жорже Волинском:
Карикатурист, работавший для многих французских изданий, в том числе Le Monde, L’Humanité, Libération и Le Nouvel Observateur. Родился в Тунисе, изучал архитектуру в Париже, в 1960-е занялся рисованием. Во время студенческих волнений 1968-го участвовал в создании сатирического журнала L’Enragé. Рисовал карикатуры для Hara-Kiri и Charlie Hebdo — о политике и сексе. В мемуарах его жены («Жорж, если бы только знал») говорится, что его всю жизнь «преследовал призрак отца, умершего, когда Жорж был совсем молодым».
В фейсбуке много личных воспоминаний о встречах с его карикатурами, работами других французских карикатуристов и вообще о жизни этого поколения.
Ярослав Шимов: Вспомнил вдруг, из прошлой жизни: у кого-то из знакомых в Москве, еще в 90е годы, был привезенный из Франции альбом карикатур Жоржа Волински, мы его листали и ржали. А нынче Волински, 80-летнего старика, убили - и еще 11. Но еще одна плохая, очень плохая вещь, связанная с сегодняшним, - то, что уровень истерии в европейской общественной жизни и политике, и без того подскочивший в последние годы, возрастет еще больше. А здравого смысла, боюсь, почти не останется. Voila.
Максим Трудолюбов: Это очень большая трагедия, может быть европейский 9/11. Убиты карикатуристы - философы с карандашом в руке. Помню из детства картинки Жана Эффеля - эти карикатуры высмеивали Библию. В силу особенностей возрастания в СССР для меня это был первый источник по священной истории (книга "Сотворение мира"). Позже, лет в 15-16, я пошел в церковь и стал что-то там искать. И я пошел туда отчасти, потому что коммунист Эффель рисовал те картинки. Во многом благодаря тем картинкам я почувствовал интерес к "другому". А прочувствовав его, я уже не мог бы, при всем неофитстве, идти и громить, например, выставку каких-то издевательских штук, напоминающих иконы и физически бить людей за произнесение слов и воспроизведение образов. То, что произошло в Париже, это результат намеренного копания в головах у людей и вскармливания ненависти где-то в лишенном света подполье. Хочется передать глубокое сочувствие Франции, французам, европейцам. Может быть, людям там нет дела до нашего сочувствия: далеко во всех смыслах. Но о чем стоит подумать, так это о ненависти вокруг нас. Как легко ее раздувают, играют ею на российском официальном телевидении, используют в политике – потому что это очень просто. Вообще ничего не стоит
Станислав Львовский: Думаю весь день (не могу перестать) о длинном веке этих стариков, которых убили в редакции французской газеты. О том, сколько политических карикатур они на своем веку повидали, нарисовали, – и палач народов Тито туда поместился, и Карибский кризис, и зерновое эмбарго. И Хрущёв, собиравшийся многих похоронить; и Тэтчер с шахтёрами; и Ельцин (тоже с шахтёрами, другими, мало кто помнит); и бесконечное количество мелких дней, которые иначе как картиночками не остаются нигде, вообще, – слишком неважное, слишком неслышное, совсем однодневное. Вот это всё поместилось.
(Как же невообразимо их жаль, невозможно).
Забойный цех, – ну да, понятное дело. Но именно вот эти моменты, именно вотэтовотвсё. Не получается перестать, – как же их жаль, как невообразимо жалко их, стариков этих, невозможно, какой длинный век.
В России же, как всегда, все самобытно:
Особо популярна вот эта картинка:
Виктор Каплун: На «Франс 24» весь день непрерывным информационным потоком прямой эфир - все только о сегодняшней террористической атаке и убийстве журналистов Charlie hebdo и полицейских в центре Парижа. Вверху заголовок «la France "touchée dans son cœur"» (Франция – «выстрел в сердце»). Видео убийц с калашниковыми. Главный мотив: это – не вопрос правых или левых, не вопрос христиан, мусульман, иудеев или атеистов. Это атака на свободу и на право на дискуссию. На Францию. Имам Парижа: убитые журналисты – мученики свободы. Джон Керри, выражающий солидарность – по-французски. Отклики журналистов из разных стран.
И, с другой стороны, на Эхо Москвы - Сергей Шаргунов, российский атлет духа, по поводу произошедшего сегодня в Париже. Нет, он, конечно, выразил соболезнования близким убитых. Но главный урок, который "русский писатель и журналист" настойчиво предлагал вынести из происшедшего: не надо оскорблять чувства верующих.
Не знаю, как это назвать. Убогость.
Иван Давыдов: Фоном к сигарете включил зачем-то "Россию 24". Выдержал минуты полторы, но успел узнать, что в терактах против журналистов повинны собственники СМИ, норовящие за счет скандалов с мусульманами поднять тиражи. И еще - от некоей женщины-политолога, ручаться не могу, но, кажется, это была Нарочницкая, - что никакой свободы слова в Европе нет, а есть только свобода осквернять святыни.
Как назвать написанное Эдуардом Лимоновым, сеть просто не знает:
"Не убий!" учит нас христианская цивилизация. Исходя из заповедей - совершено злодеяние. Я его осуждаю, злодеяние.
Между тем, аналитики всего мира, раздумывая над происшедшим, приходят к выводу, что совершённое нападение - месть за неоднократные оскорбления, нанесённые пророку Моххамеду дерзкой и агрессивной редакцией.
Одно из последних оскорблений - карикатуры на пророка, опубликованные журналом 19 сентября 2012 года. Я тогда писал осуждающе в моём ЖЖ от 20 сентября 2012: "Вот подлили масла в огонь. Поражает своей зловредной безмозглостью вчерашнее происшествие во Франции..."
И тогда я считал и сейчас того же мнения, что атаковать мировые религии и их пророков и богов не следует, что это аморальная низость. Поскольку более чем миллиард человеческих душ верует в Христа, и миллиарда полтора верует в Аллаха, следует уважать верования этих людей. И нет никакой надобности их атаковать, следует обойтись без кощунств и низости в адрес великих фигур их верований.
Я, кстати сказать в своё время осудил книгу Рушди, когда она вышла в Европе, и был среди мусульманского духовенства России на пресс-конференции в 1996-ом, когда эту книгу вознамерились опубликовать в России. Мы протестовали против публикации. В итоге публикация не состоялась.
Charlie Hebdo - выступал и против меня лично. В № 56 от 21.07.1993 года они опубликовали отвратительную статью против меня "Limonov: L'intellectuel arracheur de couilles" (Лимонов: Интеллектуал - отрыватель яиц"), с соответствующими карикатурами.
12 трупов в наказание за аморальную низость. Что ж!
Сергей Пархоменко объясняет реакцию Лимонова обыкновенным сумасшествием:
Все-таки дело обстоит очень просто: он примитивно и пошло свихнулся. Однако характер этого его старческого безумия - сам по себе не случаен. Бывают же безобидные, тихие, даже трогательные идиоты: лежат себе на больничной кровати, отвернувшись к стенке, и нежно пускают розовые слюни. А у этого мозги сорвало вот так: злобно и грязно.
Упомянутый же Лимоновым Салман Рушди мыслит так:
Но нет. В России все всегда «не так просто», в России все всегда «сложнее».
Максим Кононенко: Все-таки есть какая-то перверсия в том, чтобы настойчиво публиковать карикатуры, за публикацию которых можно умереть. Не один и не два раза уже убивали - а любители острых ощущений продолжают их публиковать.
Напоминает настойчивые попытки Навального сесть в тюрьму.
p.s. Предполагая бурную реакцию заранее проясню: нет, мне никогда не жалко людей, которые погибают, лазая по скалам, ныряя под воду или прыгая с парашютом. Эти люди знают, что подобные занятия опасны, но занимаются ими. Это их выбор. И их возможная гибель - тоже их выбор. То же самое с публикаторами этих карикатур на пророка.
Это не имеет совершенно никакого отношения к тому факту, что свобода слова - это хорошо, а терроризм - это плохо. Просто если ты знаешь, что терроризм есть - обойди его стороной. Вот и всё. Жизнь всегда дороже свободы.
Перверсия, «а если бы это произошло в синагоге» и пр. и пр. и пр.
Вот еще несколько похожих итераций. Например, в связи с арабо-израильским вопросом, пропущенным через русское сознание:
Валерий Дымшиц: Безмерно жалко погибших французов: и храбрых художников, и полицейских, и сотрудников редакции. Но к ужасу добавилось чувство разочарования и обиды. Мне не очень интересны мнения тех, кто считает, что нечего задевать «чувства верующих». Полагаю, что с этими людьми у меня много несовпадений по многим другим вопросам. Но вот что пишут многие мои знакомые и знакомые знакомых, люди как бы либеральные, русские и евреи, а также русские израильтяне (по понятным причинам в моей ФБ-ленте много евреев и много израильтян). «Французы сами виноваты: развели толерантность и мультикультурализм, поощряли арабов, не поддержали Израиль и т. п.». Я не согласен с позицией Франции в палестинском вопросе. Но всё это здесь ни при чем. Погибшие художники отстаивали фундаментальную европейскую (в том числе еврейскую) культурную ценность – право на смех, право на карнавал. Это несущая конструкция нашей культуры, а значит европейского образа жизни, в том числе, демократии. Цель террористов – сделать европейцев такими же мрачными и нетолерантными, как они сами. Всякий, говорящий «французы доигрались со своей толерантностью», может быть уверен в том, что террористы победили на отдельно взятом плацдарме, и этот плацдарм – он сам. Спасибо художникам, возложившим на гроб своих коллег новые карикатуры.
Роман Лейбов: Если долго ходить и рассказывать себе и окружающим, что справедливое антиколониальное движение и страдания палестинского народа, в принципе, конечно, не оправдывают бития жидов на улицах, осквернения кладбищ, поджогов синагог и изнасилований дочерей Сиона, нет, в принципе не оправдывают, но ведь можно понять чувства этих несчастных людей, ведь действительно - движение, правда - страдания, - если долго этим заниматься, то не стоит потом спрашивать "ой, а где же наши карикатуристы?"
Общее философско-лингвистическое замечание о российских комментариях – у Артема Рондарева:
Вообще, в процессе наблюдения за реакцией блогеров становится очевидным, что люди не понимают простой вещи: в человеческом обществе все происходит из-за языка и его логики.
Людям кажется, что, написав фразу «Убивать, конечно, нельзя…», они тем самым получают право на продолжение «…но карикатуры ведь говно» или там «…но представьте себе, что кому-то Пророк дороже жены и детей».
Между тем, устанавливая таким образом, чисто грамматически, в этих двух событиях причинно-следственную связь, люди допускают ровно обратное: что есть типа случаи, когда можно убивать и так далее. Это самое «но» полностью обнуляет посыл первой части высказывания; всем известно, что извиниться фразой «Прости меня, но ты говно» нельзя, а ведь именно это тут и происходит.
В то время как никакой логической связи между этими высказываниями быть не должно.
Мы сейчас не будем вдаваться в проблематику смертной казни и обрезания нити, которую не ты подвесил, мы напишем фразу, с которой должны быть согласны все – вот она:
«В цивилизованном обществе в мирное время убивать без суда нельзя никого».
Написав же эту фразу, цивилизованный человек должен подавить в себе зуд тут же вкорячивать «но», поставить точку, отойти, помолчать и начать, если уж невмоготу, с нового абзаца.
«Карикатуры говно».
И лишь так, устранив даже намек на логическую связь между этими двумя высказываниями, только и можно выразить свое неполное согласие с ситуацией, если, конечно, нет охоты впустить в свой мир тоталитаризм, бессудные убийства, религиозный фанатизм и прочую милую требуху.
Вы же сами пишете бесконечно из Хайдеггера про дом Бытия.
Ну так не сохраняйте дом чистым.
Пятьдесят оттенков российской свободы слова. Оскорбленные религиозные чувства. Россия учит Запад. При чем здесь Рамзан Кадыров?
О вчерашнем митинге в Париже рассказывает в фейсбуке Сергей Кузнецов:
Я не умею считать участников митинга, но на мой взгляд было сильно больше ста тысяч – площадь была переполнена и все прилегающие улицы – тоже. При этом люди все время уходили и приходили новые. Ниже – несколько наблюдений, навеянных, в частности, сравнением с теми митингами в Москве, где мне довелось быть.
1. Начиная с какого-то количества людей митинг переходит в другое качество. Я никогда не любил ходить на митинги – мне там скучно и одиноко и совсем не прет – но тут я пробыл полтора часа и был эмоционально захвачен. Потому что когда сто тысяч все вместе скандируют «Шарли – это мы» - оно работает, честное слово. Даже если вчера я не очень знал, что это за журнал.
2. Плакатов и флагов почти не было. Было несколько картонок с лозунгом «Шарли – это я», где-то были те самые карикатуры, вызвавшие трагедию, а около статуи Республики развивался французский флаг – и все. Вместо лозунгов все поднимали карандаши и ручки (погибшие были карикатуристами). Не было речей и выступлений, но начиная с какого-то момента люди все время скандировали. То есть, как всегда, работают простые решения: понятная символика, короткие и общие для всех лозунги эмоционально действуют гораздо сильней, чем многообразный изобретательный креатив.
3. Скандировали очень ограниченное количество фраз «Шарли – это мы», «Объединимся за демократию», «Братство», «Свобода слова» и «Свобода карандаша». Я провел там полтора часа и только в конце прозвучал лозунг «против»: «Нет варварству!». Все остальные лозунги были нацелены на общие ценности собравшихся – и оно тоже работает лучше, чем любое «Долой КПСС!» или «Путин уходи!». Потому что объединяться надо вокруг общих ценностей, а не против кого-то – даже если это такие, на первый взгляд, абстрактные ценности, как «свобода слова» или «братство».
4. На московских митингах 2011-12 года, где я был, была очень ощутима неуверенность участников в том, что их действия приведут к каким-то результатам. Оттуда – ирония, которая так или иначе давала себя знать – не только в лозунгах, но и поведении. В Париже сегодня никакой иронии не было – все было серьезно.
Я не разговаривал с участниками митинга, но у меня сложилось впечатление, что эмоциональное отличие этих людей от участников московских митингов заключается в том, что им не приходит в голову вопрос «ну, пришли мы сюда, а дальше что? Чего мы добьемся?» - в частности, потому, что цель – не добиться чего-то прямо сейчас, а выразить свою позицию: мы – за свободу слова, убивать журналистов нельзя... вот, собственно, и все. Это тоже следствие того, что собравшихся объединяют не общие цели, а общие ценности.
5. Я подумал о том, что когда в девяностые в Москве убили Влада Листьева и Дмитрия Холодова никакие сотни тысяч не вышли на улицу – при том, что в девяностые никто бы не стал такой митинг разгонять. Но просто никому не пришло в голову, что если убивают журналистов – то надо на это как-то реагировать (это неудивительно – только что в 1993 году в Москве была маленькая гражданская война, а такие вещи не способствуют росту гражданского сознания). Вот мы – в частности, я – и не реагировали. Поэтому когда журналистов стали убивать в двухтысячные выходить на улицы было уже поздно. Эту мысль хорошо бы запомнить и не забыть через пару лет после очередной победы демократии в России: за любые ценности надо быть готовым выходить на улицу – даже если тебе кажется, что сегодня им ничего особенного не угрожает. Нет, надо выходить: ничто так не способствует тому, чтобы правительству и в голову не пришло создавать список экстремистской литературы и блокировать сайты, как сто тысяч человек, скандирующих «свобода слова, свобода самовыражения!»
Сергей Ёлкин высказался так:
Перегретые чувства выражались вчера и продолжают выражаться сегодня. Ниже – некоторые примеры. Граница между «сложнорассуждающими» и просто выступающими за свободу слова пролегла там же, где и граница между «патриотами» и «либералами»:
Чем милиционеры похожи на карикатуристов, не понятно. Но это и не важно – важно, что «либералы» сочувствуют только Западу. Основными линиями рассуждения, впрочем, являются в России другие: (1) свобода слова должна иметь границы и (2) мусульман не надо злить/ пускать в Европу.
«Границы свободы слова» описывают по-разному, но везде отрицается сама чистота принципа – за свободу слова в принципе, за отделение белого от черного выступать в России никто не готов, везде наблюдается склонность разбираться в пятидесяти оттенках серого.
Георгий Мирский в блогах «Эха Москвы» поддерживает в этом вопросе писателя Сергея Шаргунова, высказавшегося еще вчера:
Карикатуры на пророка Мухаммеда и другие материалы подобного рода не надо было публиковать. Полностью согласен с мнением Сергея Шаргунова: нельзя оскорблять и унижать людей, трогать чувств верующих, мусульмане они или нет. Я точно так же отнесся бы к издевательскому изображению Христа. Есть вещи, которые нельзя трогать. И это относится не только к религии. Лучше не говорить с чеченцами о сталинской депортации или с поляками о Катыни. <…>
Свобода слова должна иметь границы; понимаю насколько непопулярно и даже поразительно будет то, что я пишу, но просто дело в том, что я очень долго живу на свете и видел, как легко зомбировать людей, убеждать их верить в самую бесстыдную ложь. И если исходить из принципа абсолютной свободы слова, то пора понять, что этот на первый взгляд стопроцентно демократический принцип может привести к тому, что погибнет именно та свобода слова–и вообще все свободы, – во имя которых данный принцип провозглашается. Как предотвратить такое толкование – или извращение – принципа свободы и прав личности, при котором начинает господствовать полная вседозволенность, рушатся все табу? Но как пресечь эту пагубную тенденцию, не скатываясь при этом к тоталитарной системе запретов и обязательных норм, устанавливаемых государством? Вопрос фундаментальный.
Могут сказать: а при чем тут карикатуры на Мухаммеда?
А при том, что это оборотная сторона того же самого. Хочется доказать – кому? Да всем, в первую очередь самому себе– что нет запретных тем, что можно бросить вызов кому угодно, утверждая: свобода слова священна и ничем не ограниченна. А ведь люди, которые сознательно пишут в непочтительном духе, скажем, об исламе, объясняя: «Да это всего лишь ирония» – прекрасно понимают, что им ни за что не переубедить сотни миллионов набожных мусульман, у которых просто иной взгляд на эти вещи, иное мировоззрение. Кроме гнева и обострения отношений между людьми разных цивилизаций – что получится? Неужели не ясно, что радикальные исламисты только этого и ждут, чтобы самым демагогическим и циничным образом именно на этом и сыграть, объявить всем мусульманам: вот Запад, вот вечный, неисправимый и неукротимый враг ислама – да разве можно сотрудничать и мирно жить с этими негодяями? <…>
А ведь численность мусульман в Европе растет. И если обе стороны будут рассуждать: «да почему это мы должны себя ограничивать, раз есть свобода слова?» – перспективы сосуществования будут выглядеть крайне бледно…
Позицией «Эха Москвы» многие возмущены. Вот, например, Анна Наринская:
Я тут не так давно подписала петицию за Эхо Москвы и многие меня осуждали, что там в обращении было "Уважаемый Владимир Владимирович". И вот что: насчет "уважаемого" я совершенно не жалею - ну штамп и штамп. А вот что я выступила в защиту СМИ, позиционирующего себя как демократическое, которое уважительно предоставляет Сереже Шаргунову возможность сказать, что раз журналисты размещали карикатуры на пророка Мухаммеда, то, значит, они знали на что шли, так что чего уж -- вот это я зря. Лучше я буду Первый канал смотреть.
Все, так, но в то же время и не так. Потому что у «Эха Москвы» как бы нет солидарной позиции. С одной стороны, Шаргунов и Мирский, а с другой – вот:
Возвращаясь к аргументу Георгия Мирского о том, что «если каждая сторона будет продолжать…». Контраргумент должен состоять, кажется, в том, что вторая сторона ничего про свободу слова не говорила – вторая сторона более или менее молча стреляла. Георгию Мирскому отвечает Борис Вишневский (тоже в блогах «Эха»):
На мой взгляд, в этих рассуждениях есть сразу несколько логических ошибок.
Ошибка первая: оскорблять и унижать людей и «трогать чувства верующих» – совершенно разные вещи.
Оскорблять и унижать людей действительно нельзя. Если это происходит – вступает в силу закон, дающий каждому право на защиту своей чести, достоинства и репутации. А вот «оскорбить религиозные чувства», – как и любые другие, о чем мне не раз приходилось говорить и писать, - нельзя в принципе. Потому что любое чувство – это эмоциональная реакция человека на происходящее, и уже потому оно не может быть «оскорблено», «унижено» или «тронуто».
Это «оскорбление» не поддается объективной оценке, следовательно, его нельзя запретить, и нельзя наказывать за нарушение запрета.
Как установить факт «оскорбления чувств»? Основываться на мнении самого «оскорбленного»? Так ему, как показывает практика (в том числе, российская) ничто не помешает «оскорбиться» чем угодно. Начиная с карикатур на своего пророка и заканчивая работой городского транспорта в субботу и продажей свинины в магазинах. Наконец, сам факт наличия неверующих вполне может стать поводом для «оскорбления» кого-то из излишне ретивых приверженцев той или иной религии…
Ошибка вторая: почему именно религиозные чувства «нельзя трогать»?
А чувства атеистов – можно?
Если чьи-то атеистические чувства будут задеты проходящим мимо крестным ходом – и он на этом основании потребует запретить крестный ход? А если кто-то из граждан, обожающих Владимира Путина, заявить, что карикатура на него (или нелицеприятный отзыв о степени полезности для Отечества его рабского труда на галерах) страшно «оскорбляет их чувства». Значит ли это, что за подобные поступки тоже должно последовать наказание? Если нельзя высмеивать христианские или мусульманские вероучения нельзя, значит ли это, что точно так же нельзя высмеивать либеральные или коммунистические взгляды?
Ошибка третья: не надо путать критику религии и насмешки над религиозными персонажами (вымышленными или реальными) с отрицанием фактов.
Холокост – был, точно так же, как была работа негров на плантациях США, как был геноцид армян в Турции, как был Голодомор в Украине и как были сталинские репрессии в СССР.
Отрицать это – не значит оскорблять чьи-то чувства. Это значит идти против фактов. И к религиям это вообще не имеет никакого отношения, потому что они построены не на фактах, а на вере…
Гораздо резче об «оскорблении чувств верующих» пишет Андрей Мальгин:
Неудивительно, что толпы кремлевских троллей мобилизованы на продвижение тезиса "Так и надо. Заслужили". На официальные путинские заявления можно не обращать внимания, это, как обычно, дымовая завеса. Все-таки никто не забыл дело "Пусси Райот". Так что насчет покушения на свободу творчества Путину бы помолчать. Россия уже никогда не будет на светлой стороне, никогда. Ни при Путине, ни после него.
Когда вас взрывали в жилых домах и расстреливали в школах, вы вышли на улицу, как вчера вечером парижане? Нет? Зато как вам понравилось про "оскорбление чувств верующих". Чувств. Нет у вас никаких чувств. Вы скоты.
Еще пост в защиту несвободы слова. Пишет петербургский журналист Анатолий Аграфенин:
Коллеги из французского сатирического журнала возвели собственную свободу слова в абсолют. Если бы кто-то в том же духе изобразил на карикатурах авторов журнала, те бы побежали в суд. Но сами они серьезные проблемы мира опустили до хохмы. Это тоже самое, что забивать гвозди во взрыватель.
Есть темы, которые требуют деликатности. Получается, лучшие, как утверждают, карикатуристы Франции стали той самой обезьяной с гранатой. Соболезную горю, но их понимание "свободы" не принимаю. <…>
А Франция так и не определилась. Чего она хочет? По сути, она уже давно не французская Франция. И почему бы не предположить, что граждане нефранцузы однажды не захотят заявить французам: а чего бы вам не жить, как хочется нам? И если у государства нет возможности остановить это желание, те возьмут верх. Французы думают, что они правы по умолчанию. А не французы действуют.
Как французам следует действовать, лучше всех знает, конечно, православный активист Энтео (он тоже считает, что карикатуристам так и надо):
Тема «русские учат французов» - пожалуй, самая популярная среди комментаторов:
Кирилл Рогов: Всегда забавно наблюдать, как русские учат европейцев. Ничего-то европейцы не понимают, европейскую, понимаешь, цивилизацию практически потеряли. Грехом толерантности поражены до самых печенок. (Г-н Путин тоже это осуждает, он говорит о "бесполой толерантности", которой, видимо, противопоставлена истинная половозрелая.)
В общем, мне в этом кажется какое-то детство, обнажающее глубокое непонимание русскими - даже интеллектуалами - самой сути европейского проекта, на задах которого мы и живем - не молодая нация, как бредили славянофилы, а вечно недоучившиеся великовозрастные второгодники.
Сергей Кузнецов: Из России многим кажется, что сегодняшняя трагедия в Париже - про отношения с арабским миром и Исламом. Люди, которые вышли на площадь Республики, утверждают, что это - про свободу слова и самовыражения. То есть для кого-то важны отношения, противодействие и борьба - а для кого-то принципы и ценности.
Точно также для кого-то важно противоборство России с США и западным миром в целом - а я бы предпочел поговорить про честные выборы, сменяемость власти и независимый суд.
Мне кажется, это важная разница между Россией и Францией - но, может, в этом я и заблуждаюсь.
Касательно отношения Франции с исламом высказывается Олег Кашин:
Вот, много у меня соотечественников, которым есть что сказать по поводу проблем Франции и французского общества. Есть при этом подозрение, что ни Франции, ни французскому обществу нет никакого дела до точки зрения моих соотечественников на французские проблемы, поэтому все слова пустые - и скорбные, и мудацкие.
Но умный соотечественник, конечно, возразит и скажет, что случившееся во Франции касается и нас.
Да, конечно, касается. У нас в России есть свой внутренний ИГИЛ со столицей в городе Грозном. Нормальная исламистская террористическая феодально-фашистская диктатура, числящаяся формально девяносто пятым, что ли, регионом Российской Федерации. Никто не знает и не понимает, как жить с этим внутренним Игилом, никто не знает и не понимает, что с ним будет завтра, никто о нем вообще ничего особенного не думает. Ну, инстаграм прикольный у их главного, а еще рэпер Тимати туда любит ездить, ну и все, кажется.
Зато дико интересно спорить про французов, понимаю.
Кашину вторит Алексей Кащеев:
Важный вывод, который следует сделать россиянам из французской трагедии. Напоминаю, что у нас есть Рамзан Кадыров с его золоченым пистолетиком, присягой президенту, инстаграмчиком, законами, весьма приближенным к шариату, а также целой локальной армией, держащей в заложниках всех налогоплательщиков страны. Помимо этого, у нас есть ряженое воинствующее мудачье, называемое "православными активистами", со всеми их походами по гей-клубам, срывом спектаклей и выставок, казачество с его блестящими бутафорскими шашками, Милонов и тому подобные уродцы. Все эти приятные ребята почти не учиняют неконтролируемого насилия лишь потому, что власть им приплачивает, заигрывает с ними, сердито треплет по загривку, когда они начинают гулить. Стоит ли сомневаться, что, когда бабло закончится, мы станем свидетелями не менее кошмарных событий. А оно, бабло, как раз скоро закончится.
Многочисленные объяснения о том, почему нельзя убивать карикатуристов, - в следующем посте.
Что не так с тезисом «людей можно понять»? «Бог поругаем не бывает». «Обострение противоречий» - стратегия сторонников тоталитаризма. Учить слова «Интернационала»
Через сутки после трагедии в Париже и густого потока российских комментариев о том, что «террористов можно понять», что «свобода слова имеет границы», а по поводу религиозных чувств следует проявлять такт, российский фейсбук начал вдруг полниться объяснениями о том, как правильно думать на самом деле. Вот несколько:
Лев Рубинштейн: Такие два вопроса, как "хорошо или плохо шутить так, что это может кого-то оскорбить" и "хорошо или плохо убивать за шутки, которые кому-то кажутся обидными" - это два совершенно разных вопроса. И только кажется, что они объединены причинно-следственной связью. А кажется это лишь потому, что одно событие произошло после другого. Так в некоторых дикарских обществах люди уверены в том, что любое предыдущее событие является причиной события последующего.
Хорошо ли поступает не очень воспитанный подросток, который показывает взрослому дяденьке fuck? Мне кажется, что плохо. Хорошо ли поступает взрослый дяденька, который, оскорбившись, проламывает подростку башку? Тоже плохо.
Но это какие-то два совершенно разных "плохо". Хотя бы потому, что они, мягко говоря, не сомасштабны.
Причинами этих убийств, избиений, нападений являются никакие не религиозные чувства. И никакие прочие чувства. Кроме одного - бурлящего и неутоленного чувства ненависти, постоянно ищущей и иногда находящей каналы выхода и объекты своего применения.
Бояться кого-нибудь невзначай обидеть словом, жестом или картинкой совершенно, по-моему, правильно и вполне по-человечески. Бояться кого-нибудь разозлить, потому что этот кто-то может тебя за это убить, - это другое. Это отказ от свободы из страха. Можно ли себе это позволять и где проходят границы разумного компромисса - серьезный вопрос. Серьезный вопрос, всегда возникающий, когда люди сталкиваются с необходимостью противоестественного в цивилизованном обществе выбора между свободой и спокойствием. Это все те же "покой и воля". Точнее "свобода ИЛИ воля".
Демьян Кудрявцев: Не только гоблины и муфтии России, а люди здравые вполне меня спросили, зачем тиражировать карикатуры, в чем солидарность публиковать глупое и для кого-то оскорбительное, при полной невозможности оправдать насилие, разумеется, при сострадании к жертвам и так далее. Такой вопрос был у Саровского, у Лосевой, to name just few.
Самый очевидный ответ такой: Растиражировать эти карикатуры - то есть законное на этой территории высказывание, за которое последовало незаконное на этой территории убийство - необходимо для того, чтобы показать, что убийцы не достигли своей цели, не испугали, не изменили закон и практику жизни этого общества. Тиражирование карикатур - это не только акт солидарности, борьба за свободу слова и так далее. Это групповая самооборона. Защитить конкретного человека можно только повторяя его деяние, делая бессмысленной и контрэффективной атаку на него. В каком-то смысле это история про Кристиана Десятого, Звезду Давида и датских евреев. Или иначе. Наши ценности могут изменяться или изначально быть разными. Есть и были люди, считающие, что сатира без ограничений наша важнейшая цивилизационная ценность и право. Среди них - Салман Рушди, Ларри Флинт, Даниэль Дефо и много других. Есть люди, которые считают по-разному иначе. Но очевидно, что добровольные ограничения, такие как отказ от карикатур, например, должны браться на себя не под угрозой убийства, а в результате искреннего стремления к консенсусу с религиозным сообществом. Примеров таких добровольных ограничений, взятых западной культурой на себя - много, все они результат ненасильственного давления изнутри, а не агрессии извне.
О последствиях добровольных ограничений, взятых на себя под внешним воздействием, пишет Всеволод Емелин:
Все это очень печально, но вполне ожидаемо. Лет через пятнадцать за гораздо меньшие провинности перед верой Пророка в Париже будут публично вешать на фонарях. Причем без всякого терроризма, а по закону. Закон называется шариат. Процесс идет и останавливать его никто не собирается, да и не может. И в Москве будут вешать. Или вы надеетесь, что если карикатур не рисуете вас пожалеют? Ну-ну...
Тимофей Шевяков: Я пробежался по этим вашим интернетам и несколько охренел.
народ ВНЕЗАПНО нашел залежи карикатур от Шарли Эбдо и начал ВОЗМУЩАТЬСЯ. мол, вот тут Св.Троица в непотребномЪ виде, а вот тут они хохляцкой ФеменЪ превозносят, а вот тут НА ПУТИНА ПОКУСИЛИСЬ. и про референдум в Крыму, конечно, куда без этого, КРЫМНАШ, А ОНИ ЧО.
Во-первых, этот журнал ВСЕГДА был крайне левым и сугубо антиклерикальным. гугль в помощь.
Во-вторых, оценивать политическую карикатуру вне контекста - мягко говоря, неверно. в особенности, когда речь не идет о карикатуре из "Крокодила", где мелким шрифтом на абзац подробно разъяснялось, над чем в картинке должно смеяться. Как пример - та самая картинка с Троицей иллюстрирует призыв ряда католических священников признать гомосексуальные браки и - OH SHI~~~ - является жестким стебаловом над гей-лобби в Ватикане. так что возмущающимся православным рекомендую сильно подумать, по поводу чего именно они возмущаются, а то получается эээээ неловко.
В-третьих, плохие карикатуры, равно как и плохие тексты - это не повод убивать. убивать людей вообще нельзя, такая инфа.
Ладно, это все цветочки. Но когда в опросе на сайте Эха (при их специфической аудитории) более ТРЕТИ говорят, что, мол "сами виноваты" - это, граждане, показательно. А ЧО ОНА КОРОТКУЮ ЮБКУ НАДЕЛА. <…>
А, да, напоследок для защитников Морали, Нравственности и Всего Такого. Св.Ап.Павел, послание к Галатам: "Бог поругаем не бывает".
Екатерина Винокурова: Урывочно наблюдаю сегодня за тем, как реагировало на произошедшую трагедию российское общество. Меня это потрясло. Далее - тезисно.
1. Убивать журналистов за тексты или картинки ненормально. Как бы этого кого не оскорбляло. Если у вас другой вариант ответа - вам в психушку.
2. Потрясли попытки припомнить Франции Украину, США - Белград и тд - типа получили по заслугам. Ребята, мужья, отцы не вернулись домой. Их маленькие дети больше никогда не увидят папу. Жены не обнимут любимого человека. Утром ушел на работу, вечером - распишитесь за холодное тело в морге, в котором нет ничего, напоминающего того, кто пил кофе из до сих пор невымытой чашки. Какая Украина, вы вообще о чем?
3. Потрясли циничные шутки в стиле "а я вас отвлеку, забейте на мертвых журналистов". <…>
Потрясали кремлевские политики и кремлеблогеры известные, рассуждавшие на полном серьезе о том, что Европа мол игнорировала Донбасс и вот получила. Я считаю людей, способных на подобные рассуждения на фоне такой катастрофы, полной дрянью. Да.
4. Раз уж мы заговорили о религиозных экстремистах, отмечу, что я целиком и полностью поддерживаю любые спецслужбы в борьбе с терроризмом и религиозным экстремизмом. У государства должны быть хорошие спецслужбы. Я хочу, чтобы такие были у России. Но увы - напомню вам две позорные истории про наших силовиков этого года издания. Во-первых, в середине года выяснилось, что пока все группы Правого сектора и прочего-прочего исправно банятся, активисты прорабатываются и прочее, во "Вконтактике" безнаказанно вовсю процветают... группы реальных вербовщиков ИГИЛ. Борьба с призрачным Майданом в России увлекла наших силовиков на какой-то момент явно больше, чем противодействие реальному экстремизму. Я, как патриот, считаю это позорной страницей в их истории, потому что я считаю ИГИЛ главной угрозой западной цивилизации (к которой я отношу и РФ) в ближайшие годы.
Также замечу, что опасен любой экстремизм. Исламисты не сразу стали взрывать и расстреливать - это все долго зрело. И с этим связана вторая история: игнорирование растущего радикализма других конфессий. Увы - те же православные экстремисты (типа Энтео или Милонова) сейчас силовикам неинтересны - они же на словах лояльны. Но надо понимать, что никаких гарантий, что они однажды не начнут убивать, у нас нет. Церковь со своей стороны также не делает ничего, чтобы их остановить. <…>
6. Ну а чем все это лечить? В западном мире - помимо борьбы с терроризмом - насаждением принципов светского государства (в России тем более). Все эти игры в оскорбления чувств верующих приводят к тому, что однажды эти верующие убеждаются в своем праве выстрелить в тех, кто нарисовал рисунок, от которого они заплакали.
Несколько западных мнений о том, что произошло вчера в Париже, зачем это было сделано и кого в этом следует винить. Джордж Пэкер на сайте «Нью-Йоркера»:
Убийства в Париже произошли не потому, что Франции так и не удалось ассимилировать два поколения мусульман, приехавших из бывших французских колоний. Эти убийства никак не связаны с участием французских военных в борьбе против ИГИЛ на Ближнем Востоке, равно как и с вторжением американской армии в Ирак. Это не проявления общей волны нигилистического насилия, захлестнувшего морально разложившийся, социально раздробленный, переживающий экономический кризис Запад – это не парижская версия Ньютауна или Осло. И уж тем более расстрел журналистов не следует «понимать» как реакцию на оскорбление религиозных чувств со стороны не ведающих ничего святого карикатуристов.
Убийства в Париже – последние выступления идеологии, которая вот уже несколько десятилетий пытается добиться власть посредством террора. <…>
То, что эта идеология производит себя от одной из мировых религий, заставляет комментаторов предпринимать утомительные попытки вывернуть логику наизнанку, чтобы объяснить, что общего терроризм имеет или не имеет с исламом. <…> Однако убийства в Париже были настолько бесцеремонными, что смысл их ясен. Карикатуристы погибли за идею. Те, кто в них стрелял, воевали против свободы мысли и слова, против толерантности, плюрализма и права оскорбить кого-то, то есть против всего того достойного, что было создано демократическими обществами.
Историк Джуан Коул в собственном блоге Informed Comment проводит параллель между нынешними действиями радикальных исламистов и тактикой коммунистов (которые впоследствии объявят о солидарности со Сталиным) после Первой мировой войны:
Основная проблема террористических групп вроде «Аль-Каиды» состоит в том, что рекрутировать сторонников им приходится среди мусульман, а большинство мусульман вообще не интересуется политикой. <…> В Париже, где мусульмане и лучше образованы и более религиозны, подавляющее большинство отрицает насилие и говорит о верности Франции. «Аль-Каида» хочет умственно колонизировать французских мусульман, но сталкивается с безразличием. Однако она может настроить французов-немусульман против этнических мусульман и начать создавать общую политическую идентичность на основе недовольства дискриминацией».
Тактика похожа на ту, к которой в начале XX века прибегали сталинисты. Карл Поппер вспоминал, как в 1919 он некоторое время увлекался марксизмом. Отказаться от этого увлечения ему пришлось после того, как он узнал, что группа левых активистов пыталась использовать провокаторов для организации вооруженных столкновений. В одном из таких столкновений на Хёрлгассе 15 июня 1919 года полицейские убили восьмерых молодых социалистов. Для части большевиков, не склонных проявлять излишнюю щепетильность (все они станут впоследствии сталинистами), был очень неудобен тот факт, что большинство студентов и рабочих совсем не собирались свергать капиталистов, поэтому им очень хотелось «обострить противоречия» между трудом и капиталом. <…>
«Обострение противоречий» - стратегия социопатов и сторонников тоталитаризма, нацеленная на то, чтобы вывести людей из безразличного равновесия, нажиться на этом и мобилизовать их энергию и богатство для достижения извращённых целей самопровозглашённого лидера.
Вот, кстати, реакция российских левых. Иван Овсяников, РСД, пишет на сайте anticapitalist.ru:
Консерваторы разрываются между исламофобией и тайным восхищением духовными братьями Милонова, Чаплина и Энтео. В противоречиях путаются не только сетевые тролли, но и Совет муфтиев России, поставивший на одну доску террористов и их жертв: «Оскорбление чувств верующих недопустимо, как и недопустимы любые проявления экстремизма, любое посягательство на жизни мирных людей». Логично спросить: «Если «оскорбление чувств верующих» недопустимо, значит оно должно караться. Если этого не делает государство, то не оправдано ли тогда насилие со стороны верующих, и где провести грань между допустимым и недопустимым насилием?
Проблемы интерпретации произошедшего с ультраправых позиций очевидны. С одной стороны, раздувание страхов перед иммигрантами, «этнопреступностью» и, особенно, мусульманами всегда было и остается коньком националистов, как на Западе, так и в России. Все проблемы, связанные с миграцией или межнациональными отношениями объясняются с точки зрения «конфликта цивилизаций». «Они» - другие, не признающие наших ценностей, живущие по варварским законам шариата. С другой стороны – ставшие жертвами фанатиков сотрудники сатирического еженедельника «Charlie Hebdo» - отнюдь не блюстители традиций, а, напротив, враги «всего святого». Не менее зло, чем ислам, они высмеивали католицизм, политический истеблишмент, местных ультраправых и, разумеется, Путина. <…>
Эти люди принесли осознанную жертву, которую нельзя объяснить просто непреодолимым желанием поиздеваться над всем и вся или снискать дешевую популярность. Но тогда во имя чего? Явно не во имя «христианской цивилизации», и уж точно не во имя толерантности и политкорректости, которыми журнал, мягко говоря, не славился. В какой-то мере Шарба и его товарищей можно назвать защитниками европейской традиции, но только не той колониальной традиции, которая делит людей на «варваров» и «цивилизованных», и не той либеральной традиции, которая предписывает лицемерную терпимость и стремится замазать социальные противоречия, а революционно-демократической традиции, берущей начало в идеях Просвещения и истории французских революций.
Почему нельзя было пойти на уступки религиозным мракобесам по поводу «карикатур на Пророка»? <…> Потому что, ограничивая свободу слова, т.е. свободу несогласия, в угоду иррациональным требованиям «уважения к традиции» мы подрываем основу всякой свободы, в том числе и свободы молиться Аллаху. Поступая подобным образом, мы создаем прецедент, позволяющий заткнуть рот любому, от марксиста до мусульманина. <…>
Самая большая опасность парижского теракта состоит в том, что он может усилить позиции не левых, которые стали его жертвами, а ультраправых, спекулирующих на теме мигранто- и исламофобии и преклоняющихся перед Путиным. Возможно, именно в этом и состоит расчет джихадистов, чей симбиоз с западными традиционалистами питает обе стороны мнимого «цивилизационного конфликта», подобно тому, как русские и украинские националисты только усиливаются, стреляя друг в друга на Украине.
Еще одна попытка интерпретации случившегося - в политико-историческом экскурсе Сергея Полотовского:
В ХХ в. движущей силой был национализм. Любые интернационалистские глобалистские проекты упирались в кровь и почву (даже в ЕС не переставали строить козьи морды, хорошо хоть без иприта). Возвращение Вертинского, Бунин пьющий здоровье Сталина на приеме в советском посольстве в Париже в 1945, Бунюэль, снимавший в Испании при позднем Франко, Ионеско в Румынии.
Империи обкорнались до метрополий. Стран стало больше. Все повставали с колен. Югославия 1990-х о том же. И хути с тутси. В России поп возлег с коммунистом. В общем, доживали романтическую эпоху.
А в ХХI в. наверх вылез куда более древний конфликт города и деревни. Эврипид на суде Аристофана. Надо ли запретить работу со стволовыми клетками и стоит ли воровать в гостях серебряные ложки? Как насчет телесных наказаний в школе, ну хотя в первых классах? Стоит ли женщинам получать высшее некулинарное образование?
Это оказалась такая мощная пружина, что голос крови заглушается на раз. И для огромного процента русских врагами оказываются украинцы, а союзниками - моджахеды. А какой-нибудь замшелый анти-дарвинист с американского Юга - симпатичней даже родного по пятой графе очкарика. Причем это общемировое явление с понятными допущениями, исключениями и отставаниями от графика. И политикой с экономикой вдоль и поперек схизмы.
Пора учить слова "Интернационала" на основных доступных языках.
Ну или вот так:
В защиту карикатуры и просвещения
Но не все столь единодушны. Скажем, CNN от демонстрации карикатур из Charlie Hebdo решило воздержаться. Хадас Гольд на сайте politico.com цитирует емейл, разосланный вчера сотрудникам одним из старших редакторов CNN Ричардом Гриффитсом:
Хотя мы сейчас не показываем карикатуры «Шарли Эбдо» на пророка, поскольку многим мусульманам они представляются оскорбительными, мы всячески поощряем словесное описание этих карикатур. В описании – ключ к пониманию природы нападения на журнал и противоречиями между свободой выражения и уважением к религии.
Видео и фотографии с протестных акций в Париже, участники которых держат в руках копии оскорбительных карикатур, вполне допустимы. Однако не стоит давать карикатуры крупным планом, на котором их можно прочитать.
Показывать карикатуры, созданные в знак протеста против нападения и активно циркулирующие в интернете, тоже можно, однако стоит избегать картинки, на которых представлены карикатуры из «Шарли Эбдо».
«Нью-Йоркер» довел предлагаемую линию журналистского поведения до совершенства:
(Вот вам культурно, этнически, религиозно и политически корректная карикатура. Наслаждайтесь, однако наслаждайтесь ответственно. Спасибо)
Вряд ли осторожность CNN понравилась бы покойным карикатуристам. Алексей Ерш сокрушенно пишет в ЖЖ:
Вообще, конечно, печально, когда твои коллеги погибают от пуль. Но гораздо позорнее, когда целый вид искусства загибается от того, что ему почти заказан путь на страницы СМИ. А где разрешено, там то и дело диктуют что и как рисовать.
Искусствоведы и музеи также не соизволят опускаться до столь низкого жанра, как карикатура. Между тем более-менее регулярно работающих карикатуристов на всю страну двухсот человек не наберется.
Поэтому не лучше ли так, "чем от водки или простуд"?
Колумнист Financial Times Саймон Шама считает, что нет, не лучше. Более того, искусство карикатуры исторически возникло как раз на почве религиозных разногласий (как и либерализм в локковском изводе). Вот выдержки из пламенной колонки Шамы в защиту карикатуры:
Ничего смешного в убийстве сатиры нет. В европейской традиции свобода и смех идут рука об руку вот уже три столетия, право смеяться и высмеивать утверждено в качестве важнейшей ценности. Сатирическая графика изначально возникла как оружие в долгих и жестоких религиозных войнах между католиками и протестантами. Ответом протестантов на образы католической церкви, призывающие к ответу еретиков и скептиков, стал печатный станок. Протестанты изобрели анти-иконографию, в рамках которой папы оказывались фантастическими чудовищами, а короли – вершителями смертоубийств. Голландцы, придумавшие иллюстрированную новостную газету в середине XVII века, считали себя жертвами религиозного фанатизма. Их графическое контрнаступление началось с публикации иллюстрированных историй восстания против испанской монархии, где главным предметом для осмеяния стал герцог Альба. Впоследствии карикатура стала обычным оружием в политических битвах внутри республики и в нападках на тех, от кого исходила угроза «голландской свободе». <…>
Впоследствии сатира стала кислородом политики, благодаря которому насмешки и издевательства распространялись по кофейням и пивным. <…> Величайший из британских карикатуристов, Джеймс Гилрей, был арестован лишь однажды – за рисунок, на котором политики целовали в попу младенца, только что родившегося в королевской семье, - но в тюрьму он так и не попал. Что бы он себе ни позволял, никаких наказаний за этим не следовало.
Вчера была предпринята кровавая попытка стереть улыбку с наших лиц. Но правоверные могут лишь убить карикатуристов – сатиру саму по себе убить невозможно. «Шарли Эбдо» станет теперь примером для всех, кто ценит жизнь смех больше, чем кульм смерти и ханжеское уныние.
Как будто, так оно и есть:
И так далее. Большая подборка – на «Медузе».
Еще одно высказывание российского карикатуриста – пост Андрея Бильжо в блогах «Эха Москвы»:
Убить средь бела дня невооруженных, безобидных, выполняющих свой профессиональный долг людей - у себя в стране, у себя дома – это чудовищный вызов и чудовищная несправедливость.
Смеховая и художественная традиция Франции уходит корнями очень глубоко. Это гигантская цивилизация. Убийство художников и журналистов – это вызов этой самой цивилизации и мировой культуре.
Убить клоуна может только рожденный от зверя.
Сказать, что эти нелюди были оскорблены – чистая глупость. Нечеловек не может быть оскорблен - у него нет этих чувств. Не объяснить им, этим нелюдям, что ответом на рисунок может быть только рисунок, ответом на слово может быть только слово. Рисовать карикатуры можно про все и на всех.
А про Холокост можно? – спрашивают часто меня некоторые граждане.
Рисуйте! Если вас смешит уничтожение миллионов в газовых камерах и это вас веселит – рисуйте… Я не буду призывать за это убивать вас, вы просто для меня будете существовать в другом пространстве и в другом мире. Как существуют многие в другом мире и в другом пространстве. Куда я не пойду. Куда я не хочу идти.
У Валерия Дымшица – как раз справка по поводу Холокоста:
Позиция, которую я бы обозначил как «да, но…» звучит все чаще. «Да, убивать журналистов нехорошо, но...». Например: но ведь есть же предметы, над которыми нельзя смеяться. При этом излюбленный сторонниками «да, но…» аргумент – это риторическая отсылка к Холокосту. Дескать, а как бы евреи (и либералы) отнеслись к насмешкам над жертвами Холокоста?
Ответ на этот несколько, на мой вкус, демагогический вопрос существует. Практика – критерий истины. В 1947 г. в Польше был снят фильм «Ундзере киндер» (Наши дети) – первый фильм о Катастрофе и последний полнометражный фильм на идише. Это странное, неровное, пытающееся совместить несовместимое, но во многом великое и пророческое кино. Его (кроме специалистов) мало кто видел. Главные роли в этом фильме исполняют великие комики Дзыган и Шумахер. Юмор, насмешка, смех как таковой в этом фильме и главный инструмент анализа, и главное лекарство. Полагаю, евреям в Польше в 1947 г. было достаточно больно думать о Катастрофе. Посмотрите это фильм, существует версия с английскими субтитрами. Мне кажется, сейчас «Наши дети» звучат особенно актуально.
И еще. О защите традиций. Parodia sacra (о чем писал Бахтин) – это такая важная европейская традиция. Сатира, сколь угодно жесткая, в том числе с обращением к образам «материально-телесного низа», не расшатывает норму, а укрепляет ее. Именно в этой традиции работали художники «Шарли». Непонимание этого означает непонимание основ европейской культуры. Существование такого юмора свидетельствует не о «закате Европы», а ее полнокровном, здоровом, раблезианском цветении.
А чтобы не заканчивать на столь возвышенной ноте, вот цитата из блога «Инсайды мировой закулисы» - комментарий Леонида Ивашова по поводу нападения на редакцию «Шарли Эбдо»:
"Ислам, конечно же, не стоит за этим терактом – скорее всего, операция была спланирована в США, чтобы разрушить исламскую культуру, исламскую традицию, противопоставить ислам европейцам. Таким образом, заказчики получают двустороннюю выгоду.
Но к произошедшему, скорее всего, причастны еще и израильские спецслужбы. Как мы видим, сегодня Европа по различным причинам настраивается против Израиля – в том числе и потому, что действия израильтян на Ближнем Востоке совместно с их союзниками из США направляют в Европу потоки беженцев. Поэтому европейцы недовольны и Соединенными Штатами, и Израилем, и получают за это недовольство, за признание Палестины как независимого государства удары со стороны США и Израиля".
Леонид Ивашов. Президент Академии геополитических проблем. Генерал-полковник. Экс-начальник Главного управления международного военного сотрудничества МО РФ (1996-2001). Доктор исторических наук.
И вот еще плоды работы мирового сионизма. Вчерашний твит Михаила Ходорковского:
Сегодняшний ответ спикера чеченского парламента Дукувахи Абдурахманова цитирует Олег Кашин:
"Циничная жажда Ходорковского прославиться на теме гибели французских журналистов странным образом напоминает такую же недавнюю попытку Ксении Собчак. Участь быть никому ненужными и забытыми в таких людях, как Ходорковский и Собчак вызывают страх и желание прославиться во что бы то ни стало. Этим они показывают всю свою продажную и циничную сущность провокаторов, пытающихся "заработать очки" на разжигании межрелигиозной, и, как следствие, - межнациональной розни".
"Видимо, с утра Ходорковский не умылся или был пьян с предыдущей попойки, иначе не стремился бы стать врагом для 1,5 млрд мусульман. Лично для меня после этих слов Ходорковский - враг", - приводит слова Дукувахи Абдурахманова пресс-служба Законодательного собрания Чечни.
Спикер республиканского парламента напомнил, что президент России помиловал Ходорковского и выпустил его из тюрьмы, пожалев его больную мать.
"Если будучи за решеткой, Михаил представлял хоть какой-то интерес для западных стран (те считали его "политическим узником"), то после освобождения он перестал волновать кого бы то ни было. И вот после этого Ходорковский начал предпринимать попытки обратить на себя внимание. То он говорит, что пошел бы с оружием в руках защищать Кавказ и целостность России (когда на Кавказе войны давно нет), то заявляет о желании стать президентом. И вот теперь призывает всех журналистов публиковать карикатуры на пророка Мухаммада", - отметил Дукуваха Абдурахманов.
И карикатуристов, конечно, тоже.
В фейсбуке Виктора Каплуна – примерный план действий, которые могли бы в будущем предотвратить возникновение самокарикатур типа Дукувахи Абдурахманова:
У одной из популярных передач на радио Франс Культюр Les Nouveaux chemins de la connaissance (Новые дороги познания) рекорд скачиваний через интернет в этом году около 1 200 000 в месяц. Ежедневная часовая передача, посвященная философии. Трудно поверить, что такое бывает, но это так – почти 1,2 млн. скачиваний в месяц у часовой передачи по философии. Даже если предположить, что ее слушают маньяки познания, качающие и слушающие круглосуточно, без перерывов на сон и еду – все равно их должно было бы быть несколько тысяч. В реальности – слушают миллионы.
А если Вы гуляете где-нибудь у Латинского квартала, Вам холодно, и идет дождь – зайдите погреться в Коллеж де Франс (это там, где преподавали Леви-Стросс, Фуко и др.). Вход свободный для всех желающих (придется только пройти через рамку металлоискателя, рядом с которой стоит полицейский). Как и Франс Кюльтюр, это бесплатно. Современные амфитеатры, мягкие кресла. Можно согреться и заодно послушать по-настоящему больших ученых (не только французских), рассказывающих о собственных исследованиях. Дисциплину и сюжет можно выбрать по желанию – слава Богу, выбор широк. Впрочем, можно послушать и через интернет – там огромный архив, полностью в открытом доступе.
К чему это я? Все это финансируется государством и французскими налогоплательщиками. Для всех желающих - французов и не французов. Я не буду дальше развивать эту тему и приводить другие примеры. Простите меня, я сейчас скажу страшную банальность. Франция – страна Просвещения. И она по-прежнему страна Просвещения, несмотря на все трудности. Хорошо, что она есть.