Александр Генис: Должен признаться, что главный “Оскар” в моих глазах был вручен задолго до вчерашней церемонии. Его за совокупность заслуг получил великий аниматор Хаяо Миядзаки. Официально этот приз называется так: “Почетная награда академии за выдающиеся заслуги в кинематографе”. Раньше ее называли просто “Специальной премией” и досталось она лучшим из лучших. Например, что в данном случае важно, Диснею, причем дважды - в 1932 и в 1942 годах. Я упомянул об этом, потому что Миядзаки часто называют “японским Диснеем”, что на мой взгляд не совсем верно. Он - мастер авторского кино, такой же, как удостоенные этой премии Куросава или Годар.
Сегодня мы поговорим о фильмах Миядзаки с недавно присоединившейся в команде АЧ киноведом Дарьей Борисовой.
Дарья Борисова: Я тоже очень рада. Безусловно, мне кажется, что Хаяо Миядзаки не просто большой, а великий кинематографист. Он громкое имя не только в мультипликации, а этот мир несколько особый, который всегда существует на обочине большого кино, но Миядхаки - большой кинематографист в целом. Наверное потому, что он режиссер, он автор своего мира, он автор своей философии, я бы даже сказала. Как-то принято условно делить его фильмы на детские и взрослые. Я согласна с этим разделением, но послания Миядзаки, его наказы одинаковы для всех и они очень просты.
Александр Генис: А именно?
Дарья Борисова: Не иди на поводу у своего страха, не оставляй в беде близких, любимых и не позволяй своей совести сталкиваться с компромиссами, не иди на компромиссы.
Александр Генис: Это достаточно общие утверждения. Я бы сказал, что у Миядзаки все сложнее. Я совершенно с вами согласен в том, что он - философ. и с тем, что - это кино, неважно, мультипликация или нет. Это просто кино, такое же авторское кино, как то, что снимали Феллини, Тарковский или кто угодно из велких мастеров. Все потому что его мир в первую очередь очень сложный. Все, что происходит на экране, никогда не бывает однозначным: добро не бывает просто добром, зло не бывает просто злом. Мы не очень понимаем, за кого нам надо болеть.
Мое знакомство с Миядзаки началось с фильма «Порко Россо» — это фильм, который до сих пор у меня вызывает дрожь изумления, потому что, как мы помним, там действие происходит среди людей, но главный герой — свинья, он летчик, он герой, но он свинья. Почему свинья — нигде прямо не объяснено. Однажды он сказал: «Вы знаете, мужчины средних лет, которые переживают кризис зрелости, они все свиньи, вот и я свинья». То есть нечто такое безумное, чего я нигде никогда больше не видел. И мне кажется, что у Миядзаки, самая его главная особенность — это непредсказуемость его послания.
Дарья Борисова: Мне кажется, я знаю, почему свинья. Он свинья, потому что выжил в бою, в котором погибли всего его товарищи. И «Порко Россо», как и последний фильм мастера «Ветер крепчает», для меня особенны тем, что там еще одно его послание, еще одна тема его послания — это тема вины, и исторической вины часто. Как раз Порко Россо стал свиньей по собственному выбору — это его избывание вины за то, что он жив, тогда как остальные мертвы.
Александр Генис: Что же, действительно что-то в этом есть. Я согласен, что он сам себя наказывает гораздо сильнее, чем все остальные. Но поразительно, что никто из его друзей и врагов не удивляется его превращению в свинью.
Дарья Борисова: Тема эта продолжается в картине «Ветер крепчает», где вина становится отчетливо исторической виной. Ее ощущает за весь свой народ главный герой фильма конструктор Джира. Прекрасный человек, умный, талантливый, но он слишком поздно осознает, что его гений был поставлен на службу японскому милитаризму.
Общим местом стало говорить, что Миядзаки - фанат авиации, летчиков, неба. Он вырос в семье владельца завода авиадвигателей, с детства эта романтика неба заворожила его. Есть фильмы об авиации, в которых мы чувствуем его абсолютно мальчишескую самозабвенную влюбленность в этот мир и в то же время взрослую мудрую горечь от знания просто того, что принесла авиация в ХХ веке людям. «Ветер крепчает» я бы причислила к очень важным кинообобщениям ХХ века. Я помню день на Венецианском фестивале, в конкурсе которого участвовал фильм «Ветер крепчает», когда в кулуарах пронесся слух, что это последний фильм мастера. Был такой коллективный вздох: “как же так, уходит Миядзаки!” Но тут кто-то вспомнил, что однажды он уже так пытался напугать публику - ушел, но после этого вернулся и сделал еще несколько своих прекрасных фильмов. Конечно, если это действительно его последний фильм, а скорее всего это так, то это - его завещание, завещание очень печальное и мрачное.
Я как-то читала такую анкету журнала «Эсквайр», на вопросы которой отвечал Миядзаки, там встречается его определение нашего мира. Он говорит так: «Догорающий мир». Действительно, что мы видим в финале его последнего фильма — догорающий мир. Мы видим кладбище самолетов и людей, по которому понурившись идет этот очкарик, умник Джиро, он понимает, что во многом это творение его рук.
Александр Генис: Это, конечно, очень трагичный фильм. И это тоже Миядзаки выделяет из других аниматоров. У него вообще страшное страшно, в том числе и в детских фильмах. Он пугает и нам по-настоящему страшно. Но вы знаете, меня, конечно, в фильме поразило и то, о чем вы говорите — страстная влюбленность во все, что летает, необязательно самолеты, кстати, у него всегда что-нибудь летает. Ведь это очень характерно для ХХ века, а Миядзаки старый человек, он прекрасно помнит, чем авиация была. Даже я еще помню, что когда я маленьким шел по улице, то когда самолет летел, даже взрослые поднимали голову. Романтика неба все еще существовала. Мне однажды Войнович говорил, что он так любил авиацию, что хотел бы жить рядом с аэродромом. Я говорил: «Ну это же страшный шум». Он говорил: «Не шум, а музыка». Я думаю, что Миядзаки такой человек, потому что его авиация очень детально показана. Это меня поразило в фильме “Ветер крепчает” еще больше. В мультфильмах, должны быть сказки, принцы, замки — все это нормально, могут быть духи, могут бить приведения, но нарисовать завод, нарисовать улицу, грязную, неинтересную, зимнюю улица, амбар какой-нибудь. Он рисует вещи,находит индустриальную красоту, которую очень трудно показать. Миядзаки не жалеет своего безумного анимационного мастерства на то, чтобы сделать из мультфильма “производственный роман”.
Как вы считаете, какова роль Миядзаки в мире анимации?
Дарья Борисова: Я думаю, что он делает большое кино. Мне, честно говоря, не очень важно, на каком поле он играет — на поле анимации или на поле игрового кино. Мне кажется, что фильмы Миядзаки — это то, как могло бы выглядеть идеальное большое игровое кино. Потому что замыслы каждой из его картин размашисты, характеры персонажей объемные, интересные. Это то, почему испытывает авитаминоз современное большое кино.
Александр Генис: Мультипликация позволяет делать нечто такое, что ни один другой вид искусства не может. Вы обратили внимание, что в последних мультфильмах мы все видим сверху, все происходящее нам показывают с верхней точки зрения. Это острые ракурсы характерны для японской гравюры, от которой, конечно, идет Миядзаки. Помните, как японская гравюра показывает Фудзияму? В растворе крыльев бабочки. Маленькая Фудзияма и большая бабочка, в растворе ее крыльев мы видим эту гигантскую гору. У Миядзаки все время идет игра масштабами, игра ракурсами. Его фильмы чрезвычайно изобразительны именно в художественном отношении. И в этом я вижу счастливую особенность его анимации. В последнее время анимационный мир стал намного богаче, чем раньше. Я, например, с восторгом смотрел американский фильм про робота “Валли”. Первая часть его мне показалась необычайно трогательной, напоминала Чарли Чаплина и была ничуть не хуже. То есть существует движение вверх в анимационном кино. И мне кажется, что Миядзаки - флагман этой флотилии, выводящей анимацию у уровню лучших фильмов любого, а не только рисованного кино.
Дарья Борисова: А для меня как раз сам мультипликат Миядзаки, то есть визуальное решение, не главное. Я даже считаю его несколько однообразным в чисто визуальном решении персонажей. Все-таки для меня Миядзаки это прежде всего масштаб мыслей, масштаб его философских посланий человечеству.
Александр Генис: Самое печальное в этой премии заключается в том, что часто почетного «Оскара» дают великим мастерам незадолго до их смерти. Поэтому, считается, что это - зловещая награда. Будем надеяться, что Миядзаки переживет и этот почетный приз.
