Александр Генис: Сегодня в гостях АЧ - музыкант, актриса американского кино и театра, а также продюсер Анна Мигдал. Я знаю Аню с ее детства и с радостью слежу за тем, как реализуются ее разнообразные таланты - музыкальный (она хорошая пианистка) и актерский. Приятно её встречать в самых популярных американских сериалах, вроде моего любимого “Закон и порядок”. Сегодня мы с Аней сидим в нашей бродвейской студии и разговариваем о ее новом и самом, наверное, амбициозном проекте - игровом фильме о судьбе эмигрантских детей.
Аня, когда услышал, что фильм посвящен судьбе эмигрантских детей, то сразу же решил, что речь пойдет о выходцах из России. Но все не так просто. Представьте, пожалуйста, картину.
Анна Мигдал: Фильм называется «Царица славы».
Александр Генис: Это ведь из Библии?
Анна Мигдал: Да, это связано с Библией, но на самом деле непросто объяснить. Действие фильма происходит в магазине «Царь славы» - это книжный магазин всяких религиозных текстов, сувениров и так далее. Но фильм совсем не о Боге, не о Библии и даже не о вере. Фильм про девушку, чья семья приехала в Америку из Ганы. Сама она родилась в США, учится в университете, собирается защищать докторскую диссертацию, но в какой-то момент решает вместо этого уехать со своим любовником, профессором из того же Колумбийского университета, в Огайо. Наша пара хочет убежать от его семьи, у него двое детей и жена.
Александр Генис: То есть завязка у нас любовная. Мыльная опера?
Анна Мигдал: Немножко, да. Но вдруг неожиданно совершенно умирает мама главной героини. Важно, что мама глубоко верующая, она-то и держала этот магазин “Царь славы” в Бронксе.
Александр Генис: Верующая христианка?
Анна Мигдал: Да, но я плохо разбираюсь в разных ветвях христианства. типах. Этот магазин, там надо побывать — это реальный магазин...
Александр Генис: Я знаю такие магазины религиозных товаров, где продается все на свете. Он считается христианским, но там немножко пахнет макумбой, там может быть и дева Мария и какие-то засушенные змеи. В латинских районах Нью-Йорка такие магазины почему-то называется «Ботаника». Я жил рядом с таким. Меня всегда он интриговал.
Анна Мигдал: И там китч небольшой, не все в очень хорошем вкусе, очень разные есть товары. Но нам повезло в том смысле, что у Наны Менса, женщины, которая написала сценарий, поставила этот фильм, моя партнерша, у нас вместе с ней компания, у ее тетушки есть такой магазин, он действительно называется «Царь славы».
Александр Генис: Так, у вас есть эмигрантское дите, а именно девушка из Ганы. Дальше что?
Анна Мигдал: Умирает ее мама, ей достается этот магазин. Мама не болела, просто неожиданно умерла. Девушка сама не верующая и магазин ей совершенно не нужен, но приходится с этим магазином как-то разбираться. Она его хочет продать, но не может сразу это сделать - магазин приносит деньги, поэтому нельзя просто взять и его закрыть. Ей приходится там немножко работать. Поэтому она из “Коламбии” возвращается в Бронкс.
Александр Генис: Для непосвященных это может быть непонятно, поясню: расстояние между Колумбийским университетом в аптауне Манхэттана и Бронксом примерно миль пять, но эта два разных континента.
Анна Мигдал: Туда не попасть просто так. Она возвращается, сталкивается со своей семьей, со своим культурным багажом, от которого она всю жизнь бежала.
Александр Генис: Это уже звучит знакомо.
Анна Мигдал: Мне это тоже знакомо отчасти. Я сюда приехала в 10 лет. Не знаю, кто я — русская, американка, русская американка.
Александр Генис: Я сюда приехал в 24 года, и тоже не знаю.
Анна Мигдал: Мне сложно себя определить. Я говорю по-русски и по-английски без акцента, я здесь живу, я здесь училась, но в какой-то степени я наблюдатель со стороны. Когда я приезжаю в Россию, то я уж точно наблюдатель со стороны. Я не могу сказать, что есть какое-то конкретное место, где я полностью чувствую себя на месте, нет такой страны.
Александр Генис: Я бы сказал, что это - творческое состояние, (поскольку я сам в таком положении, мне это льстит), с обочины ведь всегда виднее, как мимо нас проходит жизнь.
Итак, это ганская семья, семья из Африки. Но там есть и русский персонаж, которого играете, как я понимаю, вы.
Анна Мигдал: Есть русский персонаж, но русский персонаж не стандартный. То есть на самом деле мог быть персонаж из какой угодно страны, просто в данном случае, поскольку я говорю по-русски, мы решили, что этот персонаж будет русским. Это противоположность главной героине. Они вместе учились в школе Бронкс-сайнс, но не дружили.
Александр Генис: Бронкс-сайнс - привилегированная элитарная школа Нью-Йорка, одна из трех, куда сложно попасть по трудным экзаменам.
Анна Мигдал: Мой персонаж, ее зовут Таня Малинова, забеременела в 11 классе, родила, закончила школу, но потом не пошла в университет. Да еще и развелась с первым мужем.
Александр Генис: Ясно, женщина трудной судьбы.
Анна Мигдал: К началу фильма она беременна в третий раз, у нее куча детей, у нее мама, которая не говорит по-английски и которая все время дает советы. У нее маленькие дети все время бегают дома. Она всем этим руководит. Это мой персонаж. Ее маму играла моя мама, потому что мы никого лучше не смогли найти. Это комедия, но не все смешно, иногда очень грустно.
Александр Генис: Аня, почему Вы выбрали в героев представителей двух очень различных культур. Что может быть общего у выходца из России, особенно из Советского Союза, и Африки? Это уже такая экзотика, дальше некуда.
Анна Мигдал: Мне кажется, что все дети, которые растут с двумя культурами, в чем-то очень похожи. Во мне, скажем, соединяются две личности: одна, когда я общаюсь с русскими людьми, вторая - когда с американцами.
Александр Генис: Они знакомы друг с другом?
Анна Мигдал: Иногда, иногда пересекаются. Но в принципе я по-разному думаю, ибо язык, безусловно, влияет на то, как мы думаем. Я наблюдала это не только у русских, у детей, которые выросли в русско-американской культуре, но и у детей, которые выросли в других эмигрантских культурах тоже. Это то, что нас сблизило, почему мы подружились, я думаю, потому что у нас есть общее.
Александр Генис: То есть вы считаете, что это универсальная черта для любых эмигрантов? До тех пор, пока у нас есть дефис — русско-американская культура или африканско-американская культура, то мы все одинаково реагируем на мир? У меня всегда было такое ощущение, что у детей эмигрантов два мозга.
Анна Мигдал: Нейронов должно быть больше, в два раза больше слов знаешь хотя бы поэтому.
Александр Генис: Я не знаю про нейроны, по-моему, это уже расизм.
Анна Мигдал: Если ты знаешь два языка, тебе нужно помнить в два раза больше слов.
Александр Генис: Интересно, а что же говорить об академике Вячеславе Всеволодовиче Иванове, который знает 204 языка, сколько у него должно быть нейронов?
Анна Мигдал: Я даже боюсь подумать, если честно.
Александр Генис: Мне всегда казалось, что выходцы из России даже во втором поколении, как вы, тесно связаны с русской культурой. Более тесно, чем выходцы из других культур. Мне кажется, что наша культура меньше других растворяется в “плавильном котле”. С одной стороны, эмиграция делится на волны - первая волна, вторая волна, третья волна - потому что у нее нет поколений. Второе поколение становятся американцами, немцами, израильтянами, кем угодно. Я так считал до тех пор, пока не стал замечать, что наша молодежь подрастает, но не может никак оторваться от русской культуры, от русской еды, от русской музыки. Собственно говоря, от России тоже.
Анна Мигдал: Ну я от русской еды, от русского кино, от русской музыки точно оторвалась. Я погружена в американскую кино-культуру, музыку. Я училась в консерватории, поэтому у меня есть классическая база, но она универсальна. А так я не смотрю русский телевизор, я не знаю русских поп-звезд.
Александр Генис: Смотреть русский телевизор — опасно для психики.
Анна Мигдал: Но безусловно, я считаю себя носителем русской культуры. Я очень люблю читать по-русски, мы дома говорим по-русски, у меня есть дочка, я с ней говорю по-русски и она читает по-русски.
Александр Генис: Я слышал, как ваша Алиса говорит по-русски говорит без малейшего акцента, надеюсь, так и останется.
Анна Мигдал: Я тоже надеюсь. Но все это я наблюдала и в других культурах тоже. Они, как мне кажется, может быть даже еще в большей степени держатся за какие-то культурные ритуалы. В кино нашем важную роль играет как раз такой африканский ритуал. Когда человек умирает, то вместо обычных похорон, когда все плачут и переживают, устраивается большой праздник этого человека. Причем он устраивается иногда через полгода, через год после кончины. Все гости надевают на себя народные костюмы, подается национальная еда и танцуют, веселятся, вспоминают только хорошее и веселое, дарят подарки.
Александр Генис: Готовясь к нашему разговору, я прочитал про этот ритуал. Он принят у племени Ашанти, которое живет в Гане и которое было очень популярно в XIX веке среди колонизаторов, потому что у них были красочные ритуалы. Один английский военный корабль даже так и назывался «Ашанти», он заходил в Гану с визитом. Как я понимаю, африканские похороны играют в вашем фильме кульминационную роль.
Анна Мигдал: Да, но кульминацию фильма мы пока еще не сняли. Весь фильм уже снят, но похороны оказалось очень сложно организовать. Нужно набрать 50-60 человек настоящих африканцев, настоящих Ашанти, они придут в своих костюмах и дальше мы попытаемся воспроизвести этот праздник на экарне.
Александр Генис: Какую роль он должен играть в фильме?
Анна Мигдал: Это те похороны, из-за которых главная героиня остается в Бронксе, потому что она должна их запланировать — это занимает кучу времени, длительный процесс. Это - катарсис для нее. В самом начале фильма и когда умирает мать, она не может заставить себя переживать, а значит не может испытать и облегчения. Наконец эти пышные похороны дают ей эту возможность. Это достаточно кульминационный момент в нашем фильме.
Александр Генис: Эти похороны должны привести ее к своим корням?
Анна Мигдал: Не без этого, но это не главная мысль. Главное, что это дает ей возможность наконец понять свою мать, свою семью.
Александр Генис: Нью-Йорк, как и вся Америка, эмигрантская страна, поэтому тут снято множество фильмов на тему, которая занимает вас. У вас есть какой-нибудь ориентир в мире кино, фильм, на который вы равняетесь, который у вас в голове? Я не хочу сказать, что вы его копируете, но я хочу сказать, что какие-то образцы.
Анна Мигдал: Почему мы хотели снять это кино? Очень редко на экране бывают главные персонажи женского пола, у которых какой-то интересный процесс внутренний происходит. Почему-то в кино это происходит обычно с мужчинами, женщины сострадают рядом. Но если посмотреть на статистику, то больше половины людей, которые ходят в кино — это женщины. То есть, странный разрыв. Отчасти это объясняется тем, что большинство людей, которые создают кино, являются мужчинами.
Александр Генис: Делают одни, а смотрят другие?
Анна Мигдал: 17% женщин создают кино, а смотрят его 52% женщин. Я не хочу сказать, что это фильм для женщин, ни в коем случае.
Александр Генис: Только для женщин бывает баня...
Анна Мигдал: У нас достаточно универсальная тема. Один из подходов, который нас интересовал — это снять фильм про эмигрантских детей, при этом не делая это главной целью, фильм не об этом. Это те обстоятельства, которые заданы сюжетом, но у нас нет длинных монологов, объясняющих, что такое эмигрант, что значит эмиграция.
Александр Генис: Если говорить о фильмах, которые делают люди двуязычной культуры, то когда я приехал в Америку, я один из первых фильмов, которые я вообще увидел в Америке, был самый первый фильм Джармуша “Страннее рая”. Он мне очень понравился, он мне до сих пор нравится больше, чем любой другой фильм Джармуша. Скупой аскетический фильм, рассказывающий о встрече венгерских эмигрантов с американской мечтой, о разочаровании от этой встречи. Я вспомнил его еще потому, что этот фильм был сделан на медные деньги. Картина была на Каннском фестивале. И особенно понравилось критикам, что там между сценами посто черный экран — этакая экзистенциальная темнота, мрак, ночь души, которая отделяет один эпизод от другого. Потом Джармуш сказал: у нас не было денег, как следует смонтировать фильм, поэтому вставляли просто черные куски пленки.
А как у Вас с финансированием фильма?
Анна Мигдал: Сейчас намного проще снимать дешевое кино, потому что есть цифровая техника. Можно снять кино меньше, чем за сто тысяч. Раньше это было вообще невероятно. У нас были разные вкладчики, инвесторы, которые нам дали деньги, чтобы мы сняли кино, мы его сняли. Теперь, поскольку друзья с деньгами закончились, приходится обращаться к публике — это тоже достаточно популярный способ поднимать деньги на кино: crowdfunding.
Александр Генис: В том числе и в России.
Анна Мигдал: Есть несколько платформ, ты объявляешь, что мне нужно собрать энное количество денег, ты должен собрать ту сумму, которую ты назвал, но если ты не добираешь даже доллар, то не получаешь ничего.
Александр Генис: Я знаю, это такая азартная игра, в которую играют сейчас многие художники во всем мире.
Анна Мигдал: Нам действительно очень повезло, во-первых, потому что нам удалось собрать деньги на съемки, а во-вторых, потому что у нас очень много друзей в киноиндустрии, которые согласились работать за полцены, иногда даже бесплатно, потому что они верили в проект. Осталось чуть-чуть.
Александр Генис: То есть сейчас у вас решающий момент. Я очень надеюсь, что вам помогут, и может быть наши слушатели, которым интересно будет посмотреть такой фильм, тоже примут участие в этих сборах. Найти адрес можно тут.
