Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие журналист Людмила Телень.
Андрей Шарый: Сегодня в список жертв террористического акта на Дубровке внесена журналист Анна Политковская. Об этом заявила Татьяна Карпова, сопредседатель региональной общественной организации "Норд-Ост". Вот ее слова: "Сегодня, помимо жертв трагедии теракта четырехлетней давности, мы чтим память погибших членов общественной организации "Норд-Ост". 7 октября погибла Анна Политковская. Ее смерть мы считаем террористическим актом и вносим в списки погибших от теракта.
Напомню, что на следующий день после захвата заложников террористы потребовали обязательного присутствия на переговорах журналиста Политковской. Она находилась в то время в Лос-Анджелесе по приглашению Международного фонда женской журналистики, но сразу же вернулась обратно в Россию. В результате переговоров, которые вела она и хирург Леонид Рошаль, заложникам начали доставлять воду и продукты. Политковская и депутат Государственной Думы Асламбек Аслаханов несколько раз проходили в здание театрального центра на Дубровке, приносили с собой воду и соки для заложников. Политковская была убита 7 октября этого года в подъезде своего дома на Лесной улице в Москве.
Тему продолжим в рубрике "Свобода слова". На этой неделе ее ведет известный журналист Людмила Телень.
Людмила Телень: Последствия того, что произошло 26 октября 2002 года, будут влиять на нашу жизнь еще очень долго. И речь не только о людях, которые потеряли в тот день близких, хотя о них - прежде всего. Никакие наказания и компенсации, конечно, не уменьшат их горя, но, кроме этих чувств, у них есть еще чувство долга перед теми, кто погиб. И именно это чувство заставляет их искать ответы на вопросы, на которые до сих пор не ответил никто: как удалось пройти в центр столицы группе вооруженных террористов, почему уничтожили всех боевиков, не оставив свидетелей, кто принял решение об использовании газа, почему врачи не знали, какие препараты надо применять в качестве первой медицинской помощи, почему вообще эта помощь была организована так, что люди задыхались при транспортировке в автобусах? Впрочем, если кто-то считает, что ответы на эти вопросы нужны только родным и близким пострадавших, это, конечно, ошибка.
Пусть простят меня слушатели за тот прием, который я сейчас применю, но мне кажется, что он в этой ситуации допустим. Представьте себе: завтра в заложники попадаете вы. После "Норд-Оста", после Дубровки вы сможете заставить себя верить в добросовестность власти и в искреннее желание силовиков спасти вас любым путем? И, соответственно, как станете себя вести? А теперь представьте себя в роли добросовестного и профессионального человека, который по долгу службы должен спасать заложников, того же силовика. Как? Если он точно знает, что заложники помнят "Норд-Ост" и не верят, и не помогут ему в его работе. А если речь не о слишком добросовестном милиционере или фээсбэшнике, как он будет действовать, зная, что смерть заложников рассматривается властью всего лишь, как допустимая потеря? А теперь представим себе, какой логикой могут руководствоваться организаторы терактов, которые уже поняли: никакие заложники не заставят власти пойти на переговоры? Думаю, той, которой они уже руководствуются сегодня, сделав ставку на террористов-смертников, которые не выдвигают требования о переговорах, а просто уносят с собой жизни десятков людей. События на Дубровке, казалось четыре года назад, останутся самой страшной страницей российской истории начала ХХ I века, но случился Беслан, прямое следствие того, что произошло на Дубровке, и прямое следствие того, чего после Дубровки не произошло: за гибель людей так никто и не ответил.
