Сегодня многим кажется, что опера – архаичное искусство, и таковым она была всегда. Однако цензура так не считала. Раздутый Новосибирской метрополией РПЦ скандал вокруг оперного спектакля "Тангейзер" заставляет вспомнить исторические прецеденты.

Особенно часто оперы европейских композиторов переделывались в николаевское царствование – в них было много революционной заразы. В этом ремесле набил руку маститый исторический романист и по совместительству служащий Дирекции императорских театров Рафаил Зотов. Да и как было не переписать, например, "Немую из Портичи" Даниэля-Франсуа-Эспри Обера, если в Бельгии в августе 1830 года премьера оперы с ее кличем "К оружию!" стала импульсом к началу революции, закончившейся отделением от Нидерландов? Зотов же переписал "Роберта-Дьявола" на музыку Джакомо Мейербера (говорят, Николай испугался присутствия на сцене сатаны) и сочинил новое либретто к россиниевскому "Вильгельму Теллю" – опера шла в России под названием "Карл Смелый". Будучи театральным рецензентом "Северной пчелы", Зотов написал рецензию на спектакль по своему либретто, причем сделал это с подкупающей откровенностью: "Мы сами, нижеподписавшиеся и ныне рассуждающие об этом либретто, можем похвастать, что были счастливыми переделывателями прежнего сюжета в нынешний, и хотя в этой переделке очень мало смысла, но как она дала возможность нашей публике услышать на сцене прелестное музыкальное произведение Россини, то мы нимало не раскаиваемся в нашем труде".

Разумеется, публика отлично знала оригинальный сюжет. Салтыков-Щедрин в своей хронике "Петербургские театры" сочинил письмо воображаемого зрителя, который возмущен реакцией заполнявших зал "нигилистов", реагировавших не на музыкальные красоты, а на сюжет: "Весь театр одобрял поведение швейцарцев, весь театр требовал для них конституции! Скажите на милость! кто бы требовал, а то театр требует! театр, государь мой, требует – поймите вы эту штуку! да ведь этак скоро Палкин трактир, скоро Адельфинкино заведение (то есть публичный дом. – РС) потребуют конституции... для швейцарцев! вот и поди тогда с ними!"

Все это примеры цензуры политической. Духовную цензуру к театру не подпускали. Если бы духовенство решало судьбу оперных спектаклей, российская публика не увидела бы ни "Пуритан", ни "Гугенотов", ни "Марии Стюарт" – опер, героями которых выступают проклятые еретики, не говоря уже о произведениях, где действуют язычники.

Но к творению Рихарда Вагнера трудно предъявить претензии по церковной части. "Тангейзер" – повесть о вечном выборе между плотским и духовным, о конфликте языческой страсти и христианского просветления. Как же новосибирские пастыри не разглядели этой сути, этого прославления истинной веры, придравшись к сугубо формальным признакам "оскорбления чувств"? Если, как утверждает в своем послании прокурору митрополит Тихон, Новосибирское епархиальное управление "каждый день" получает жалобы возмущенных прихожан, священноначалию следовало объяснить своей пастве высокий духовный смысл вагнеровской трагедии.

Но новосибирское духовенство поступило по-фарисейски, поставив внешнее благочестие выше внутреннего убеждения. Хуже того: владыка Тихон бесцеремонно вторгается в компетенцию светских властей, нарушая тем самым конституционный принцип отделения церкви от государства. В своем письме прокурору Овчинникову он утверждает, что оперным спектаклем "оскорбляются чувства всех совестливых граждан России, так как в государственной символике Российской Федерации, в частности, в Гербе России, имеется Крест". Это уж ни в коей мере не его забота. Наконец, он ссылается на "события в Париже, которые привели к человеческим жертвам", тем самым приравнивая православных России к мусульманским фанатикам.

Новаторская постановка Тимофея Кулябина – огромное культурное событие для российской оперной сцены, а скорее всего, и не только для нее. Новосибирск с нетерпением ждал этой премьеры. Для молодого режиссера это первый оперный спектакль, ставший его профессиональным кредо. Авторитетные московские рецензенты написали, без преувеличения, восторженные отзывы. "Масштаб высказывания, театральный подвиг, невозможное напряжение всех сил, несколько месяцев репетиций, стоячая овация", – это впечатление оперного критика Colta.ru Екатерины Бирюковой. "Сенсационный результат подвижнического труда", – мнение Романа Должанского и Дмитрия Ренанского из "Коммерсанта". Оба предсказывают: Новосибирская опера станет местом паломничества операманов.

Новое слово в вагнериане – его так долго не удавалось сказать русской опере! А Русская православная церковь в очередной раз продемонстрировала свою глухоту, в буквальном и переносном смысле, к итогу исключительно сложного художественного поиска, к духовному запросу общества, неуважение к труду труппы и мнению публики. Словно древний ящер из замшелой пещеры, она выползла на свет Божий, дико озирается вокруг и, ничего не умея создать сама, пытается разрушить плоды чужого творчества.

Нынче художника в России, как встарь, травят и наказывают за смелость и дерзость. Но в конце концов, это испытание послано молодому режиссеру недаром. Главное – не отступать. Герою Вагнера папа Урбан тоже не дал прощения, но прощение пришло свыше.

Владимир Абаринов – вашингтонский обозреватель Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции