Сегодня российские родители учеников третьих классов выбирают один из модулей предмета «Основы религиозных культур и светской этики», который их ребенок будет изучать в четвертом классе. Несмотря на формальное право выбора из шести возможных вариантов, в этом году администрации многих школ настоятельно рекомендуют "Основы православной культуры", заставляя родителей усомниться: что же они выбирают - веру или предмет?
Наверное, в этом есть историческая симметрия – большевики «храмы мракобесия» отдавали под «храмы просвещения», школы, клубы и училища, теперь РПЦ требует вернуть свое и ввести преподавание закона божьего в государственные и муниципальные образовательные учреждения.
Однажды такая попытка уже сделана была, еще Алексием II, и даже был создан совет по взаимодействию Министерства образования и науки и Русской православной церкви, подготовивший «Примерное содержание образования по учебному предмету «Православная культура». Однако под напором общественного мнения и из соображений политкорректности новый предмет решено было составить из разных модулей - по так называемым традиционным конфессиям России и светским дисциплинам.
Несмотря на то, что в 15 регионах (например, в Белгородской, Калужской, Брянской и Смоленской областях) «Основы православной культуры» преподавались в статусе обязательного регионального компонента, в конце концов родители российских школьников формально получили право выбирать, с какой из религиозных культур они хотели бы познакомить своего ребенка.
Понятно, что на протяжении последних пяти лет в разных школах с этим выбором возникали разные сложности, однако тенденция выявилась отчетливая – основы православной культуры родителям подавались как приоритетное направление. Как рассказала мама московского третьеклассника Ольга Розенберг, единственный учебник, который администрация их школы признала соответствующим высоким педагогическим стандартам, был учебник по ОПК Андрея Кураева. А чтобы родители в пользе православной культуры не сомневались, присутствовавший на собрании священник в течение часа убеждал их, что только уроки православия в школе способны воспитать в детях мораль.
Случай этот, увы, не частный. Можно предположить, что, после того как московские школы не поспешили распахнуть двери для «воскресных школ», которые получили право бесплатной «аренды» в муниципальных учебных заведениях, директора школ получили строгий наказ поддержать православную культуру таким вот образом. Во всяком случае, в Хвалынске директора школы № 3 Сергея Коцерова уволили после того, как родителям была представлена полная информация по модулям, и некоторые из них выбрали ислам, а некоторые – светскую этику. В конфликте, по словам завуча этой школы, активное участие принял местный священник, а также священник из Общественной палаты, их, в свою очередь, поддержали чиновники управления образования, заместитель главы администрации по социальным вопросам.
Наверное, все это можно было бы списать на «перекосы на местах», в конце концов формально у родителей есть право на выбор, они законные представители своих детей, и им принимать решение, во всяком случае пока. Пока православие не стало государственной идеологией, а РПЦ – официальным проводником государственных идей.
Может ли светское образование в России превратится в православное, Радио Свобода рассказали доцент кафедры теоретических основ социальной психологии Московского психолого-педагогического университета Сергей Соловьев, руководитель Института проблем образовательной политики "Эврика" Александр Адамский и протодиакон Андрей Кураев.
Сергей Соловьев, доцент кафедры теоретических основ социальной психологии МГППУ:
- Эпизодов, когда родителей вынуждают выбрать именно ОПК, существует довольно много. В журнале "Скепсис" мы даже публиковали статью, которая называлась буквально "Что делать, если вашего ребенка принуждают изучать "Основы православной культуры". Когда эта статья разошлась по сети, по отзывам можно было судить, что с подобными ситуациями родители сталкиваются в самых разных регионах.
И это ровным счетом то, чего мы и боялись. Потому что протесты против введения "Основ православной культуры" были связаны с вполне резонными и оправдавшимися опасениями, что этот предмет послужит просто заменой прежней идеологической модели, "атеистической", (а это еще спорный вопрос – насколько она была по-настоящему атеистической), на новую идеологическую модель.
Не думаю, что открою Америку, если скажу, что Русская православная церковь в значительной степени является идеологическим аппаратом современного российского государства. И именно в этом контексте мы рассматриваем введение православной культуры.
Русская православная церковь в значительной степени является идеологическим аппаратом современного российского государства
Потребность в воспитании в школе, безусловно, есть. Другое дело, что есть масса не религиозных, не имеющих никакого отношения ни к какой религии методов формирования нравственной личности в школе. И когда нам пытаются сказать, что проблема воспитания, а тем более этики связана в обязательном порядке с религией, происходит очень опасная вещь. На самом деле, это возвращение к тезису о том, что если Бога нет, то все позволено, и тогда получается, что люди неверующие или иной конфессии по определению оказываются аморальными, а это путь к конфликтам, как конфессиональным, так и этическим.
Часто звучит, что религия является основой морали, но исторически это, конечно, не так. Мораль долгое время существовала в религиозной форме, но возникла она отнюдь не благодаря религии. Принципиальный вопрос в том, что, если мы начинаем выводить мораль и гражданственность из религии, то я, как преподаватель истории, должен сказать закрывать глаза на нелицеприятные аспекты в истории той же Русской православной церкви, во время Гражданской войны, к примеру, или раскол в Русской православной церкви во время Великой Отечественной войны, когда известную профашистскую позицию заняла РПЦ за рубежом, и так далее. То есть это переписывание истории, и с этим многие мои коллеги уже сталкивались, когда к ним приходили ученики с подобным образом сформированным мировоззрением.
Александр Адамский, руководитель Института проблем образовательной политики "Эврика":
- В православии есть замечательный принцип: невольник не богомольник. Но когда всяческими способами родителей заставляют выбрать основы православной культуры, возникает ощущение, что люди выбирают не предмет, а религию, и это уже миссионерство. Кроме того, здесь есть одна методологическая ошибка, и мне удивительно, что этого не понимают в современной школе. Добавление того или иного предмета к учебному плану не решает проблемы, даже наоборот. Я тоже считаю, что религии надо изучать, и вклад религии в общекультурное развитие колоссален, но тогда вопрос – зачем?
когда враг православия – значит, враг государства, - мы понимаем, к чему это ведет дальше
Есть ряд устоявшихся предметов, и тонкая настройка позволяет дать в них разные материалы, которые позволяли бы ребенку понять, что такое христианская религия, в чем смысл ислама, в чем смысл буддизма, иудаизма, что такое светская этика. Я не думаю, что, например, моему поколению роман "Мастер и Маргарита" дал меньше в понимании религии, чем если бы мы присутствовали на этих уроках. В литературе, в истории, в физике, в математике есть устоявшиеся вещи и их тоже можно использовать, но это тонкая работа. А есть политическая цель: мы добились, что религию изучают в школе.
Меня больше всего огорчают двойные стандарты. Если уж считается, что у нас православное государство, что церковь должна влиять на работу школы, что батюшка может свободно туда приходить, и зам главы по социальным вопросам считает, что выбор школьного модуля - это политика, как это произошло в Саратовской области, тогда надо менять конституцию, менять законы, делать это явным, правовым. А то получается странная вещь: человек, который хочет соблюсти конституцию, законы, он будет светскость школы отстаивать, но тогда он попадает под жернова тех, кто считает, что это большая политика, и нравственность воспитывается только религиозно. Поэтому тут либо надо сделать это правовым и явным, сказать: да, у нас так, - и тогда мы меняем конституцию и законы, либо защитить тех, кто хочет выполнить нормы закона и конституции. Ведь когда оппонента ставят в статус врага: враг православия – значит, враг государства, - дальше мы понимаем, к чему это ведет.
Андрей Кураев, протодиакон:
- Недавно, во время эфира на Общественном телевидении России, когда была дискуссия по поводу новосибирского скандала с театром, я узнал нечто очень интересное. Я сидел между господином Федотовым, главой президентского Совета по правам человека, и депутатом Госдумы Евгением Федоровым. Оказалось, что на митинге в Новосибирске, где требовали снятия спектакля с репертуара, главное и итоговое требование было – референдум по изменению конституции. "Национально-освободительное движение России", организация вполне скинхедского свойства организовала этот митинг. Я зашел к ним на сайт, и там главное требование – «отменить колониальную конституцию России». А что именно отменить? Оказывается, ту статью, которая запрещает устанавливать единую государственную идеологию. Когда Федотов об этом услышал, он возмутился: это невозможно, конституция защищена, парламент ее не может изменить, только референдум! И депутат Федоров отвечает: "Да, поэтому мы на митинге и требовали референдума".
То есть речь идет об очень серьезной игре, и театр тут, и ОПК – не более чем часть этой игры. После того, как справились с олигархами, и все деньги в стране стали кремлевскими, следующий аппетит, естественно, возникает на "мозги". А для этого нужна государственная идеология. И тот же депутат Федоров сказал, что, да, уже принята и подписана президентом концепция культурной политики Российской Федерации.
Большой вопрос: простите, а в чем отличие культурной политики от идеологии? Если у Министерства культуры есть политика, в которой есть определенные идеи, тезисы, которые нужно проповедовать средствами культуры, поддерживаемыми федеральным и муниципальным бюджетами, значит, уже идеология появляется. И надо отдать должное честной позиции Федорова, который говорит: да, мы на это и идем, чтобы признать, что в России должна быть государственная идеология.
Если курс ОПК, а не курс литературы или истории, станет воспитующим, созидающим единую гражданскую нацию, то на всех детей наденут одни и те же очки
А дальше начинается борьба между разными кремлевскими башнями и их окружением за то, ЧТО именно будет объявлено государственной идеологией. Грубо говоря, интересы Спорткомитета или патриархии, или Министерства обороны? И совершенно ясно, что в этой ситуации позиция патриарха – чтобы именно его ведомство стало бы корневым. И отсюда настойчиво высказываемое предложение, которое не находит понимания у педагогов, и он об этом знает, тем не менее, повторяет, - сделать "Основы православной культуры" стержневым курсом всей школы со 2-го по 9-ый класс. Как, скажем, русский язык.
И это не означает просто взять и написать учебники для 3-го класса, для 7-го и так далее. Это означает – переписать все остальные учебники. Потому что, если этот курс берет на себя столько часов, то другие курсы должны похудеть и ряд своих тем отдать сюда, и часы и темы отдать. И именно этот курс, а не курс литературы или истории, например, станет, если это предложение будет принято, воспитующим, созидающим единую гражданскую нацию, надевающим на всех детей одни и те же очки. Цена вопроса именно в этом.
Если бы мы исходили из вопросов чисто педагогических… Я считаю, и в 2009 году с патриархом Кириллом об этом говорил, и он тогда соглашался, поддерживал вариант, чтобы этот курс был спиральным, по одному году в каждой школе – начальной, средней и старшей. То есть, скажем, 4-ый класс, 7-ой и 10-ый. Ребенок взрослеет, у него копятся вопросы на тему религиозной жизни, так давайте это обсудим. Но не так, что это важнее математики, важнее всего и вся. Тот факт, что патриарх пересмотрел прежнюю позицию, и, слыша глухое, несогласное молчание министерства, продолжает настаивать на своем, означает, что он надеется, что на самом верху этот вопрос будет все-таки решен, и президентская воля продавит блокаду министерства.
"Классный час Свободы"
