Выпускники российских школ впервые сдавали устный единый государственный экзамен по иностранным языкам. Выходит, что мы попали "под раздачу", мы были своего рода подопытными кроликами новой экзаменационной системы.

Я проболела пробную работу по английскому, когда мои одноклассники разговаривали с компьютером в микрофон, поэтому примерно представляли себе, как это происходит. Мои представления об устных экзаменах за компьютером ограничивались американским TOEFL, где вас сажают за большой отдельный компьютер с огромными наушниками, через которые не слышно абсолютно никаких сторонних и раздражающих звуков, и твое дело – выполнять задание и говорить в микрофон.

Начиналось все крайне стандартно: сдача телефонов на входе, раздевалка, металлоискатели, разделение по аудиториям, регистрация. В пункте проведения ЕГЭ собралось несколько школ, примерно сотня человек. Подразумевалось, что в каждой аудитории будет сидеть и ждать своего череда человек по 12. Образовалось четыре очереди на сдачу экзамена. Когда вам сообщали, что пришла ваша очередь, вы перебирались в другую аудиторию, ту, что с компьютерами, где сдавало экзамен 3-4 человека.

И вот самым мучительным оказалось дождаться своей очереди. Нам сообщили номер очереди, мне попалась третья. Сели в аудиторию, нам прочли инструкцию, все как на всех ЕГЭ, камера на штативе экраном в нашу сторону, чтобы мы только и делали, что разглядывали себя, дальше пожелания удачи, заполнение бланка регистрации, ничего нового не было. Первых трех человек из нашей аудитории, которые попали в первую очередь, забрали сразу же, и сначала я им очень не завидовала, а затем резко переменила свое мнение на этот счет, потому что за следующей очередью пришли только через полчаса.

Итак, на время ожидания нам любезно выдали журнальчики на английском – мне достался журнал о нефтяных скважинах – восемьдесят красивых глянцевых страниц за октябрь 2012 года, каждая посвящена оборудованию для качки нефти. И поскольку меня не интересует ни сам процесс выкачивания нефти, ни то место, где он происходит, листанию этого журнала без единой рекламы колы я предпочла неудобное лежание на своей руке.

Мы с одноклассниками переглядывались, улыбались, пожимали плечами, корчили рожи – в общем, делали все то, что полагается благовоспитанным выпускникам одиннадцатого класса – только невербально. Потому что вербально общаться было запрещено. Телефоны отняты, на нас смотрит камера, разговаривать категорически нельзя – любой шепот вроде "Как же это долго..." карался строгим шиканьем со стороны наблюдателей. Единственное развлечение, как я уже сказала, – это сон головой на парте или же чтение журнала про бурение нефтяных скважин. Когда через час выкрикнули третью очередь, причем забрали только трех человек, я в ужасе подумала, не перенесли ли меня в четвертую, потому что если перенесли, это означает неизбежное отсиживание пятой точки еще полчаса без возможности выйти из аудитории дольше чем на пять минут. Но еще через несколько минут меня, наконец, забрали, я выдохнула и отправилась в аудиторию сдачи экзамена.

Все оказалось далеко не так, как я себе представляла. Это очень сильно отличалось от старого доброго TOEFL. В аудитории сдачи нас было трое, мы сидели в разных концах класса за небольшими ноутбуками с маленькими несолидными наушниками. Нам было предложено выбрать одну из четырех фоновых мелодий, чтобы заглушать окружающие звуки. Я выбрала. Но это не помогло. Хотя нас было всего трое, моих двоих товарищей по несчастью слышно было так же отчетливо, как если бы они сидели рядом. Так же прекрасно им было слышно и меня.

Я никогда не переживала по поводу того, что на ЕГЭ мы сидим под видеокамерами: в любом супермаркете мы ходим под прицелом скрытых камер, в любой забегаловке, легче сказать, где их сейчас нет, чем где они есть. Совершенно флегматично я относилась и к проверяющим, которые нас бдительно караулят. Но ни разу на экзамене я не испытывала такой дикий дискомфорт от того, что я говорю с компьютером, а меня слышат двое экзаменаторов и еще двое людей, с которыми мы обоюдно друг другу мешаем. Я разговариваю, а на меня смотрят камеры, на меня смотрят экзаменаторы, и меня слышат еще двое, и это делало экзамен самым некомфортным из всех четырех предыдущих.

Нашим скромным делом было прочитать в присобаченный к наушникам микрофон отрывок текста, затем устно сформулировать несколько вопросов по какой-то определенной теме ("Вы хотите взять уроки верховой езды, спросите про стоимость обучения, вечерние курсы и еще что-то"), описать картинку и в четвертом задании сравнить две картинки. За каждое правильно выполненное задание дается по 5 баллов максимум, в идеале всего 20. Предыдущие восемьдесят можно было набрать на письменном экзамене по английскому, который был 11 июня.

Итак, задания пройдены, я прослушала свои ответы – вернее, первые секунд двадцать от каждого, просто проверить, записался ли звук. Довольная, собрала вещи, расписалась, и тут мне показали на мой стул – мне нужно ждать всех остальных, так как по одному из аудитории не отпускают. С парнем мы уже раздраженно переглядывались, потому что третьей девочке приспичило прослушать все свои четыре ответа, по полторы минуты каждый, от начала и до конца, в то время как мы предпочли ограничиться первыми секундами и убежать пораньше. Но в конце концов все это было пройдено, и мы ушли.

И тут оказалось, что только у нас все прошло хорошо и без казусов. В коридоре плакала девушка из другой школы. Она рассказала компьютеру все, что было нужно, однако при прослушивании ответов выяснилось, что у нее не записалось четвертое задание – это была техническая ошибка, микрофон отключился, это ни в коем случае не ее вина – микрофон включается автоматически, и ученик вообще к нему не прикасается и не несет за него никакой ответственности. Но оказалось, что нет никакой возможности досдачи этого самого четвертого задания – ей назначили пересдачу от начала и до конца на резервный день. Но если она могла отказаться и просто потерять пять баллов за незавершенное четвертое задание, получив 15 вместо 20, то с моим одноклассником история вышла еще фееричнее.

Он говорил себе спокойно, говорил, выполнял последнее (тоже четвертое) задание, и тут у него просто взял и выключился компьютер. Сам по себе вырубился, и никто в этом не виноват. Он ругался, выяснял отношения, но ничего с этим сделать нельзя – приходи в резервный день или оставайся без вот этих 20 баллов за устную часть. И он выбрал второе – потерять баллы. И его прекрасно можно понять - столько нервов, столько времени ожидания в душной аудитории без возможности даже поговорить с кем-то, чтобы получить лишнюю нервотрепку и перспективу снова выжидать в аудитории в конце июня, а то и июля, еще час-другой, без всякой гарантии, что не случится повторение этого сбоя.

Я почти уверена, что даже если бы мне были важны эти двадцать баллов по английскому, я бы поступила так же, как мой одноклассник, – отказалась бы. Я вышла из дома в семь утра, таскалась в метро туда-сюда по пересадкам, торчала в аудитории час с лишним, пыталась заснуть на собственной руке в обнимку с журналом о нефти, газе и топливе, дрожащим голосом говорила в микрофон, чтобы в итоге получить вырубившийся в процессе компьютер и полную неспособность организаторов объяснить мои дальнейшие действия. Сколько слез было пролито и слов сказано в одном только нашем пункте проведения, можно ли представить себе, сколько таких случаев было на всю Россию?..

Я думаю, что эксперимент по внедрению компьютеризированной устной части по иностранному языку определенно провалился. Выпускники 2015 года стали подопытными крысами: из нововведений – итоговое сочинение, математика, разделенная на базовый и профильный уровень, отмена тестовой части в ЕГЭ по русскому, устный экзамен по языкам. Все, кроме последнего, было в бумажном формате, было решаемо и иногда даже удобно, но последнее – это полный провал. Если уж столько сбоев было в шикарной и навороченной школе Центрального округа г. Москвы, можно представить, что делалось в окраинных, у которых нет средств на дорогую аппаратуру. Все, что можно сказать по этому поводу, это: браво, Министерство образования. Просто браво.

Александра Панкина - выпускница московской школы