Известно, что образ пионера Тимура, созданный Аркадием Гайдаром летом 1940 года сначала в сценарии, а потом в книге “Тимур и его команда”, стал образцом для советского пионерского движения. Обаятельный лидер подростков, воплощенный на экране сыном поэта Степана Щипачева, вдохновил руководителей пионерии на создание некоторой структуры, как сказали бы мы сейчас, гражданского общества. Движение тимуровцев действительно во многом заменяло социальные функции государства, у которого всегда находились дела поважнее. Вспомним, что Тимур и его команда опекают стариков и детей; главным предметом их внимания являются семьи командиров Красной Армии, особо подчеркивается – недавно погибших.
В детстве меня живо интересовало, что это за война, ни о каких фашистах речи ведь не идет. Взрослые объясняли, что, наверное, это Советско-финская. Если пересмотреть фильм сегодня, становится понятно, что это совершенно невозможно. Финская кампания происходила зимой 1939–1940 годов. Действие картины и книги происходит летом. Как сообщает "Википедия", это лето 1939 года. Некоторые детали повествования заставляют предположить, что речь все же идет о 1940-м. Известно, что Гайдар начал сценарий летом 40-го, фильм был снят в те же сроки, очень быстро (в основном в лагере для детей испанских революционеров под Куйбышевом; частично – в подмосковном Нахабине); параллельно Аркадий Петрович заканчивал повесть. Из первого ее абзаца выясняется, что полковник Александров, отец Жени и Ольги, уже три месяца находится на войне, телеграмму о его приезде дочери получают в середине июля.
Фактический бэкграунд военного расширения советских границ подается Гайдаром по умолчанию, хотя очевидно одно: мобилизационный молодежный дух, уверенность в том, что взрослые заняты каким-то важным и благородным военным делом, к которому хорошо бы быть причастным
Однако весной 1939-го полковник не мог так продолжительно воевать: начало Второй мировой войны и советское вторжение в Польшу датируются осенью. Скорее, приходится думать об участии полковника либо в операции по присоединению Латвии, Литвы и Эстонии, которая завершается во второй половине июня, либо речь идет о захвате Северной Буковины и нескольких входивших в межвоенный период в состав Румынии областей, это первые числа июля. Тогда все логично, самое время командиру бронедивизиона передислоцироваться в Москву за подкреплением и получить небольшой отпуск.
Эта смысловая рамка, вероятно, понималась современниками Гайдара, но оказалась совершенно загадочной для подростков 1970-х, когда фильм (после технической реконструкции) активно транслировался телевидением. Учебники советской истории ничего такого не рассказывали. Из реалий военного порядка в книге упоминается только молодежный праздник в годовщину победы на Хасане. Весь фактический бэкграунд военного расширения советских границ подается по умолчанию, хотя очевидно одно: мобилизационный молодежный дух, уверенность в том, что взрослые заняты каким-то важным и благородным военным делом, к которому хорошо бы быть причастным.
Мальчишки мечтают сбежать на войну и со знанием дела комментируют продвижение армейской колонны через поселок. Оружие – обычный атрибут в домах Александровых и Гараевых. Квакин и Тимур называют друг друга “комиссар” и “атаман”, это отсыл к Гражданской войне. Организация штаба Тимура напоминает о структуре военизированного лагеря; у мальчиков – навыки разведчиков. Женя, напуганная овчаркой Ритой, кричит: “Ты лови разбойников и шпионов, а я человек!” Полковник Александров уезжает из Москвы “в мягком”, то есть, напротив, на бронепоезде (в фильме в бронеавтомобиле). Наконец, финал – проводы на неизвестный фронт дяди Тимура, Георгия. Социализация подростков, так обаятельно представленная в книге и фильме, их самостоятельность и ответственность, их ранняя взрослость встраиваются в разлитую в воздухе идею войны, разумеется, справедливой. Она постоянно присутствует, но никак не называется, и это заставляет сейчас подумать: уж не гибридная ли это война, раз ее нельзя называть? Известно, например, что пропагандистская часть "финской кампании" вполне сравнима с некоторыми ходами кремлевской пропаганды настоящего времени.
А что же любовь? Первый пласт, помимо приключенческого, который считывался моими ровесниками в детстве, – это любовная история Жени и Тимура, ролевая модель для отношений мальчика и девочки старшего пионерского возраста. О таком благородном друге могла бы мечтать каждая школьница. К тому же он занят важным делом, как положено мужчине. О романтическом мифе Тимура есть впечатляющая статья Мариэтты Чудаковой. Тайные записки и тайная благотворительность Тимура вообще напоминают о графе Монте-Кристо с его культом анонимной помощи. Пластически фильм довольно эротичен, спортивные Лолиты и ладно сложенные парнишки, заполняющие экран, естественно-грациозны. При этом, как и “взрослое” кино сталинского времени, зрелище это абсолютно асексуальное.
Пару десятилетий назад появились работы, сравнивающие тоталитарные стили ХХ века. Можно скептически относиться к такому подходу, но мне удалось найти в сети пропагандистские фильмы для молодежи эпохи Третьего рейха; герой “Орленка”, летчик-подросток, по физическому типажу весьма похож на Тимура, а теплые домашние сцены приветствия воинов так человечны, что не уступают по эмоциональному воздействию встрече Жени с отцом, или такой детали, как котенок на плече ее сестры. Разница в том, что фашистские фильмы для подростков были запрещены после поражения Германии, и у молодого поколения немцев дух романтического взросления и первых влюбленностей больше не связывался с паттерном милитаристской пропаганды. Людям постсоветского пространства приходится разбираться с Тимуром в себе, уже на этапе постимперских войн России.
Елена Фанайлова – журналист Радио Свобода, автор и ведущий программы "Свобода в клубах"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
