– А вы откуда Сашу Кольченко знаете? – спрашивает меня его адвокат Светлана Сидоркина в перерыве.

Это уже второе заседание по делу "украинских заложников", и судья Михайлюк, который гонит дело так, будто его черти подстегивают, замотал всех участников. Когда прокурор, планируя очередные слушания, назвал имена пяти свидетелей для допроса, судья спросил: "Ну это до обеда, а потом?"

– А я его и не знаю, – отвечаю я Сидоркиной.

– Просто он с вами так поздоровался тепло. Хотя он со всеми так. Мне иногда так страшно за него становится… Мне кажется, он не до конца понимает, что его ждет. А я часто по зонам езжу, я знаю, что это.

Мы уже идем обратно в здание Северо-Кавказского военного суда. Высокий каменный забор с решетками, во дворе все время стоит "Тигр" с вооруженными людьми.

Обвиняемый Саша Кольченко, который постоянно находится как будто в тени брутального Олега Сенцова, действительно выглядит высоким подростком с наивным взглядом. Он часто улыбается, не спорит с судьей. При обыске у него нашли конспект лекций по анархизму, кучу исписанных тетрадных листов, какой-то баннер и сим-карту с забавно записанными именами друзей и номерами телефонов. В первый день суда его мама, которая больше года не видела сына, переговаривалась с ним через стекло "аквариума", и разговор этот был о родных, друзьях, которые приходили поддержать семью Кольченко.

При всем при этом позиция Кольченко – совершенно определенная. Да, был поджог офиса "Русской общины Крыма", да, был поджог и офиса "Единой России" в Симферополе. "Российские войска в Крыму – оккупационные войска, – так передает слова своего подзащитного Сидоркина. – И те, кто был не согласен с захватом своей Родины, противостояли этому как могли". В этой позиции много наивного, но и честного тоже много, романтичного.

Вообще этот судебный процесс в перспективе может многое прояснить по, так сказать, "техническим вопросам" отжатия полуострова. Например, речь в обвинении идет о некоей "дестабилизации обстановки" из-за терактов, которые якобы совершили Сенцов и Ко. Прокурор заявляет: таким образом обвиняемые хотели оказать давление на органы власти. Адвокат, въедливый Дмитрий Динзе, за эти слова сразу ухватился. Потому что совсем непонятно, какие органы власти тогда были, какова была их легитимность. Когда речь зашла о Конституции, которую якобы нарушили обвиняемые, все уперлось в то, что никто не может толком сказать, что за законы тогда действовали на полуострове, который вроде бы был уже не украинским, но еще и не российским.

Сгоревшие офисы в Симферополе, поджог которых вменяют в вину Сенцову и Кольченко, судя по всему, были просто-напросто штабами так называемого Народного ополчения Крыма. То есть, если по-русски, штабами бойцов незаконного вооруженного формирования, ведущего под влиянием чужого государства (а это влияние не отрицают даже потерпевшие) борьбу за захват территории этим самым чужим государством. Согласитесь, поджог штаба вооруженной группировки выглядит несколько иначе, чем преступление против мирной общественной организации.

"Чем занималась "Русская община Крыма"? – спросил Динзе во время первого заседания у потерпевшего Андрея Козенко, одного из тогдашних руководителей этой организации. "Помогала русскоязычному населению Крыма, тем, кто считал русский язык и культуру своими", – отвечал Козенко, который не явился на второе заседание, потому что, очевидно, уехал "помогать ребятам на Донбасс". "Воевать он поехал в "ДНР", – резюмировал тогда Сенцов.

Второй потерпевший – Александр Бочкарев, член политсовета "Единой России" (а тогда, видимо, еще Партии регионов), руководил подразделением Народного ополчения Крыма и гордится этим. Рассказывает, как он боролся с "Правым сектором".

Кстати, про запрещенный Россией "Правый сектор". Создается устойчивое ощущение, что люди, которые на полном серьезе рассказывают о том, что все приехавшие из Западной Украины непременно принадлежат к этой националистической организации (одной из многих в Украине, кстати), сами поверили в мифологию, которую сотворили. И не только на бытовом уровне. Во время заседания зачитали решение Верховного суда, который запретил "Правый сектор" в России. Решение было вынесено еще в ноябре прошлого года в закрытом режиме, и материалы дела в свободный доступ не попали. А в ростовском суде прокурор огласил хотя бы основания, по которым "Правый сектор" был признан экстремистской организацией. Тут и возможное участие бойцов "ПС" в боевых действиях в Чечне и в Грузии. Против России, разумеется.

Какие-то лагеря подготовки в Польше, христианские лагеря для обучения минному делу и восточным единоборством. Но самое интересное, что среди мотивов, по которым "ПС" признан экстремистскими, – поджоги офисов в Симферополе. То есть именно то, что вменяется в вину Кольченко и Сенцову. Суд еще не вынес решения, вина подсудимых не доказана, их мифическая связь с не менее мифическим "Правым сектором" не доказана, а Верховный суд уже воспринимает такие обстоятельства в качестве довода.

После этого кто-то будет сомневаться в исходе процесса? Да ладно вам! Вообще неизвестно, как эта юридическая коллизия отразится на судьбе Сенцова и Кольченко, – если суд не докажет их связи с "Правым сектором" (а пока они не прослеживаются совсем), то по логике нужно будет пересматривать решение Верховного суда. Но это по логике.

Разумеется, все будет сделано гораздо проще и грубее. Гораздо привычнее.

Антон Наумлюк – специальный корреспондент Радио Свобода в Северо-Кавказском военном окружном суде