Кремль в последние дни всячески опровергает поступающие от разных источников сообщения о том, что российские военные начинают участвовать в вооруженном конфликте в Сирии на стороне правительственных войск президента Башара Асада. В Москве подчеркивают, что Россия не собирается увеличивать свое военное присутствие в этой стране и в целом на Ближнем Востоке. Однако в мировых СМИ информации об отправке в Сирию большого числа российских военных и боевой техники с каждым днем становится все больше. В первую очередь эта информация касается российских самолетов с российскими же пилотами, которые с сирийских аэродромов готовы начать (по некоторым версиям, уже начали) воздушные удары по позициям террористической группировки "Исламское государство" (ИГИЛ), захватившей уже более 50 процентов территории Сирии.
В четверг радикальная группировка "Фронт ан-Нусра", считающаяся филиалом "Аль-Каиды" в Сирии и Ливане, распространила фотографии, предположительно, российских боевых самолетов в сирийском воздушном пространстве, замеченных в районе города Идлиб на северо-западе страны. Впрочем, снимки эти очень нечеткие, и определить на них, о каких самолетах идет речь, невозможно:
Ранее пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков рассказал журналистам, что тема отправки в Сирию российского военного контингента в Кремле даже никогда не обсуждалась и что сирийский президент Башар Асад не просил Владимира Путина послать ему на помощь какие-либо боевые подразделения, включая авиационные части. При этом командующий ВДВ России генерал-полковник Владимир Шаманов одновременно заявил, что, если российское руководство поставит перед воздушно-десантными войсками соответствующую задачу, они готовы оказать любой стране, в том числе Сирии, любую помощь в войне с международными террористами.
Информация о появлении российских военных и разнообразной боевой техники в Сирии поступала всю неделю из самых разных источников, однако серьезными доказательствами она не подкреплена. Сообщалось и о замеченных военных грузах на палубе российских военных кораблей, проходящих в Средиземное море через Босфорский пролив, и о появлении у правительственной сирийской армии новых бронетранспортеров, произведенных в России, и о попадании в информационное поле радиопереговоров на русском языке экипажей бронетехники частей армии Башара Асада. Главным, но не единственным источником этих слухов стал израильский информационно-новостной портал Ynet, принадлежащий крупнейшей израильской ежедневной газете "Едиот Ахронот", со ссылкой на неназванных западных дипломатов сообщивший о прибытии в Сирию фактически российского экспедиционного корпуса, сейчас якобы размещенного на одной из военных баз вблизи Дамаска.
По данным Ynet, в ближайшие недели ожидается прибытие в Сирию нескольких тысяч российских военнослужащих, в том числе военных советников, инструкторов, технических и транспортных специалистов, офицеров ПВО и, главное, боевых пилотов истребителей-бомбардировщиков и вертолетов. Израильское издание отдельно подчеркивает, что российские военные, если их присутствие в Сирии подтвердится, не будут представлять никакой опасности ни для Израиля, ни для какого-либо другого государства в регионе – их единственной целью станет борьба с радикальными исламистами, в первую очередь из группировки "Исламское государство", и поддержка режима президента Башара Асада.
В этой связи упоминается информация о якобы состоявшемся недавно тайном визите в Москву (факт этого визита Кремль категорически отрицает) главы военной разведки Ирана и командира иранского спецподразделения "Кодс" Касема Сулеймани, во время которого Россия и Иран могли договориться о начале совместных боевых операций против группировки "Исламское государство", и параллельно – активизации поддержки всеми средствами власти президента Асада. Сирийская правительственная армия сейчас фактически вновь бежит под натиском отрядов экстремистов, из "Исламского государства" или аффилированных с "Аль-Каидой" группировок, в первую очередь в той же провинции Идлиб.
Военные советники и инструкторы из России находятся в Сирии давно, это ни для кого не секрет, напоминает международный обозреватель, политолог-арабист Константин фон Эггерт, но сейчас действительно существует вероятность того, что российские военные начнут прямо участвовать в вооруженном конфликте в Сирии, в первую очередь в боевых действиях против группировки "Исламское государство":
– Я не думаю, что это могут быть какие-то очень большие подразделения и что российские ВВС, например, станут главной ударной силой в борьбе с группировкой "Исламское государство". Но здесь очень важен политический символизм, если окажется, что Россия вовлечена в международную операцию против экстремистов фактически вместе с США. Это окажет воздействие, может, и не прямое, на другие проблемы в сфере отношений между Москвой и Вашингтоном. То есть это будет если не революционное, то, по крайней мере, сенсационное развитие событий.
– Насколько важно для Кремля сегодня сохранить режим Башара Асада? Его поддерживают потому, что этот режим считают союзником? Или же это деталь, момент в какой-то большой геополитической игре?
Это будет если не революционное, то, по крайней мере, сенсационное развитие событий
– Причины поддержки Башара Асада на самом деле следует искать в российской внутренней политике. Сирийский президент вызывает определенное уважение в Кремле тем, что он продержался уже четыре года после начала сирийской гражданской войны, в то время как многие предсказывали ему очень скорое падение. Но дело прежде всего не в этом, а в том, что судьба Асада для президента Владимира Путина – это своего рода проекция того, что может произойти в России с точки зрения будущего нынешней российской политической элиты. То есть Путину здесь важна не личность Асада, не его алавитский режим, а прежде всего принцип, существовавший до конца холодной войны с определенными вариациями: никто не имеет права указывать какой бы то ни было стране, какой там будет режим, и тем более никто не имеет право его свергать, даже если это, скажем, ООН. Поэтому в Сирии для Путина очень драматически встал вопрос о его личном отношении к процессу смены режимов. В геополитическом плане нынешний Дамаск, безусловно, единственный оставшийся у Москвы союзник на Ближнем Востоке (хотя есть сейчас попытки, и довольно успешные, наладить отношения с Египтом). Также, поскольку Москва уже давно налаживает дружбу с Ираном, то присоединение к "оси Тегеран – Дамаск", возникшей в начале 80-х годов прошлого века, – это также элемент, наверное, геополитической игры, которую Россия ведет на Ближнем Востоке.
– В 20-м веке военно-политическое и военно-техническое сотрудничество Советского Союза с Сирией было колоссальным. Сейчас в Кремле не боятся ли наступить на все те же грабли? Потому что Советский Союз тратил на военную поддержку Сирии и Египта, вами упомянутого, огромные деньги. Но в войнах с Израилем, 1967 или 1973 годов, ни сирийская, ни египетская армия, оснащенные в огромных объемах советской военной техникой, ни малейших успехов не добились. Может ли сложиться теперь ситуация, когда за штурвалы истребителей, за рычаги управления танками сядут уже не сирийские, а российские военные?
– Такого рода ситуации уже бывали и относительно недавно, и после вами упомянутых войн. В 1982 году, например, батареями ПВО Сирии, которые располагались в ливанской долине Бекаа, управляли, командовали советские офицеры. Так что ничего нового в этом нет, если такое произойдет, то это будет продолжением определенной традиции. Насколько это возможно сегодня? Да, при определенных обстоятельствах. Если в Кремле будет принято решение, что Россия будет воевать с "Исламским государством" на территории Сирии, в коалиции с Иорданией и США, или как бы отдельно, то это вполне реальный вариант. И конечно, российские летчики или танкисты будут намного более эффективными и профессиональными участниками этой борьбы с ИГИЛ, чем сирийцы, в этом сомнений нет.
– Какой может быть реакция на все это Израиля и США? Как они вообще воспримут появление российских военных, если это случится, в Сирии?
– Это не будет появление, это будет акция, которая явно получит одобрение в Вашингтоне, у меня сомнений нет. Это один из тех моментов, которые могут сделать президента Путина и российский политический режим более приемлемыми для Вашингтона, западных столиц и для Израиля. Потому что это будет более масштабное и, конечно, значительно более рискованное повторение того, что было в начале нашего века в Афганистане, когда на протяжении нескольких лет Россия официально предоставляла наземные и воздушные транспортные коридоры для, как говорили, "нелетальных" грузов международной коалиции, сражавшейся с талибами в Афганистане.
– То есть основной мотив возможного участия, того или иного, российских военных в боевых действиях в Сирии – это война с группировкой "Исламское государство"? И опасения, что люди, уехавшие воевать туда из России, вернутся потом назад – и пойдет волна террора на очень профессиональном уровне? Именно что это не столько поддержка Башара Асада, сколько упреждающий удар по ИГИЛ?
– Да, и конечно, это сопряжено с большим риском! В случае если российские военные действительно вступят в боевые действия против "Исламского государства", вполне возможны террористические акты против российских объектов по всему миру. И не исключено, что какие-то российские военные могут попасть в руки исламистов и стать их жертвами. Это, конечно, очень серьезный вызов для Владимира Путина и для Кремля. В России, в конце концов, много мусульман, многие из них радикализировались за последние годы, и такого рода действия могут ударить по позициям России на Северном Кавказе, где на самом деле все еще неспокойно.
Террор может прийти в Россию в значительно более серьезных масштабах
То, что мы уже знаем о радикалах, воюющих на стороне "Исламского государства", дает нам все основания предполагать, что какая-то часть этих людей – это выходцы из России. Террор может прийти в Россию в значительно более серьезных масштабах. С моей точки зрения, в Кремле понимают: группировка "Исламское государство" – это действительно угроза, в связи с которой меркнут разногласия с Западом и по поводу иранской ядерной программы, и даже конфликта на Украине! И я думаю, что аналогичная точка зрения сегодня существует если не во всех, то во многих кабинетах в Вашингтоне, – полагает политолог Константин фон Эггерт.
