Александр Генис: Осенний театральный сезон на Бродвее открылся интересный премьерой. Режиссер Майкл Уилсон представил сразу шесть маленьких инсценировок, написанных видными современными драматургами по рассказам Теннесси Уильямса. В совокупности эти театральные миниатюры составляют энциклопедию наших эмоций. И, как пишет в своей рецензии Чарльз Ишервуд, не было другого драматурга, который так умел анатомизировать человеческие чувства, как Уильямс.
О новой биографии Теннесси Уильямса рассказывает ведущая “Книжного обозрения” Марина Ефимова.
Марина Ефимова: Книга «Теннесси Уильямс. Безумные странствия плоти» написана критиком Джоном Ларом и является продолжением другой известной биографии великого американского драматурга, в которой ее автор Лайл Леверич проследил жизнь Уильямса до 1945 г. – до триумфа пьесы «Стеклянный зверинец». С этого и начинается новая биография – с премьеры, чуть не обернувшейся катастрофой. «Стеклянный зверинец» - седьмая по счёту пьеса Теннесси Уильямса, но первая, получившая всемирную известность. И первая, поставленная в театре после пяти лет отказов.
И вот, в вечер премьеры актрису Лоретту Тайлор – исполнительницу главной роли – нашли мертвецки пьяной у служебного входа в театр за полчаса до начала. Не будем описывать состояние автора (тем более, если вспомнить, что представление предыдущей пьесы Уильямса «Битва ангелов» прервалось пожаром и бегством публики). На этот раз актриса Тайлор, которая, казалось, не могла произнести ни слова, не только вышла на сцену, но дала лучшее в своей жизни представление, хотя между выходами ее рвало в ведро, приготовленное в кулисах.
Эта актриса - Лоретта Тайлор - была известна своим сарказмом. После премьеры она спросила у матери Теннесси Уильямса Эдвины: «Ну как, миссис Уильямс, понравились вы себе в пьесе?»
Диктор: «Неизвестно, узнала ли Эдвина Уильямс себя в образе Аманды Уингфилд, но именно она была её прототипом – доблестная болтушка из Огайо, карикатурно перенявшая аристократические манеры южанок, включая чрезмерную неприязнь к выпивке и к сексу. Ее муж Корнелиус, наоборот, был особенно пристрастен к тому и к другому, и их брак не был счастливым. В постоянном подпитии и постоянно ожесточённый, Корнелиус дразнил своего чувствительного и нежного старшего сына Теннесси с раннего детства, и всю жизнь называл его «мисс Нэнси». А после его похорон сын, сидя на отцовском надгробном камне, не без удовольствия раздавал автографы».
Марина Ефимова: Мать Теннесси Уильямса была вознаграждена за не слишком лестный портрет половиной потиражных со «Стеклянного зверинца». Надо сказать, что Эдвина Уильямс стала не только прототипом одного из самых ярких персонажей сына, но и поставщиком одной из главных его тем – разрушительного действия всякого подавления и доминирования в человеческих отношениях:
Диктор: «Эдвина во время соитиий с мужем кричала (от ужаса) и заразила своих детей таким страхом перед всякой физиологией, что Теннесси не мастурбировал до 26-ти лет (но зато уж потом был ненасытен). У его сестры Роуз неестественная атмосфера в семье стала причиной болезненной истеричности. Она наказывала свою религиозную мать рассказами о том, что в колледже пыталась лишить себя девственности с помощью алтарных свечей. В конце концов, с ведома матери Роуз была подвергнута лоботомии, во всяком случае - по версии Теннесси Уильямса, писавшего об этом со свойственным их семье насмешливым сожалением и без капли симпатии к обеим».
Марина Ефимова: Очень интересно высвечена в новой биографии фигура знаменитого режиссера Элии Казана, которого биограф называет «повитухой лучших пьес Теннеси Уильямса». Казан разлагал сложность и путаницу в характерах и поведении персонажей Уильямса на две простые составляющие: «маску» и «хребет». В пьесе «Трамвай Желание» Бланш Дюбуа называет себя не без юмора «страдающей девицей». Это – маска. А задача Бланш – «найти протекцию и защиту». Это – хребет роли. Казан выговорил себе право читать черновики Уильямса и отбирать те сцены и сюжетные ходы, которые достаточно драматичны, чтобы держать зрителя в напряжении до последней реплики. По поводу пьесы «Кошка на раскалённой крыше» он писал драматургу:
Диктор: «Пожалуйста-пожалуйста, остановитесь! Не спешите с постановкой на сцене. Вы доставите себе много горя, если поторопитесь».
Марина Ефимова: Казан уговорил автора оставить до конца пьесы яркую фигуру «Большого папы» (который у Уильямса исчезал, узнав о своей болезни), а тяжелые отношения главной пары – Брика и Мэгги – довести если и не до «хэппи энда», то до момента, вселяющего надежду. Уильямс соглашался с Казаном и в награду получал успех и Пулитцеровские премии. Но потом горько жаловался, даже публично – в интервью журналисту Эду Морроу - что в театре ему приходится «проституировать».
Читатель, больше заинтересованный в жизнеописании Теннесси Уильямса (особенно в аспектах, упомянутых в подзаголовке книги - «безумные странствия плоти»), может соскучиться к середине книги, но тот, кому интересен процесс возникновения шедевров, вполне удовлетворит свой интерес. Джон Лар разбирает в подробностях лучшие пьесы замечательного драматурга: «Стеклянный зверинец», «Трамвай Желание», «Татуированная роза», «Камино Рэал», «Кошка на раскалённой крыше», «Орфей спускается в ад», «Неожиданно последнее лето», «Сладкоголосая птица юности», «Ночь игуаны» и кое-что из многих поздних и одноактных пьес, не ставших столь знаменитыми. Биограф пишет:
Диктор: «Я хотел сделать книгу как сэндвич, где будут слоями идти сюжеты из частной жизни, театральная жизнь и пьесы, а между ними – майонез из историй, разговоров, писем и интерпретаций».
Марина Ефимова: Особое (и немалое) место занимает в новой биографии Теннесси Уильямса его душеприказчица и друг последних лет – английская актриса Мария Сэнт-Джаст (в девичестве Бритнева). Биографы ее ненавидят, потому что после смерти драматурга она в течение одиннадцати лет(!) – до самой своей смерти - не допускала к публикации его архив. Лар считает, что мать Уильямса одарила его «тягой к сильным женщинам с неустойчивой психикой», и что Мария Сэнт-Джаст была одной из них. По предположению Лара, она не хотела предавать гласности письма Уильямса, написанные с «почти детским бесстыдством». Лар сказал о ней и о первых биографах драматурга: «Они хотели приписать хэппи-энд к истории, которая может смутить добродетель». Рецензент новой биографии Блэйк Бэйли пишет в НЙТаймс:
Диктор: «Однажды Мария Сэнт-Джаст пришла в «Центр Гарри Рэнсома», где хранился архив Уильямса, заставила сотрудников оставить ее одну в комнате с архивом и ножницами вырезала места, которые ей не нравились. Она не знала, что весь архив скопирован на фотоплёнку. Думается, что сам Теннесси Уильямс посмеялся бы над этим эпизодом, потому что такие поступки ему нравились. Он был известен своим беспечным отношением к общению. «Большинство моих дружб случайны, - говорил он. – 89 % моей жизни – работа и волнения по ее поводу. 10% - борьба с безумием, и 1% - друзья и любовники».
Марина Ефимова: После смерти Марии Сэнт-Джаст в руки биографов хлынул поток новых материалов. Благодаря им, Лару удалось познакомиться с Панчо Родригесом – любовником Уильямса в 1946-48-м годах, с которого он писал Стэнли Ковальского в пьесе «Трамвай Желания». Через Родригеса биограф получил доступ к письмам Фрэнка Мерло, с которым Уильямс прожил 14 лет и который на вопрос, чем он занимается, отвечал: «Я сплю с мистером Уильямсом». Смерть Мерло в 1963 году тяжело подействовала на драматурга, несмотря на его заявление о неважности для него дружб и любви. Он не оправился от этой потери. Орфей начал спускаться в ад.
Диктор: «В последние годы творчество Уильямса стало буксовать. Даже мать сказала ему после премьеры пьесы «В баре отеля Токио»: «Пора тебе искать новое занятие». Он подолгу жил в алкогольном тумане, но писание было необходимо ему, как дыхание. Они и остановились почти одновременно».
Марина Ефимова: Последние пьесы Теннесси Уильямса трудно назвать шедеврами, но они - интересные и талантливые неудачи. «Эти пьесы, – пишет биограф, - его бульдожья схватка с безумием за своё искусство. Это отказ от капитуляции».
