Заведующего кафедрой русской и зарубежной литературы Таврической академии Крымского федерального университета им. Вернадского, профессора Владимира Казарина увольняют после того, как в середине сентября на конференции "Форум 2000" в Праге он раскритиковал крымскую систему образования.
По мнению профессора, после присоединения полуострова к России "образовательное поле" республики оказалось "полностью зачищенным", из более чем сотни вузов в Крыму осталось около десятка, а работа преподавателей усложнилась в несколько раз из-за бюрократии, возникшей в результате слияния нескольких учебных заведений в одно – Крымский федеральный университет. По словам Казарина, после этого выступления к нему "прислали гонца" из университета, который сообщил, что профессора, скорее всего, не переизберут на выборах деканов факультетов и заведующих кафедрами.
Потом в прессе стали появляться заявления руководителей КФУ, недовольных высказываниями профессора. Сначала председатель комитета по образованию, науке, молодежной политике и спорту Государственного совета РК Владимир Бобков заявил, что "совершенно не согласен" с критикой Казарина, и предположил, что теперь для руководства КФУ будет "делом чести" "не подписать контракт с Казариным и отправить его за пределы системы высшего образования, которая так ему не нравится, и где ему ну абсолютно, по всей видимости, не хочется работать". Спустя несколько дней к этому мнению присоединился директор Таврической академии КФУ Игорь Воронин, согласившись, что продлевать контракт с профессором не стоит, и заявил, что удивлен заявлениями Казарина, который "много лет позиционировал себя русским человеком, слыл "пушкинистом" и "сеял разумное, доброе, вечное" в умах крымской молодежи, преподавая именно русскую литературу". "Вот такие профессорские "тулумбасы", – заключил Воронин. Ректор КФУ Сергей Донич назвал высказывания Казарина "хамскими" и "циничными", заявив, что профессор "искажает реальную действительность в угоду украинским политиканам".
В пресс-службе КФУ Радио Свобода успокоили: проректор университета по международной деятельности и информационной политике Сергей Юрченко сообщил, что "беспокойства по поводу судьбы Владимира Павловича Казарина не обоснованы". По его словам, в отделе кадров ему сообщили, что Казарин по-прежнему является сотрудником КФУ, исполняет обязанности заведующего кафедрой русской и зарубежной литературы. "Ни приказа об увольнении, ни заявления от профессора в кадрах нет", – заявил Сергей Юрченко.
Однако выборы деканов факультетов и заведующих кафедрами, на которых ученый совет решит судьбу Владимира Казарина, состоятся только в конце октября – начале ноября.
Сам профессор в университете оставаться не планирует, по его словам, это уже "не тот университет", который он создавал и в котором работал. В интервью Радио Свобода Владимир Казарин рассказал о том, что произошло на конференции в Праге 15 сентября и почему за этим последовала такая реакция руководства:
– Мы точно остались Советским Союзом. Он вернулся к нам, в том числе и в гротескных проявлениях. Что я имею в виду: мы в советское время обличали Запад, но всегда с необыкновенным вниманием прислушивались к тому, что там о нас говорят. Нам нужно было выгнать Солженицына в Америку, чтобы потом начать слышать, что он говорит. Сказанное внутри страны не принималось в расчет. Отчасти меня удивляет, насколько все происходит по советскому клише. Основные положения того, что я сказал в Праге, я высказывал весь этот год: в интервью крымским и украинским журналистам. Но только как ты это скажешь в Праге, начинается такая бурная реакция. Я сказал простые вещи: что с течением времени я больше убеждался в своей правоте, в том, что образовательное поле Крыма было полностью зачищено новыми российскими временами. В старое время у нас в республике Крым было 93 вуза, а в Севастополе – 34 вуза. У нас, во-первых, были все классические старые университеты советской поры. Это и мой Таврический университет, и аграрный университет, и прославленный медицинский университет, и строительный, и другие. Во-вторых, это были филиалы и украинских вузов, это были филиалы и огромного количества российских вузов. Были и частные коммерческие вузы, в Крыму их было легко регистрировать, их и регистрировали. И это было то самое разливанное поле культуры вузовской, своеобразная "махновщина". У нее был недостаток в том, что она была в чем-то неуправляемой махновщиной, но я как вузовский работник с 40-летним стажем и неоднократно бывавший за рубежом, хочу сказать, что это, например, создавало конкуренцию.
Основные положения того, что я сказал в Праге, я высказывал весь этот год
Целый ряд маленьких коммерческих университетов хорошо себя показывали, люди знали, что там можно получить хорошее образование. В этом опять же была своя свобода, и стихийным образом установилось разделение: хочешь серьезный диплом – тут дают серьезный диплом и надо серьезно учиться, хочешь средний – иди сюда, здесь попроще, хочешь совсем кое-как – иди туда, там совсем кое-как. Все понимали, что если у тебя диплом Таврического университета, ты один специалист, если какой-то шарашкиной конторы – ты другой специалист. Мне однажды понравилось, в Киеве было объявление о найме на работу: туда-то набираем специалистов и внизу – соискателям с дипломами университета культуры Поплавского услуги не предлагать. У нас есть такой Поплавский, поющий ректор. Человек без голоса, но все время пел и пиарил свой вуз. И все понимали, что образование там такое. В результате была конкуренция.
– Что произошло после того, как Крым присоединили к России?
Создали монстра, между факультетами которого приблизительно 110 км
– Сегодня в Крыму остался один федеральный университет, куда слили все остальные университеты, все остальное закрыто. Осталось два местных университета: созданный профессором Якубовым Крымский инженерно-педагогический университет и бывший "кулек" – училище культуры. А общероссийский только один: КФУ – Крымский федеральный университет. В Севастополе тоже один. И все. Кому-то, может, это и нравится: чисто, хорошо, просторно. Но не всегда гигантские научные объединения достигают выдающихся результатов. Часто в маленькие коммерческие научные центры, где люди стараются и ищут, добиваются результатов, и люди оттуда получают Нобелевские премии. И наконец: зачем было вливать в это все медицинский университет, если мы говорим о том, что в сфере медицины в Крыму совсем плохо с кадрами? Так университет мог бы вам в новых условиях кадры подготовить. Вы говорите о провале в сельском хозяйстве, зачем вы влили сюда сельскохозяйственный университет? В результате создали монстра, между факультетами которого приблизительно 110 км. Как этим можно реально управлять, как можно оптимизировать учебный процесс? Мы отчасти повторяем американский опыт, где в университетах есть все специализации: и строительный факультет, и медицинский. Но они же вырастали, как дерево, из какого-то колледжа. У них единый кампус, общие лаборатории, единая библиотека... А что нас тут объединяет? Только лет 8-9 мы будем организационно друг к другу пристраиваться. И в результате потеряем по всем направлениям.
– Как сейчас работает КФУ?
– Вошедшие в него вузы стали Академиями, там сохранились свои ректоры, директоры, проректоры. Все это объединилось в Крымский федеральный университет, где есть свой ректор и свои проректоры. Созданы департаменты, которые совершенно чудовищны по размерам, через них невозможно ничего пробить. Когда-то говорили в интернете, что если аппарат управления насчитывает более 500 человек, то управлять фирмой уже невозможно. Они сами друг с другом уже переписываются, отвечают на письма и т. д. Эти живут так же. Например, надо что-то изменить, схему экзаменов по какому-то курсу. Отвечают: "Нет, нельзя, в учебном плане так стоит". – "Так измените учебный план!" – "Нет, – говорят, – это слишком сложно, надо собирать подписи, 40 человек…" и так далее. В результате ничего не решается! Там какие-то мальчики и девочки с дипломами бакалаврскими, даже не магистерскими, что по старой системе – незаконченное высшее образование, и они нас учат, как надо работать. Набрали проректоров в КФУ, половина которых не только не имеет звания доктора или кандидата наук, но даже и ни одного дня не работала в вузе. И они нам дают рекомендации, как нам нужно преподавать.
Там совершенно чудовищные инновации: вот стимулирующая зарплата, которую высчитывают по рейтингам. Если вы читаете лекции, у вас 75 баллов, если вы печатаетесь – вот вам еще 60 баллов, а дальше идет: выпустил стенгазету со студентами – 20 баллов, провел собрание со студентами – 30 баллов, спортивные состязание, стенгазета, боевой листок – и в итоге на этой чепухе можно собрать гораздо больше баллов, чем на лекциях, научных статьях и монографиях. Это же бред полный! Этот монстр не хочет отвечать на наши запросы, начинаем полемику – сразу начальственный окрик: "Все по стойке смирно, кто вам разрешил?!" Что значит: кто мне разрешил? Я работаю в университете или в воинской части? Автономия университета предполагает свободный обмен мнениями и выработку коллегиально любых решений. Но теперь все решается сверху.
– И вы обо всем этом рассказали на конференции в Праге?
– Да, наверно, наиболее полно рассказал. Это было размещено в интернете и услышано. У нас же как: вузовская система предполагает, что преподаватели каждые пять лет переизбираются на новый срок. После объединения университетов нас еще не выбирали, мы пока и.о. И наконец, нас решили начать избирать. Сначала идут деканы и заведующие кафедрами. Кафедра меня единогласно рекомендовала, когда было заседание три или четыре недели назад. А потом была большая конференция в Праге. Там выступали мои коллеги из Приднестровья, из университета Тирасполя, была коллега из Чечни, из Грозного, я выступал от Крыма. После форума и началось, мол, если он так выступает и так критикует систему, то не надо его выбирать. Еще до того, как это мнение прозвучало, мне прислали гонца из главного корпуса, который мне сказал, мол, ты знаешь, тебя наверно не выберут. Я сказал: да нет проблем, я уже давно созрел уходить, потому что это не тот университет, в котором я работал и который я создавал. Я открывал здесь в 88 году крымско-татарский факультет, открывал турецкое отделение, греческое отделение вместе с Афинским университетом и многое другое. Мы проводили в год более 30 конференций, издавали более 20 научных сборников. Во многом гуманитарное образование в этом университете было за мной и за моими коллегами. Но это уже не тот университет. Вуз не может существовать без обменных программ. Студенты нашего университета их полностью лишены: прекращены все договоры, которые у нас были с 12 странами, потому что мы санкционная зона. Мы не можем обмениваться преподавателями, а для вуза, науки, это смерть. Самая больная проблема: диплом КФУ признается только в России, больше его не признают нигде. Поэтому я уже и так созрел уходить, мне только надо было все вопросы закрыть: чтобы все мои ученики, кандидаты, доктора защитились, чтобы их утвердили, чтобы они получили дипломы, чтобы мы выпустили научные сборники, которые запланировали. Я сказал на кафедре: есть мой ученик, доктор наук, давайте его выберем, я его рекомендую. Ректорат рекомендовал другого. Они оба мои бывшие докторанты, оба выращены мною, но я полагаю, что этот был больше готов к этой работе. Я уже больше не подавал документы на конкурс, потому что стали выдвигать всякие условия. Конкурс состоится где-то через пару недель.
– Но формально вам сказали, что вас не переизберут из-за того, что вы позволили себе раскритиковать систему образования?
Я уже давно созрел уходить, потому что это не тот университет, в котором я работал и который я создавал
– Сказали! Открыто сказали. Первым сказал постоянный представитель комиссии по образованию, науке, молодежи и спорту господин Бобков в нашем крымском парламенте. Он сказал, мол, что это такое, что за такие заявления, что он настаивает, чтобы ректор КФУ разорвал контракт с господином, мол, нечего ему делать в нашем университете. Потом через 4-5 дней директор Таврической академии КФУ Игорь Воронин сделал заявление о том, что это за странное поведение и что он разделяет точку зрения Бобкова, что такой человек не может работать в нашем университете. А потом и Донич, ректор КФУ, подключился. В интервью он сказал, что это хамские и недопустимые высказывания и что ученый совет решит судьбу таких заведующих. Но в этой ситуации мои позиции вот что укрепляет. У нас есть такой сайт "Типичный КФУ", там студенты разместили соцопрос: чью позицию поддерживаете. И когда я заходил, я увидел, что позицию профессора Казарина поддерживает 51%, руководство КФУ – 23 % и 21% – не определились. С другой стороны, мои коллеги тоже этим недовольны, хотя есть масса причин, которая заставляет их высказываться более сдержанно, чем я. То, что я получил от целого ряда университетов приглашения работать, тоже успокаивает меня и укрепляет мои позиции.
– Но вы в Крыму оставаться не планируете?
– Нет-нет, в Крыму негде оставаться. Я поеду в какой-нибудь из украинских вузов, у меня там друзья, коллеги. Это и Днепропетровский, и Харьковский вузы, и в Полтаве, и в Николаеве. Обсудим с коллегами, и где-то и начну работать, – надеется Владимир Казарин.
В структуру КФУ им. Вернадского, как сказано на сайте университета, сейчас входят 7 академий и 6 колледжей. По словам депутата Госсовета Крыма Владимира Бобкова, "все они полностью сохранили свою специфику, сохранили контингент" и "значительно расширили количество бюджетных мест". Это, по его мнению, "позволяет на 80-90% удовлетворить потребность в высшем образовании" у крымских абитуриентов.
