Я колебался, публиковать ли эту наивную заметку. Дело в том, что на протяжении многих лет я ездил в Страсбург по приглашению Совета Европы на всевозможные его мероприятия, главным образом, сессии Парламентской ассамблеи. Началось это в середине 1990-х, когда Россию еще даже не приняли, а только раздумывали – там, в Страсбурге, – принимать ли в ряды этой самой Ассамблеи. Россия тогда воевала со своим мятежным регионом, Чечней, а воюющей стране, по уставу ПАСЕ, в Ассамблее не место. В конце концов, вопреки уставу, все-таки приняли. Условно, так сказать. И правильно сделали, как показали дальнейшие события. Получив возможность оказывать влияние на Россию, открыв доступ в Чечню для своих наблюдательных миссий, Совет Европы в немалой степени способствовал прекращению войны. Уж очень хотелось тогда ельцинской России чувствовать себя принадлежащей к Европе, связанной с ней хотя бы несколькими нитями, одной из которых и было членство в ПАСЕ.

С тех пор, как принято говорить, утекло много воды. Мы, журналисты, начинали репортерскую деятельность в Страсбурге, когда не было еще мобильных телефонов, отправляли наши депеши и заметки по факсу, а писали их на пишущей машинке. Причем именно так, в единственном числе – пишущей машинке: с русским шрифтом она была во Дворце Европы одна-единственная, приходилось занимать к ней очередь, которая порой доходила до тебя поздно вечером. Помню, однажды, далеко за полночь закончив перепечатывать свою заметку, я обнаружил, что заперт в огромном Дворце Европы, входы-выходы поставлены на сигнализацию, и открыть двери охранник не вправе. С его помощью я выбирался из Дворца через окно на втором этаже и потом долго шел до своей гостиницы по ночному Страсбургу, вдоль знаменитых каналов с мирно спящими на берегу лебедями. Нет, я не шел, а летел по-над этими каналами, предвкушая сенсацию, которую вызовет моя заметка с "утечкой" информации о том, что в Страсбург для переговоров о прекращении военных действий едет Аслан Масхадов. Масхадов, впрочем, не приехал, утечка оказалась уткой, сенсация не состоялась. Но память об эйфории осталась.

К чему эти воспоминания? К тому, что это были хорошие времена, с допотопной пишущей машинкой и не допотопными, а развивавшимся, пусть и непросто, отношениями между Россией и Европой. Увы, те времена прошли. И прогрессу в средствах технической коммуникации сопутствовал регресс в коммуникации по существу - взаимопонимании и взаимодействии. Нынешней, путинской России плевать на то, что думает о ней Европа, и никакая Европа ей не нужна. Свои связи с Советом Европы Москва фактически разорвала.

Но ведь проблема не только в изменившейся России. Проблема еще и в том, что сильно изменился за эти годы и сам Совет Европы, превращаясь в бюрократическую, все более формально понимающую свою миссию организацию. Пишу об этом, побывав на организованной в Страсбурге многолюдной конференции, посвященной свободе слова. Тема – свобода слова, а среди спикеров, среди модераторов дискуссий нет никого из России. Как нет и никого из Белоруссии, Турции, Азербайджана – европейских стран, в которых власти реально эту самую свободу ограничивают, преследуют, искореняют независимую прессу. И два дня идет на конференции прекраснодушный разговор "вообще" в духе грибоедовского Репетилова, конкретика в выступлениях редка, притом что к ней призывает едва ли не каждый второй выступающий. Но так построена сама повестка дня, что для конкретики словно нет места, формулировки тем размыты и абстрактны, словно речь идет о сугубо теоретических проблемах.

Почему? Разве в Совете Европы не знают, как обстоит дело со свободой высказывания в современной России, не знают, что для нее это предмет отнюдь не теоретических диспутов? Конечно, знают. Тогда в чем же дело, почему российская ситуация не стала на конференции предметом обсуждения? Может быть, потому, что Совет Европы не хочет окончательно ссориться с путинской Россией? Все-таки Россия, хотя ее делегация и хлопнула громко дверью еще на апрельской прошлогодней сессии ПАСЕ и пригрозила из Совета Европы вовсе выйти, официально отношений с Советом не разорвала и от своих обязательств не отказалась. В частности, от финансовых обязательств, очень весомых: РФ один из пяти главных "пайщиков" Совета Европы, и без ее многомиллионного взноса сверстать бюджет СЕ на следующий год будет непросто. Вот и не хочет Совет Европы искушать судьбу. И проводит конференцию вроде бы на актуальную тему, только в ходе самой конференции оказываются обойдены все острые углы и темы, прежде всего, связанные с Россией.

...Когда-то, принимая Россию в свои ряды, Совет Европы взял на себя миссию ее "перевоспитать". Кто кого в итоге перевоспитал – большой вопрос.

Леонид Велехов – главный редактор московского бюро Радио Свобода