Александр Генис: Сегодня мы с ведущим нашего Кинообозрения Андреем Загданским обсуждаем фильм классика американской документалистики Фреда Вайзмана, посвященный одному из пяти “боро” Нью-Йорка - Квинсе, району, где живет много наших соотечественников и который замечательно описал, живший тут Сергей Довлатов.
Андрей Загданский: ‘In Jackson Heights’ - так называется фильм американского классика документального кино Фреда Вайзмана. Это 40-й по счету фильм Вайзмана, о его 39-м фильме «Национальная галерея» мы с вами говорили не далее, чем в марте этого года. Я тогда признался, что страшно позавидовал Вайзману, и мне хотелось бы сделать что-нибудь подобное - очень ограниченное в пространстве, как музей, и бесконечное в искусстве. Это замечательный фильм.
Александр Генис: Производственный роман о вечном.
Андрей Загданский: Как «Аэропорт» Хейли, только в музее.
Александр Генис: Содержимое другое.
Андрей Загданский: Получше будет, особенно, если речь идет об английской Национальной галерее. Как и предыдущий фильм Вайзмана, этот идет более трех часов: 190 минут — дело. Мне кажется, что Вайзман твердо решил опровергнуть концепцию Хичкока, что максимальная продолжительность фильма определяется комфортом мочевого пузыря зрителя. 190 минут покажется многим чрезмерным, но не для фильма Вайзмана. Этот хронометраж продуман и прочувствован автором. Ваш выбор — либо принять такие временные рамки, либо не ходить на фильмы Вайзмана. В этой длительности есть основательная поступь классика. В тот момент, когда вы преодолеваете неизбежную скуку, а это неизбежно, когда фильм идет 190 минут, в какой-то момент вы начинаете терять нить, но после этого становится интересно по-другому. У него довольно большие эпизоды, они часто подробнее, основательнее, чем бывает в документальном кино, он дает больше деталей, больше слов, больше подробностей, большие куски общения между людьми, когда ты волей-неволей начинаешь всматриваться, вслушиваться уже на другом уровне, каким-то шестым чувством начинаешь постигать этих людей.
Александр Генис: Так во что же он заставляет нас всматриваться?
Андрей Загданский: Мы еще поговорим о содержании. Фильм «В Джексон-Хайтс» - рассказывает о районе в Нью-Йорке, точнее — это часть Квинса. Примечательная, самая главная деталь Джексон-Хайтс, которая широко известна в Нью-Йорке, что это самое этнически разнообразное поселение в Нью-Йорке.
Александр Генис: У меня есть цифры: в Джексон-Хайтс говорят на 167 языках. Кстати, это не рекорд, потому что Джексон-Хайтс — это всего лишь часть Квинса, в котором говорят более, чем на 200 языках. В последнее время лингвисты, специалисты по самым редким языкам предпочитают не ездить куда-нибудь в Африку или Азию, а добираться на метро до Квинса, ибо там можно найти носителя любого языка в мире.
Андрей Загданский: И хорошо поесть.
Александр Генис: Особенно, если попасть в нужный этнический карман, как это часто бывает со мной, потому что я туда езжу в район под названием Маленький Бомбей, где готовят замечательную индийскую еду. Это единственное место в Нью-Йорке, где на улице продают бетель, и там всюду видны красные плевки от бетеля. Это очень экзотическое место, что, надо сказать, не характерно для всего Квинса, потому что Квинс самый скучный район Манхеттена, он очень однообразный и монотонный, несмотря на то, что там представлена вся планета.
Андрей Загданский: Выходцы из Индии вторичны в этой картине. На первом месте у Вайзмана эмигранты из латиноамериканских стран. Это самая большая, и самая быстрорастущая община община Джексон-Хайтс. Но есть там и мусульмане, есть и стареющая еврейская община.
Александр Генис: Есть русская община.
Андрей Загданский: В фильме Вайзмана нет.
Александр Генис: А в Джексон-Хайтс есть, я точно знаю.
Андрей Загданский: Есть и община сексуальных меньшинств, которым много внимания уделено в фильме. Есть и колумбийская община, потому что во время съемок фильма происходит Чемпионат мира по футболу, и мы смотрим в баре, как радуются колумбийцы, когда их команда выигрывает.
Александр Генис: Вот это - характерная деталь для Квинса. Там есть бары всех народов и принято смотреть футбол во время Чемпионата мира в баре той страны, которая играет в футбол. Помнится, во время Чемпионате Европы я приехал туда и говорю: где у вас латышский бар, я буду болеть за Латвию (она тогда играла аж с Германией). Мне сказали: пойдите в бразильский бар, там болеют за всех.
Андрей Загданский: Мы видим, как колумбийцы празднуют победу, кого-то арестовывают, полиция ведет людей в колумбийских национальных майках. В фильме много смешного и очень много серьезного. Вайзман снимает переплетение многих этнических групп, показывая, как они все взаимосвязаны. Так образуется ткань жизни и района, и Нью-Йорка.
Один эпизод. Заседает группа психологической поддержки сексуальных меньшинств. Заседают они в общинном доме еврейской общины в Джексон-Хайтс. Речь идет о том, оставаться им здесь или уезжать отсюда, продолжать арендовать помещение у этой еврейской группы или нет. И тогда один их них говорит: вы знаете, это стареющая еврейская община, их мало. Мы на них рассчитываем, они нам помогают, а мы помогаем им. Если мы уйдем, перестанем им платить аренду, им будет хуже и нам будет хуже, мы должны оставаться с ними, мы нужны друг другу. Это, между прочим, принципиальное соединение ткани — люди необходимы друг другу, их возможность взаимодействовать, помогать друг другу, кооперироваться в этой сложной большой городской жизни является важнейшим условием выживания каждой группы в отдельности.
Александр Генис: Знаете, это и называется Америка. Меня всегда поражало, как народы, которые в Старом Свете рядом друг с другом жить не могу, прекраснейшим образом уживаются в Новом. Недалеко от моего городка есть район, где живет многих армян и много турков. Здесь они ходят в один магазин и покупают одну и ту же бастурму. А в другом городке, тоже рядом со мной, полно эмигрантов из бывшей Югославии. Как раз во время страшных югославских войн они у нас все играли в одной футбольной команде.
Квинс - действительно символ ткани, о которой вы говорите, это ковер, из которого соткана Америка.. Представьте себе, что общего между индусом, ортодоксом-евреем, русским атеистом и колумбийским эмигрантом? У них у всех универсальные потребности: безопасный район, доступное жилье,приличная школа и много зелени. Все они приехали добровольно в Америку, все они здесь живут, потому что сами выбрали этот путь. И поэтому они сумели создать уникальное сообщество. Это же - прообраз планетарной цивилизации, собранной в этом вроде бы скучном, монотонном Квинсе.
Андрей Загданский: В этом вроде бы скучном монотонном фильме Фред Вайзман соединяет серьезное, глубокое, нудноватое, я подчеркиваю — нудноватое, со смешным. Он может снять смешной эпизод, когда бегло говорящий, я предполагаю, араб дает уроки вождения такси выходцам из Индии. Он говорит с ними по-английски и находит безумно смешные советы, как запомнить карту. Север — нос, показывает он им, буква «н», а юг — это обувь, туфли.
И тут же режиссер переходит в еврейскую общину. Идет поминальная служба по жертвам Холокоста. В этой синагоге никого, кроме пожилых людей, многим за 70, некоторым - за 80. Старик держит Тору, ему очень тяжело ее держать. Мы понимаем, что это действительно уходящий мир, они отсюда исчезают. Может быть они существуют и могут собраться на свою молитву только потому, что это общество сексуальных меньшинств, которое у них арендует помещение для своих встреч или латиноамериканцы, которые арендуют другое помещение, где проходят заседания группы юридической помощи.
Александр Генис: Когда в начале ХХ века гигантская эмиграция попала в Америку, существовали курсы по искусству быть американцем. Считалось, что каждый эмигрант должен забыть свой родной язык и превратиться в американца. Американец — новая национальность, которая должна состоять из этих эмигрантов. Я еще застал людей той старой выучки, которые говорили: но через год, два вы с женой будете говорить по-английски Выяснилось, что этого так и не произошло. Все помнят метафору плавильного котла, которая была, конечно, центральной для Америки. Но давно уже вместо плавильного котла появилась мозаика, лоскутное одеяло Америки, которое позволяет тебе быть сразу и американцем, и тем, кем ты есть - не надо отказывать от одного ради другого. И в этом, по-моему, секрет счастливого Квинса.
Андрей Загданский: Наверное, здесь надо поставить большой вопросительный знак. Говорят, что в Нью-Йорке все этнические группы сливаются, превращаются во что-то единое, новое - в Америку. Такой мультикультурализм в Европе, по всей видимости, не очень работает. Мы видим, какие сложные трения внутри разных этнических групп в Европе — это большая проблема, которая, к сожалению, завтра может стать только больше. В Америке, как мне кажется, может быть потому, что я здесь живу, люди действительно превращаются в нечто единое, оставаясь совершенно разными. Об этом, собственно говоря, картина Фреда Вайзмана.
