В конце ноября Петрозаводский суд признал муниципального депутата Владимира Заваркина виновным в публичных призывах к сепаратизму и оштрафовал его на 30 тысяч рублей. Поводом стал вопрос, который Заваркин в мае задал участникам митинга за отставку главы Карелии Александра Худилайнена. "Нужна ли Карелия России, раз наверху не замечают проблем региона? Не лучше ли Карелии отсоединиться от России, провести референдум с таким вопросом?" Корреспондент Радио Свобода отправился на родину Заваркина в город Суоярви и в один из забытых богом и властью поселков Суоярвского района – поговорить с жителями о жизни, о власти и о президенте.
40 км до райцентра Суоярви, 70 – до финской границы, до 1939 года тут и была Финляндия. Живописная незамерзающая речушка Айттойоки весело перекатывается по гальке среди девственных снегов, с одной стороны моста через Айттойоки лес, с другой – несколько десятков деревянных одноэтажных домов поселка Вегарус. Солнце иногда прорывается сквозь облака, но быстро скрывается снова, небо бросает в лицо горсти ледяной крупы. Морозно, пахнет дымом из печи и лежалым сеном. Улицы безлюдны, большинство домов пусты, во многих окнах выбиты стекла, в некоторых стенах зияют дыры. По прописке в Вегарусе зарегистрировано порядка 200 человек, но на самом деле осталось 50 – большинство из них пенсионеры, которые или родились в Вегарусе, или приехали сюда детьми и состарились вместе с поселком и вместе с поселком стали никому не нужны. Они-то и разбирают потихоньку опустевшие дома – кто на дрова, кто залатать прорехи в собственном жилище.
История Вегаруса похожа на мифический Макондо Маркеса. Основали его посреди леса после Второй мировой, взяв название располагавшейся неподалеку старой финской деревни. Стране тогда нужно было много леса на восстановление разрушенных войной районов, и в Суоярвском районе Карельской АССР активно строили лесопункты, собиравшие рабочих со всего Союза. По словам местных жителей, в поселке жили 600-700 человек, иногда доходило и до тысячи. После развала СССР предприятия приватизировали, лес в 1990-х был полукриминальным бизнесом, его владельцам было невыгодно вкладываться в инфраструктуру, но самое главное – на смену людям постепенно пришли машины: если раньше норма бригады составляла тысячу кубометров древесины в месяц, сегодня лесозаготовительный комплекс, на котором работают три человека, может рубить по 800 кубов в сутки. "У нас была школа, детский садик, медпункт, столовая, дом быта, продуктовый и промтоварный магазины, гараж и заправка", – рассказывает жительница Вегаруса Татьяна Павловна, показывая на укрытые сугробами пустыри.
В упадок поселок пришел не сразу: "Сначала, году в 1995-м, закрыли клуб и столовую, – вспоминает Татьяна Павловна. – Это все принадлежало леспромхозу, они однажды приехали, разобрали здания и увезли куда-то. Нас это не касалось, куда увезли… Вернее, касалось, но мы не знаем… Клуб перевели в школу, там у нас сделали досуговый центр. Садик тоже объединили со школой. В школе учились до 7-го класса, с 8-го ездили в школу-интернат в город. Но потом и школу закрыли. Два года назад и фельдшерский пункт закрыли, теперь раз в неделю приезжает автобус с фельдшером, но туда идти надо к ним, я не хожу".
На улицу страшно выйти порой: волки. Собак из ошейников таскают
Татьяна Павловна живет в Вегарусе с 1952 года, ее привезли сюда родители, когда ей было три, отец был председателем сельсовета. Окончила местную школу, выучилась на киномеханика и 15 лет отработала в местном клубе – крутила проектор. Вышла замуж, родила двоих детей, вечерами больше работать не могла и устроилась санитаркой в фельдшерский пункт. После 20 лет в ФАПе вышла на пенсию в 1995-м, и вот нет больше ни клуба, ни фельдшерского пункта. Татьяна Павловна получает большую по местным меркам пенсию – 15 тыс. рублей, впрочем "сын еще сидит на шее, да он и пьет, а что тут делать еще". В Вегарусе долго не было магазина, приходилось ездить в город за продуктами: автобус ходит сюда дважды месяц, а машина туда и обратно стоит 1200 рублей. Недавно, правда, открыли магазин в "гостевом доме" – базе отдыха "Вегарус", которую построили в этих живописных местах московские инвесторы. Живется Татьяне Павловне неплохо, вот только свет то и дело отключают: подует ветер – нет света, пройдет снег – снова тьма. А чинят долго: иногда по два дня сидишь без электричества. "Так-то ничего, – говорит Татьяна Павловна. – Но на улицу страшно выйти порой: волки. Собак из ошейников таскают. Ну мне ходить-то и незачем, я свое отходила, я вообще помирать собираюсь".
В доме Татьяны Павловны тепло, хоть и неустроенно: пожухлые, со ржавыми разводами обои, неровные полы, покрытые старым линолеумом, облупившаяся железная круглая печка. Дом свой хозяйка не приватизировала, управляющая компания присылает ей счета за ремонт и обслуживание дома, но Татьяна Павловна давно не платит: с 1975 года здесь и гвоздя никто не забил. Хозяйка сидит в старом облупившемся кресле возле серванта, где разместился советский хрусталь и фарфоровые фигурки, президент Владимир Путин зачитывает с экрана небольшого кинескопного телевизора послание Федеральному собранию. Когда киваешь на телевизор и спрашиваешь, что Татьяна Павловна думает про президента и его политику, она долго качает головой, подыскивая слова: "Путин? Я никому уже не верю… Лично мое мнение, особенно насчет помощи Украине, – ну жалко людей, но не настолько же… Надо и своим помогать. А сейчас в Сирию будут валить, еще куда-то... Мы всегда помогали всем, кроме своего народа. Вон сколько денег дали Крыму на электричество, а у нас в Вегарусе света нет. Так ему и передайте там в Москве, пусть он своих сначала согреет, а потом другим помогает".
Разлюбили Путина
Недалеко от дома Татьяны Павловны прогуливаются две подруги: Елена Ивановна и Татьяна Ивановна. Татьяна Ивановна в зеленом пуховике и вязаной сиреневой шапочке, Елена Ивановна в воинственной куртке цвета хаки и во фривольных чёрных лосинах. Елена Ивановна, кажется, немного навеселе, ну или, может, просто настроение хорошее. Женщины жалуются на то же: свет отключают, связи нет, ведь если нет света, то и телефон не работает. Говорят, что и так место глухое, так и не доехать до Вегаруса: зимой Дед Мороз дорогу делает, а весной и осенью только на лесовозе. Впрочем, и зимой, когда заносит, не проехать: "В прошлом году за всю зиму только два раза чистили", – говорит Елена Ивановна. С новым магазином вроде бы и бед не знать, тем более что и цены там нормальные, но вот проблема – врача, случись что, не вызовешь. Если стационарный телефон не работает, нужно забраться на холм, где ловит мобильная связь, впрочем, скорая обычно не приезжает, советуют выпить анальгин, а если нет, спросить у соседей. "Вот она упала со спиной, – рассказывает Елена Ивановна, указывая на Татьяну Ивановну. – Я на гору залезла, звоню, говорю, надо бы ее в город, они говорят – так завтра же к вам приедет фельдшер. Я говорю, а что она сделает, у нее ни таблеток, ничего, она просто приезжает, посмотрела тебя и все. А она упала со спиной, это же надо в город ехать, снимок делать. Мужа нету, машины нету... Так и не приехали". Машину в поселке можно найти, есть пара мужиков, которые ездят на работу в Суоярви, но придется заплатить. "А у нас еще если праздник, то это вообще туши свет, бросай гранату: хоть и машины и есть, но ты еще их найди в трезвом состоянии!" – восклицает Елена Ивановна.
Такое ощущение, знаете, что вот у него как Украина началась, так одно счастье – Украина, надо там проблемы решать
Денег дамам хватает, у Татьяны Ивановны пенсия 7 тыс. рублей и муж на вахте в Белоруссии, строит дорогу. Елена Ивановна, кокетливо улыбаясь, говорит, что она еще не на пенсии.
Санкции и вообще международная изоляция Вегарус не затронули: французских сыров тут и раньше не ели, но вот Владимира Путина женщины не очень любят. Раньше любили, но потом как-то охладели: "Такое ощущение, знаете, что вот у него как Украина началась, так одно счастье – Украина, надо там проблемы решать, – возмущенно говорит Татьяна Ивановна. – Или вот Сирия теперь. Всю жизнь воюем. Как в том Афгане. Про афганцев раньше даже не говорили, все про них забыли, хотя они воевали и калеками остались. Так и тут будет". "Мне он тоже не нравится, – соглашается Елена Ивановна. – Ничего хорошего для нас он не делает, особенно для пенсионеров". – "Ну как, для московских-то делает", – парирует подруга. "Да! А для Вегаруса ничего! Для нашей Карелии ничего". На выборы Ивановны не ходят: "Ни на наши, ни на московские. Никому не верим уже, ни от кого ничего путного нет, – разводит руками Татьяна Ивановна. – В другой раз обидно даже: ходишь, голосуешь, а потом… Они почему-то украинских детей спасают, а наших… не спасают".
Свой – чужой
Жители Вегаруса не очень жалуют Клавдию Ивановну. Говорят, что когда она работала в администрации, прописывала неизвестно зачем мертвые души в давно разобранные на дрова дома. Не любят Клавдию Ивановну, но и боятся: "Как разругается, так хоть святых выноси, крикливая больно". Корреспонденту Радио Свобода к Клавдии Ивановне ходить не советуют, ну только если очень осторожно.
Она живет недалеко от речки, такой же одноэтажный покосившийся дом, как у всех, черная маленькая шавка на цепи заливается лаем, муж Василий открывает дверь, зовет Клавдию Ивановну и скрывается на кухне: ясно, кто тут в семье главный. Клавдия Ивановна усаживается в разлапистое кресло рядом с железной печкой, напротив – все тот же Владимир Путин зачитывает послание Федеральному собранию. Клавдия Ивановна не местная, из Харьковской области. Окончила медицинское училище в Ленинграде, мечтала работать медсестрой на корабле, но на корабль не взяли, послали в 1973 году по распределению в Вегарус. Работала сначала в детском саду, а потом в сельсовете. Вспоминает, как в 2000 году в республике ударили страшные морозы, встала единственная кочегарка, замерз гараж и именно тогда было принято решение окончательно закрыть Вегарусский лесопункт. Но если при советской власти людей в таких случаях организованно переселяли, предлагая другую работу, то здесь их просто забросили. Сама Клавдия Ивановна на жизнь не жалуется: у нее с мужем хозяйство: две коровы, овцы, свиньи, домашняя птица. Занимаются всем сами, встают в 4 утра, ложатся затемно. Двое детей, что живут в Петрозаводске, приезжают летом в отпуск на покосы.
Как человек системный Клавдия Ивановна уважает президента и правительство, политику Владимира Путина полностью поддерживает: "Только, – говорит, – надо ему быть еще пожестче немного". На вопрос, с кем быть пожестче, отвечает безапелляционно: "А со всеми". В детали Клавдия Ивановна вдаваться не хочет: большая политика – не ее конек, но зато ругает местные власти: "Вот посмотрите, как мы живем, да и не только мы. Наш Худилайнен (Александр Худилайнен – глава Республики Карелия. – Прим.) проводил в Суоярви встречу с населением района. Мы о ней узнали из газеты. Я бы с удовольствием поехала, спросила бы его про дороги, про все. Но у меня нет такой возможности. У нас с мужем есть мотоцикл, он что меня, на мотоцикле повезет? Почему не прислать за людьми машину или автобус? Худилайнен – не наш человек. Меня его политика не устаивает. Он ничего для людей не делает. И Нелидов был не наш. Плохо начал и плохо кончил" (Андрей Нелидов – глава Республики Карелия в 2010-2012 гг., в настоящее время находится в СИЗО по делу о взяточничестве. – Прим.). На замечание о том, что ведь и Нелидова, и Худилайнена назначил любимый ею Путин, Клавдия Ивановна строго говорит: "Ну вот плохо, что назначил. Нам сюда нашего надо, местного".
Любовь неблагоустроенная
Из Вегаруса возвращаемся в райцентр – город Суоярви: обшарпанные панельные пятиэтажки и двухэтажные деревянные многоквартирные дома, разбитые дороги без светофоров, по которым гоняют старые "жигули". Любовь живет в одном из таких домов – в неблагоустроенной квартире. Неблагоустроенная от благоустроенной отличается тем, что там нет водопровода, а туалет находится на этаже – просто дыра в подвал, который не чистился с момента постройки дома в 1954 году. Несмотря на мороз на улице, вонь в подъезде стоит невыносимая, говорят, что летом еще хуже.
Любовь живет в своей трехкомнатной квартире в 40 квадратных метров с 1996 года, вырастила здесь двоих сыновей. "Меня как в этот барак заселили, таким он и остался. Стены засыпные, не брус, все прогнили, полы прогнили, я тут подпол открыла, а там – мама дорогая – вода стоит!" – рассказывает Любовь. Впрочем, на втором этаже у соседки еще хуже: из-за дыры в крыше залило всю квартиру. Летом здесь жарко, зимой холодно: приходится топить печку с утра до вечера, но поутру в ведрах замерзает вода. Моются раз в неделю в бане по соседству, стирают руками: стиральная машинка хоть и есть, но на нее воды не напасешься, так что в машинке Любовь только отжимает.
С 1985 года Любовь стоит в очереди на жилье, но за последние 25 лет в Суоярви не построили ни одного нового дома, очередникам дают квартиры, освобождающиеся от одиноких стариков. Пару лет назад в Суоярви приезжал главный федеральный инспектор по Карелии Александр Хюннинен, лично обещал женщине, что ее дом признают аварийным, но уехал, а дом так аварийным и не признали. "Они говорят, у них в планах стоит капремонт на 2017 год, а что тут ремонтировать – тут все гнилое?" – задается вопросом Любовь.
Живет Любовь на пенсию в 12 тыс., из которой еще приходится помогать одному из сыновей: он только уехал в Петрозаводск и пока не нашел работу. Летом удается что-то заработать на ягодах: в Карелии организован прием черники, брусники, клюквы и морошки. "Это тяжелый физический труд, – говорит Любовь. – В этом году удалось насобирать всего на 25 тыс. А так вся моя еда – черный хлеб, да бичпакет (лапша быстрого приготовления. – Прим.). Картошку иногда за 10 рублей покупаю, масло растительное и все, больше ни на чего не хватает".
В отличие от жительниц Вегаруса, Любовь знает о расследовании ФБК относительно семьи генпрокурора Юрия Чайки – в интернете прочитала. Она на чем свет стоит ругает Чайку и коррупционеров, особенно достается карельскому главе Худилайнену: "Он денюжки ложит в карман себе, но это же ненормально! Худилайнена давно надо уже отсюда скинуть!" Владимира Путина Любовь также полностью поддерживает: он молодец, заботится об имидже России, защищает страну от террористов в Сирии ("иначе они на нас пойдут"), борется с фашистами на Украине: "Там Бандера, там половина людей нормальных, а половина уродов. Так вот этих уродов надо уничтожать, вообще расстрелять надо. Просто к стенке – и расстрел, потому что они угробили половину народа, – горячится Любовь. – Там даже разбираться не надо, надо всех расстрелять, даже без суда и следствия, вот как при Сталине". Впрочем, Любовь признаёт, что за успехами во внешней политике власть забыла про регионы, поставив в руководство коррупционеров и бездельников: "Путину немного, наверное, надо глаза открыть на тех людей, кто его окружает. Надо, чтобы эти люди делали какие-то отчеты, куда деньги дели, надо следить за всеми. Так-то он молодец, Путин, я его одобряю, но вот программа по ветхому жилью… Во всем Суоярви включили только три дома, а у нас 70% домов ветхие. Как до него это донести? Если вы видео запишете, он посмотрит?"
