К концу 2015 года об импортозамещении как-то перестали вспоминать даже власти… Макростатистика отразила и ускорение общего спада в экономике, и рекордное падение в стране доходов населения и внутреннего спроса. А импортозамещение все больше смещается в сторону импортосохранения, отмечали эксперты Института экономической политики имени Гайдара. Российские потребители постепенно адаптируются к резко подорожавшему импорту, сокращая покупки. Но реально заместить его во внутреннем спросе смогут лишь те компании, которые предложат и качество, и приемлемые цены. Другими словами, просто докажут собственную конкурентоспособность.

В теории девальвация валюты – стимул для национальных производителей: их продукция становится дешевле относительно зарубежных аналогов. Однако специфика России – в сырьевом характере экспорта, влиять на его цены она не может. Более того, доля импортных комплектующих и составляющих в издержках российских компаний в последние годы только увеличивалась. Значит, девальвация для них оказалась, скорее, тормозом, чем стимулом?

Сергей Цухло, заведующий лабораторией конъюнктурных опросов Института экономической политики имени Е.Гайдара:

- Да, мы это так и понимаем… Еще в апреле 2014 года мы спросили у предприятий, а смогут ли они отказаться от импортного сырья и материалов, машин и оборудования? И примерно 40% ответили, что ни при каком повышении цен на импорт они не откажутся от него. Тот же вопрос мы повторили и в декабре 2014 года, в период шоковой девальвации рубля. И абсолютно ничего не изменилось: по-прежнему 40% российских промышленных предприятий не были готовы отказаться от необходимого им импорта. Уже в начале 2015 года мы решили уточнить, а почему они, собственно, не готовы к этому? Ответ оказался очень простым. Примерно 60% опрошенных нами промышленных предприятий считало, что на территории России абсолютно не производится необходимых им заменителей импортных сырья и материалов, машин и оборудования.

И когда в начале 2015 года в обществе обсуждали антикризисные меры для российской экономики и промышленности, предприятия поставили на первое место укрепление курса рубля - как самую необходимую им антикризисную меру. Это стало очень неожиданным для нас, для других аналитиков, но это - факт. Наконец, вновь о том, что мешает им перейти с импорта на российские аналоги, мы спросили предприятия уже в августе 2015 года, на фоне тогдашней слабой “второй волны” девальвации рубля. И опять ничего не изменилось! 60% промышленных предприятий по-прежнему так и не смогли найти российских аналогов закупавшегося ими ранее импортного сырья и материалов, машин и оборудования.

Наталья Акиндинова, директор исследовательского института “Центр развития” Высшей школы экономики, Москва:

- Учитывая сырьевой характер российской экономики, основным шоком для нее стало, конечно, падение цен на нефть и связанное с этим сокращение доходов. Последовавшая девальвация рубля, с одной стороны, действительно сокращает, относительно конкурентов, рублевые издержки российских производителей - в первую очередь, издержки на оплату труда. Но в то же время растут издержки на приобретение импортного сырья, комплектующих, а также дорожают платежи по внешним долгам, валютным кредитам. Однако в целом баланс выгод и издержек сильно отличается как по отраслям, так и по отдельным предприятиям.

​Импортозамещение невозможно представить без новых инвестиций компаний и предприятий в собственное развитие. Их общий рост в России начал замедляться еще в 2013 году, а в 2014-ом перешел в спад, который продолжается и до сих пор, пусть и немного замедлившись. А без роста внутренних инвестиций в какой степени можно говорить о масштабном импортозамещении в принципе?

Наталья Акиндинова:

- В принципе импортозамещение в России имеет большой потенциал - с той точки зрения, что российская экономика производит очень небольшой ассортимент товаров. И особенно, если учитывать низкую степень локализации производства, когда “отечественным” признается товар, который во многом состоит из импортных, а не отечественных комплектующих. При этом в России уже сформировалась привычка и к довольно высокому качеству, и большому разнообразию товаров. Однако недавние “тучные” годы не были использованы в достаточной мере для реструктуризации и технологического обновления предприятий. Поэтому сейчас они сталкиваются с невозможностью удовлетворить существующий спрос – и по качеству, и по ассортименту.

Особенно это заметно в потребительском секторе. Производители как-то пытаются ответить на новый вызов, но при этом ухудшается качество. А что касается инвестиционных и “промежуточных” отраслей, там, собственно, вообще нечем ответить на этот вызов. Конечно, нужны инвестиции. Но в России инвестиционный кризис, действительно продолжается уже третий год. Изначально он был связан со структурными проблемами экономики, с низким уровнем доверия к ней инвесторов, их неверием в перспективы существующей модели экономического роста. А далее на это наложились проблемы ограничения финансирования из-за западных санкций, а затем – падение цен на нефть. И в таких условиях, даже при наличии достаточного спроса на их продукцию, отечественные производители не в состоянии осуществлять необходимые инвестиции, чтобы начать производство конкурентоспособных товаров.

Сергей Цухло:

- Если иметь в виду импортозамещение на тех производствах, которые уже существуют на территории России, то здесь есть запас мощностей. По нашим прямым оценкам, российская промышленность могла бы увеличить загрузку имеющегося оборудования – и без инвестиций, и с соблюдением всех технологических требований – с нынешних примерно 60-62% своих производственных мощностей до 82%.

Но если в стране производство необходимых аналогов импорта отсутствует, то, конечно, нужны инвестиции. Здесь-то и возникают принципиальные проблемы и препятствия для такого импортозамещения, поскольку никто сегодня не готов “вкладываться” в российские предприятия. По нашим оценкам, в феврале 2015 года инвестиционные планы промышленных предприятий сократились до минимума за период с конца 2009 года. Они и до сих пор они не вышли “в плюс”, даже в декабре 2015 года. Большая часть промышленных предприятий, скорее, готова по-прежнему сокращать инвестиции в собственное производство, чем их увеличивать. Здесь, увы, проблема очень серьезная. Но опять-таки - только в отношении тех продуктов, услуг, сырья или материалов, которые не производятся на территории России.

​Объемы импорта в Россию, резко сократившиеся в первой половине 2015 года, затем несколько стабилизировались, а в отдельные месяцы показывали даже небольшой годовой прирост. О чем это свидетельствует, на ваш взгляд? В частности, можно ли говорить о том, что спад импорта в российской экономике достиг своего “естественного дна”? И что на данном этапе ее развития само по себе какое-либо замещение импорта внутренним производством просто не может быть еще большим по объективным причинам…

Наталья Акиндинова:

- Падение импорта, по сравнению с 2014 годом, превышает 38%. А тот небольшой рост, который наблюдался в последние несколько месяцев, во многом объясняется сезонными факторами. На мой взгляд, “дно” спада импорта пока не достигнуто. Новая волна девальвации рубля, возникшая в конце 2015 года, может привести и к дальнейшему его сокращению. Хотя оно затронет, в первую очередь, товары с высокоэластичным спросом – автомобили, бытовую технику, электронику... Статистика последних месяцев указывает на то, что масштабы сокращения импорта примерно соответствуют общему сокращению спроса на товары. Другими словами, в условиях спада доходов люди чаще готовы просто сокращать свое потребление, чем замещать импортные товары отечественными. И в последние месяцы, к сожалению, мы видим сокращение объемов производства даже у таких “лидеров” импортозамещения как пищевая промышленность.

Сергей Цухло:

- Вспомним всплеск покупательского спроса конце 2014 – начале 2015 года, когда население буквально выгребало из торговых сетей любую импортную продукцию – обувь, одежду, бытовую технику, автомобили. Аналогичную, я полагаю, политику проводили и промышленные предприятия, которые просто закупали необходимые им импортные сырье и материалы, машины и оборудование, пока они еще оставались относительно доступными. А потом, когда цены резко взлетели, спрос на сильно подорожавший импорт резко сократился.

По мере исчерпания сделанных тогда “запасов”, российские покупатели - и предприятия, и население – вновь начинали покупать импортную продукцию, но, конечно, в гораздо меньших объемах, чем раньше. При этом происходит и некая естественная адаптация всех российских потребителей к новым ценам импорта, его покупают меньше. Что будет в 2016 году, сейчас представить очень сложно: мы можем пережить как новый шок для экономики и промышленности, если нефть подешевеет еще больше, так и некоторое их оживление, если цены на нефть будут расти.

Судя по динамике промышленного производства в России за 11 месяцев 2015 года, среди немногих отраслей с максимальным ростом – химическая промышленность, а среди тех, где, наоборот, спад оказался максимальным – машиностроение. Но в обоих этих секторах общая доля импортных составляющих производства еще в 2014 году была одной из самых высоких по экономике в целом. Какие процессы в них отражает текущая статистика?

Наталья Акиндинова:

- Тот же российский автопром традиционно работает преимущественно на внутренний спрос, тогда как химическая промышленность в большей степени ориентируется на экспорт. Например, в сегменте минеральных удобрений доля внутреннего рынка составляет всего 30% общих объемов их производства в России, остальное идет на экспорт. И в последнее время российские химические предприятия смогли расширить свою долю на мировом рынке, в том числе благодаря девальвации рубля.

Внутренний же рынок по определению конечен и очень замкнут на себя. Поэтому ухудшение положения ориентированных на него предприятий неизбежно приводит к снижению доходов занятых на них, что, в свою очередь, сокращает общий потребительский спрос. Таким образом закручивается спираль рецессии… Собственно, поэтому перспективы связываются в экономике не с “чистым” импортозамещением, а с импортозамещением, совмещенным с развитием производств, ориентированных на зарубежные рынки.

Сергей Цухло:

- Химические предприятия, по известным мне оценкам, еще до девальвации 2014 года смогли “вложиться” в модернизацию собственного производства. И сейчас их продукцию покупают как внутри страны, так и за рубежом. В машиностроении же инвестиционные процессы шли не так интенсивно. В результате продукция российского машиностроения гораздо менее конкурентоспособна. А в условиях того абсолютного инвестиционного спада, который мы наблюдали в 2015 году, особого спроса на продукцию российского машиностроения не было ни со стороны предприятий, будь то российских или зарубежных, ни со стороны населения. В результате эти две отрасли оказались, условно говоря, по разные стороны баррикад: химики выиграли, а машиностроители, увы, проиграли.

​Можно предположить, что импортозамещение, как и другие процессы в любой более или менее рыночной экономике, имеет свои некие оптимальные рамки. За которыми в данном случае возникают обстоятельства, связанные с элементарным международным разделением труда. И в какой-то момент продукт “замещения импорта” может попросту оказаться и дороже зарубежных аналогов, и ниже качеством. На ваш взгляд, сколь велика вероятность подобного развития событий и в российской экономике?

Сергей Цухло:

- Чтобы то или иное производство себя окупало, оно должно иметь некоторые минимальные объемы выпуска, при которых производство становится рентабельным и имеет смысл. Считается, что чисто российский внутренний рынок для многих производств просто мал. И если мы хотим создать конкурентоспособное российское производство тех или иных видов продукции, нам абсолютно необходимо с этой российской продукцией выходить и на внешние рынки. Но здесь-то и возникает проблема качества!.. Все-таки “по гамбургскому счету” абсолютное большинство продукции, производимой российской промышленностью, уступает по качеству и не сильно котируется на внешних рынках. Может быть, за единственным исключением – автоматическое оружие, которым пользуется не только российская армия или союзники России, но и противники. Здесь мы, наверное, вне конкуренции.

А что касается остального, то за годы, которые нам “отведены” на импортозамещение, мы не сможем ни создать необходимые технологии, ни освоить их, ни довести новые производства до тех минимально оптимальных масштабов, которые необходимы в современной промышленности. Кроме того, и девальвация рубля, и зарубежные санкции, в условиях которых мы создаем сейчас импортозамещающие производства, могут через год-полтора-два исчезнуть, тогда мы вновь останемся с нашими не самыми конкурентоспособными производствами. И опять будем конкурировать по “гамбургскому счету” с тем импортом, который мы имели до девальвации рубля и введения санкций.

Наталья Акиндинова:

- Современная экономика по определению является глобальной, ни одна страна не производит сейчас всех необходимых ей товаров. Если импортозамещение происходит естественным путем - в ответ на девальвацию национальной валюты по тем или иным причинам, при сохранении свободного движения товаров и капитала, то действительно оно со временем достигает оптимальных масштабов, выгодных и производителям, и потребителям в этой стране.

Другое дело, когда импортозамещение осуществляется принудительно, когда его стимулируют либо возведением торговых барьеров, включая эмбарго, либо ограничением на госзакупки импортных товаров, например, как это сейчас происходит в России. В таких условиях по мере расширения импортозамещения разрыв по цене и качеству товаров с зарубежными аналогами будет со временем только нарастать. И проблемы могут возникнуть как раз в тот момент, когда торговые барьеры отменят.

Судя по многочисленным экспертным оценкам и публикациям, едва ли не единственная отрасль экономики, где импортозамещение в 2015 году действительно оказалось заметным, - производство продуктов питания. Да, и то во многих его сегментах – ценой резкого снижения качества, что особенно наглядно проявилось в производстве молочных продуктов, в частности – сыра и сливочного масла. В какой мере вы разделяете подобные оценки?

Наталья Акиндинова:

- Это действительно так. По крайней мере, по общей динамике производства можно судить. Скажем, несмотря на общий спад потребительского спроса, несмотря на рецессию в экономике, пищевая промышленность в основном сохраняет очень приличные показатели. Но действительно признается, что и ассортимент сократился, и качество снизилось из-за ограничения конкуренции в условиях эмбарго, в условиях введения санкций - сначала против западных товаров, потом против Турции, Украины… И на тех предприятиях, где еще до кризиса не провели технологическое обновление, не закупили новое оборудование, там, конечно, существует большой соблазн подделывать товары, в том числе под продукцию известных марок. К сожалению, это происходит. Кроме того, большой объем контрабанды идет через страны, которые не подпали под российские контрсанкции – будь то Белоруссия или другие страны. Конечно, за качество и этой продукции никто не может поручиться.

​Сергей Цухло:

- Мы ведем ежеквартальный мониторинг импортозамещения в закупках сырья и материалов по разным отраслям российской экономики и видим, что пищевая промышленность в третьем квартале 2015 года резко сократила объемы такого замещения. Причем такое же резкое его сокращение мы увидели и в ее планах на четвертый квартал. Это может объясняться двумя факторами. С одной стороны, пищевая промышленность, видимо, исчерпала уже все возможности сырьевой базы российского сельского хозяйства. С другой стороны, она, возможно, убедилась в том, что качество отечественной сырьевой базы совсем не то: и качество в прямом смысле, и стабильность поставок, и их объемы таковы, что российское сельское хозяйство не в состоянии загрузить все мощности российской пищевой перерабатывающей промышленности.

​Общие объемы импорта в Россию за год сократились примерно на 40%. Именно через импорт в основном и транслируется в экономику инфляционный эффект девальвации национальной валюты. Однако даже такое сокращение импорта практически не оказало сдерживающего влияния на текущую инфляцию, резко ускорившуюся в России из-за девальвации рубля. Почему, на ваш взгляд? С одной стороны, дело – в структуре сокращения импорта, оно шло в основном по более дорогим его статьям. Но ведь это – не единственный фактор…

Сергей Цухло:

- Думаю, это, во-первых, объясняется тем, что девальвация не закончилась в декабре 2014 года. Мы увидели продолжение и в августе 2015 года, и в декабре. Не факт, что мы не увидим и новых шоков обесценения рубля, пусть и менее выраженных. Ну, а это все держит “в тонусе” продавцов не только импортной продукции, но и отчасти российских производителей - даже тех, которые абсолютно не зависят от импорта, то есть не закупают зарубежное оборудование, сырье или, скажем, упаковку. Они вынуждены в условиях такой инфляции оставаться в “общем потоке” и не удерживать цены: все-таки и зарплату своим работникам надо платить, и обеспечивать какую-то прибыль самому предприятию…

И в таких условиях даже “чисто российский” производитель, никак не зависящий от импорта, невольно обеспечивает “поддержку” той инфляции, которую мы наблюдали в 2015 году. Здесь, увы, что-либо изменить трудно. Хотя, по нашим оценкам, промышленные предприятия в ноябре-декабре 2015 года в условиях слабого спроса начали понемногу сдерживать свои цены. Конечно, в ущерб собственным финансовым показателям. Что будет в 2016 году – представить сейчас невозможно.

​Давайте представим на минуту, что западные санкции в отношении России вдруг отменяют. А Россия в ответ отменяет продэмбарго и другие контрсанкции. В контексте импортозамещения – что изменится, скажем, через полгода-год? Сколь заметно новый расклад в экономике, в части соотношения внутреннего производства и импорта, будет отличаться от того, который существовал в ней еще в начале 2014 года?

Наталья Акиндинова:

- На мой взгляд, падение цен на нефть создало все условия для того, чтобы доля сырьевых секторов в российской экономике постепенно сокращалась и развивались другие, несырьевые отрасли. Хотя и санкции, и общее снижение “открытости” экономики сильно тормозит эти процессы - при других условиях они могли бы идти быстрее.

Отмена торговых ограничений ударит, прежде всего, по тем, кто производит неконкурентоспособные товары. В то же время более добросовестные производители по-прежнему смогут пользоваться преимуществами слабого рубля. Кроме того, они вновь получат доступ к зарубежному финансированию, возможен и приток иностранных инвестиций. Конечно, в краткосрочной перспективе отмена санкций также станет шоком для экономики. Но в перспективе среднесрочной в выигрыше - и от свободной торговли, и от свободного движения капитала - окажутся все секторы экономики.

Сергей Цухло:

- Прежде всего, восстановится конкуренция на тех рынках, которые получили дополнительную в защиту - в условиях санкций и девальвации рубля. И российский производитель (нежданно-негаданно в августе 2014 года получивший такое преимущество на рынках продуктов питания, а после декабря 2014 года - почти на всех рынках, где присутствовала импортная продукция) вновь столкнется с тем самым импортом, который по этим двум причинам и перестал поступать в Россию. С другой стороны, российские покупатели потихоньку адаптируются к новому уровню цен на импорт: они покупают его гораздо меньше теперь, но, тем не менее, продолжают покупать. Поскольку всем стало ясно, что в отношении многих товаров, продуктов, сырья, материалов, машин и оборудования мы не производим всего того, что мы привыкли закупать до девальвации рубля и санкций. И здесь нам просто деваться некуда - мы по-прежнему будем покупать импорт. А это, возможно, приведет даже к снижению цен, поскольку восстановится “нормальная” конкуренция, ну, или та, которая была до середины 2014 года.