Конституционный суд России опубликовал определение, в котором отказал российским гражданам и юридическим лицам в праве знать, кто подал на них жалобу, ставшую причиной проверок со стороны государственных органов.

Конституционный суд (КС) России на днях рассмотрел обращение НКО "Ассоциация сельских муниципальных образований и городских поселений", запросившей в министерстве юстиции материалы, на основании которых ее подвергли внеплановой проверке. Минюст, однако, представил Ассоциации лишь копию требования, полученного из областной прокуратуры. Копия же заявления в прокуратуру, ставшего поводом для проверки, в НКО передана не была. Чиновники сослались на то, что обращение содержит персональные данные автора, которые не могут быть разглашены без его одобрения.

В определении КС говорится: "Оспариваемая заявителем часть 2 статьи 10 Федерального закона "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации", запрещающая раскрывать сведения, содержащиеся в обращении, а также сведения, касающиеся частной жизни гражданина, без его согласия... направлена на то, чтобы исключить распространение сведений об обратившемся гражданине, а также о содержании его обращения неопределенному кругу лиц в целях защиты его прав и законных интересов..."

Адвокат НКО-заявителя Рамиль Ахметгалиев считает, что своим определением Конституционный суд России фактически узаконил анонимки и доносы:

– Фактически это – искусственная "анонимизация" заявлений и жалоб. То есть, исходя из общей концепции реализации обеспечения права на защиту, если на вас кто-то жалуется, то как минимум нужно понимать, кто жалуется и в чем суть претензий. Представьте себе судебный процесс. Если данные истца, более того, содержание искового заявления ответчику не показывают – как ответчик должен защищаться? Здесь – аналогичная схема. То есть некий гражданин, возможно выдуманный, якобы подает жалобу, и эта жалоба становится основанием для проверки конкретного юридического лица. В положении закона говорится, что первоначально нужно удостовериться, есть такой гражданин вообще или нет, достаточно ли оснований, и проверить то, что указано в жалобе. Жалоба, например, может быть на нарушение трудовых прав, а проверяют соблюдение налогового законодательства! В принципе, госорганы приходят и проверяют все, что угодно!

Мы в своем заявлении в КС приводили в пример не какое-то теоретическое, предполагаемое, возможное нарушение. Мы анализировали сложившуюся правоприменительную, судебную практику, ссылались на просто вопиющие случаи. Например, они описаны применительно к Федеральной антимонопольной службе. Там по ряду дел было выявлено и установлено, как сотрудники ФАС через интернет-приемную жалоб сами же писали жалобы на юридические лица – и потом их проверяли! Наше обращение – один из способов профилактики вот таких искусственных проверок, искусственного вмешательства.

– Вы пишете, что КС отказал гражданам и юридическим лицам в праве знать истца. Это касается всех случаев, это теперь всегда должно держаться в секрете? Или только по желанию жалобщика его идентичность может каким-то образом сохраняться в секрете?

– По общему правилу, то есть по разъяснениям Конституционного суда, личность истца не подлежит разглашению. То есть, если гражданин пишет жалобу, он остается неизвестным для окружающих и для того, на кого он написал эту жалобу. Это фактически анонимка – неизвестно, кто написал и что написал. Главное, что пожаловались!

– Предположим, какие-то местные органы власти допустили нарушение, человек подвергся незаконному задержанию в полицейском участке, допросу, может быть, даже избиениям и пыткам, и он жалуется в вышестоящие правоохранительные органы. Очень нередко бывает, что жалобу эту спускают обратно. Не объясняется ли заключение КС желанием решить эту проблему, когда в результате истец остается буквально лицом к лицу с тем, на кого он жалуется?

– Нет, потому что практика, которую вы описываете, сама по себе незаконна. И даже если кто-то пожаловался, допустим, на конкретного сотрудника полиции и жалобу подал в вышестоящий орган, то этот сотрудник, на которого пожаловались, для того чтобы защищаться от этого заявления, правдивое оно, обоснованное или нет, должен понимать, кто жалуется, в связи с каким делом. Или получится, что некий господин N пожаловался на полицейского, которому не сказали, кто и на что жаловался, и его просто уволили из органов? Как это возможно? Эта ситуация применима тогда к любому человеку. А сотрудник полиции тоже человек, даже в таком случае. Перед законом все равны.

Более того, когда стало известно об этом определении КС, по поводу анонимных обращений высказался даже президент России Владимир Путин, отвечая на вопрос представителя бизнеса на одном из форумов по поводу анонимок. Он сказал, что, если человек подает жалобу, направленную на защиту собственных интересов и утверждает, что его права были нарушены в таких-то условиях, его оппоненту, на кого он жалуется, должно быть предоставлено право защититься и представить свои контраргументы, если они у него есть, либо согласиться с жалобой. Если же человек не отстаивает собственные права, а выступает в роли гражданского активиста, деятельность которого характеризуется открытостью, то в чем смысл сохранения анонимности? В таком случае априори в его жалобе нет и не может быть данных о частной жизни. Если человек выступил в защиту публичных интересов, он не о частной своей жизни говорит! Более того, речь шла не о распространении информации всем и вся, а о предоставлении этой информации оппоненту, на кого он жалуется.

– Чем руководствовался тогда Конституционный суд России, хотя бы формально, когда выносил это определение?

– Непонятно, чем он руководствовался. И доводы КС довольно размыты и расплывчаты. Потому что позиция Конституционного суда – противоречивая и странная. Когда он ранее рассматривал жалобы из других сфер, КС занимал другую позицию, считая, что данные истца должны быть предоставлены оппонентам. Например, говоря об административном процессе. Там тоже была такая практика. Конституционный суд сказал, что о жалобщике-заявителе сведения должны быть предоставлены, иначе нарушается право на защиту. То же самое касается и судебного процесса. А здесь он занял диаметрально противоположную позицию. Мне, как юристу, это непонятно. Хотя в целом сегодня более-менее стало понятно, что это за орган и чем он занимается – Конституционный суд России. Это не судебный орган в чистом виде. Многие его решения, на мой взгляд, имеют оттенки и влияние именно не правового характера, а политического.

– И с чем это связано? С тем, что этот суд не может быть независимым в нынешних политических условиях?

– Я думаю, в нынешних условиях, это уже многие юристы говорят, процессуальные и общественные отношения в России регулируются не правом, а какими-то "понятиями", совершенно не всегда понятными. Юридическая профессия, работа в судах – на сегодняшний день дело все более и более сложное. Потому что в России не работает закон и не работает право, – считает Рамиль Ахметгалиев.