Этот жанр называли Джазом Восточного побережья, пост-бопом, фанком, соул и cherchy. В итоге журналист «Биллборда» Джерри Уекслер окрестил новую ветвь джаза, которая ответвилась от бибопа, но явно была новаторской – хард-бопом. Хард-боп явно был связан и с блюзом и с госпелс. Некоторые хард-боповые шедевры больше всего походили на столь привычные для афроамериканцев церковные моления: с мощным ритмом и выкриками. Конечно, за виртуозами бибопа и за их скоростными диалогами (Чарли Паркер – Диззи Гиллеспи) невозможно было угнаться. Но хард-боп и не спешил, хотя некоторые пьесы были близки по темпо к бибопу. Главное, хард-боп вернул джазу мелодию, в некотором смысле танцевальность (здесь он соперничал с модным в те же ранние пятидесятые годы – ритмом-н-блюзом). Но, на мой личный взгляд, он вывел джаз из тупика. Джаз и без того во времена Второй Мировой начал превращаться в музыку для слушанья. Пан-эпидемия танцевального свинга почти совсем сошла на нет – все были на фронте. Вот из всего этого столь разнообразного звукового потока и вылупился, окреп и завоевал мир слушателей – хард-боп.