В Москве в офисе Международного "Мемориала" в Каретном ряду открылась выставка "Жить или писать. Варлам Шаламов" – первый проект, представляющий судьбу писателя в экспозиционном пространстве столь подробно и многопланово.

Авторы экспозиции, немецкие кураторы Кристина Линкс и Вильфрид Ф. Шeллер, работали над ней несколько лет в тесном сотрудничестве с российскими музеями и архивами. Были собраны уникальные официальные и личные документы, рукописи, письма, фотографии. Основу выставочного повествования составляют материалы из фонда Варлама Шаламова Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ). Показаны также материалы из Государственного литературного музея, Международного "Мемориала", Мемориального музея Варлама Шаламова в Вологде и других собраний. Кроме того, представлены видеозаписи, а также портреты Варлама Шаламова, выполненные московским художником Николаем Наседкиным.

Источники, повествующие о событиях жизни писателя, предстают в окружении материалов, воссоздающих пространство лагерного опыта Шаламова, основные черты которого метафорически обыгрывает продуманное архитектурное решение выставки.

Экспозиция была впервые представлена в сентябре 2013 года в Доме Литературы в Берлине, ее открытие было приурочено к выходу собрания сочинений Шаламова на немецком языке. С тех пор ее показы с большим успехом прошли в нескольких городах Германии и Италии, а также в Праге, Люксембурге и Базеле.

Выставку в Москве сопровождает целый ряд культурных мероприятий – круглые столы, Шаламовские экскурсии по городу и другие. Информацию о них можно найти на сайте memo.ru.

Ирина Щербакова, руководитель образовательных программ Международного "Мемориала":

– Мне кажется, это правильно, что выставка, посвященная Варламу Шаламову, появилась именно здесь, в Международном "Мемориале". Потому что каждый уголок этого подвала набит документами, воспоминаниями, разными предметами, которые "Мемориал" собирал в течение 30 лет. Собирали всё, что можно было успеть собрать, чтобы сохранить память о терроре. Но совершенно ясно, что эти предметы не работают без свидетеля. Без свидетеля они не могут передать то, что, к счастью, сумела передать литература. А один из главных свидетелей – это Шаламов.

Кристина Линкс:

– Разговор о Варламе Шаламове надо начинать с упоминания другого человека. В начале 1940-х годов в фашистском концлагере Бухенвальд в Германии находился 19-летний участник французского Сопротивления Хорхе Семпрун. Молодой коммунист, он был глубоко убежден, что борется за правое дело.

Несколько десятилетий спустя Семпрун, будучи уже известным испано-французским писателем, членом Коммунистической партии Испании, начнет сильно сомневаться в правильности своей позиции. Прочитав "Колымские рассказы" Шаламова на французском языке в переводе с немецкого, Семпрун был потрясен, что человека левых воззрений унижают и убивают его же единомышленники. В конце концов Семпрун отрекся от своих прежних политических воззрений.

В Западной Германии Хорхе Семпрун был очень известен как писатель. Когда на Франкфуртской книжной ярмарке ему вручили Премию мира германской книжной торговли, он в своей речи призвал немцев хранить память о злодеяниях, творимых в нацистской Германии и в Советском Союзе. Это память "двойного действия", потому что именно немцы пережили оба вида диктатуры – и нацистскую, и коммунистическую.

Подготовка выставки о Варламе Шаламове стала нашим ответом на этот призыв Семпруна. "Колымские рассказы" Шаламова вписываются в ряд самых значительных произведений мировой литературы, рассказывающих о сталинских репрессиях и о разрушении гуманности во власти ГУЛАГа.

В Германии было предпринято несколько попыток опубликовать произведения Шаламова, но только с выходом собрания сочинений писателя на немецком языке его имя становится известным широкому читателю. Мы решили помочь этому процессу и рассказать о его жизни и творчестве.

Как известно, известно, молодого Шаламова привлекали теория литературы факта, изложенная Николаем Чужаком, и вытекающий из нее документализм. Это увлечение Шаламова документализмом дало свои плоды 30 лет спустя в его "Колымских рассказах". Документальное начало сближает Варлама Шаламова и узников нацистских концлагерей, к которым, кроме Хорхе Семпруна, относятся такие писатели, как Примо Леви, Имре Кертес, Жан Амери с их свидетельствами о лагерях Освенцима и Бухенвальда. Шаламов входит в круг писателей, которых отличала, независимо от их страны, общая цель: литературная фиксация преступлений против человечества. Поэтому мы утверждаем, что Варлам Шаламов является не только русским писателем, но одновременно принадлежит к определенному направлению западно-европейской литературы. Все эти писатели – родственные души, хотя каждый из них должен был найти собственную тропу, как в его рассказе "По снегу".

"Как топчут дорогу по снежной целине? Впереди идет человек, потея и ругаясь, едва переставляя ноги, поминутно увязая в рыхлом глубоком снегу. Человек уходит далеко, отмечая свой путь неровными черными ямами. Он устает, ложится на снег, закуривает, и махорочный дым стелется синим облачком над белым блестящим снегом. Человек уже ушел дальше, а облачко все еще висит там, где он отдыхал, – воздух почти неподвижен. Дороги всегда прокладывают в тихие дни, чтоб ветры не замели людских трудов. Человек сам намечает себе ориентиры в бескрайности снежной: скалу, высокое дерево, – человек ведет свое тело по снегу так, как рулевой ведет лодку по реке с мыса на мыс.

По проложенному узкому и неверному следу двигаются пять-шесть человек в ряд плечом к плечу. Они ступают около следа, но не в след. Дойдя до намеченного заранее места, они поворачивают обратно и снова идут так, чтобы растоптать снежную целину, то место, куда еще не ступала нога человека. Дорога пробита. По ней могут идти люди, санные обозы, тракторы. Если идти по пути первого след в след, будет заметная, но едва проходимая узкая тропка, стежка, а не дорога, – ямы, по которым пробираться труднее, чем по целине. Первому тяжелее всех, и когда он выбивается из сил, вперед выходит другой из той же головной пятерки. Из идущих по следу каждый, даже самый маленький, самый слабый, должен ступить на кусочек снежной целины, а не в чужой след. А на тракторах и лошадях ездят не писатели, а читатели".

Варлам Шаламов. "По снегу"

Кристина Линкс:

– Рассказы Шаламова, на первый взгляд, абсолютно документальны, но более глубокое погружение в текст выявляет художественную структуру, обусловленную мастерским владением приемами русского авангарда.

Попытка представить подлинную картину существования людей в лагере ГУЛАГа сталкивается с трудностью: фактически нет фотографий, которые бы честно свидетельствовали об этом. Для лагерной администрации на первом плане стояло промышленное производство, а не отдельный человек. Побои, холод, тела умерших – всё это сознательно не было запечатлено ни одним фотографом, в отличие от мира нацистских концлагерей, зафиксированного их освободителями.

И все-таки свидетельства остались. На выставке есть альбом, который мы смонтировали из отчетных материалов НКВД, сопоставленных с отрывками из шаламовских рассказов. Таким образом пропаганда сравнивается с реальностью.

Название выставки не случайно перекликается с заглавием книги Хорхе Семпруна "Писать или жить". Жить, то есть забыть, или писать, то есть умереть? Чтобы вернуться к тяжелым воспоминаниям и написать о них, Семпруну нужно было сначала изгнать из памяти воспоминания настоящего, полностью абстрагироваться от окружающего.

Перед Шаламовым тоже стоял вопрос, как написать о жизни, которая связана со смертью. Но он ответил иначе, нежели Семпрун. Жить – означало снова обрести язык. Показателен в этом смысле его рассказ "Сентенция". В нем автор описывает физическое и душевное состояние своего героя на грани смерти, когда у него уже нет ничего, кроме равнодушия и боли от обмороженных конечностей. Язык полностью утрачен. Но в голове возникает слово: "сентенция". Для него оно равноценно возвращению к жизни. Это ключ к пониманию "Колымских рассказов". Писать для Шаламова означало возможность продолжения жизни. Шаламов должен был пройти через зону смерти, чтобы вернуться к жизни.

"Язык мой, приисковый грубый язык, был беден, как бедны были чувства, живущие около костей. Подъем, развод по работам, обед, конец работы, отбой, гражданин начальник, разрешите обратиться, лопата, шурф, слушаюсь, бур, кайло, на улице холодно, дождь, суп холодный, суп горячий, хлеб, пайка, оставь покурить – двумя десятками слов обходился я не первый год. Половина из этих слов была ругательными... [...] Я был испуган, ошеломлен, когда в моем мозгу, вот тут – я это ясно помню – под правой теменной костью – родилось слово, вовсе непригодное для тайги, слово, которого и сам я не понял, не только мои товарищи. Я прокричал это слово, встав на нары, обращаясь к небу, к бесконечности:

"Сентенция! Сентенция!"

И захохотал".

(Варлам Шаламов. "Сентенция")

Кристина Линкс:

– Мы не ставили себе целью рассказать обо всех этапах жизненного пути Шаламова. Мы хотели, чтобы говорила сама его проза. Чтобы передалось особое пространственное чувство узников ГУЛАГа. С одной стороны, северные просторы, где всякая попытка убежать становится бессмысленной. Чувство потерянности, холод, одиночество. Все это мы нашли в работах известного польского фотографа Томаша Кизны, сделанных им в начале 1990-х годов, которые вы увидите на выставке.

С другой стороны, Шаламова никогда не покидало чувство тесноты. Он сказал: "Мне всё время было всюду тесно. Тесно было на сундуке, где я спал в детстве много лет, тесно было в школе, в родном городе. Тесно было в Москве, тесно в университете. Тесно было в одиночке Бутырской тюрьмы".

Клаудиа Кроуфорд, руководитель Фонда имени Конрада Аденауэра в Москве:

– Подобные памятники о страданиях, о терроре, которые совершенно невозможно себе представить, крайне важны и для Германии, и для России. То, что сделал Шаламов, и то, что показано здесь, на выставке, – очень важный элемент, чтобы выстроить это в памяти. Очень важно, что здесь речь идет об абсолютно конкретном человеке, об абсолютно конкретной судьбе этого человека, которая говорит сама за себя. Я думаю, что это имеет решающее значение, поскольку благодаря этому, люди могут выработать эмпатию.

Татьяна Гляева, директор РГАЛИ:

– Хорошо было бы создать фильм о том пути, который, благодаря этой выставке, Варлам Шаламов прошел по Европе.

Он оставил грандиозное наследие, которое только в РГАЛИ насчитывает практически около 1000 единиц хранения. Варлам Тихонович, несмотря на свою тяжелейшую судьбу, очень бережно относился к своему архиву. Самое значительное поступление в наш архив было в 1979 году. Но до этого сам Шаламов передал РГАЛИ самое дорогое, как ему казалось, помимо его рукописей, конечно. Это письма Бориса Леонидовича Пастернака, которые он берег. В дальнейшем поступления происходили уже после его смерти от Ирины Павловны Сиротинской, друга Варлама Тихоновича, в кабинете которой за ее же столом я сижу уже 15 лет. Поэтому дух Шаламова в меня тоже проник.

Я хочу подчеркнуть, что наследие Варлама Тихоновича далеко не ограничивается его личным фондом. Это десятки фондов, личных фондов, хранящих не опубликованные, отклоненные редакциями газет и журналов произведения Шаламова. Это фонды Ахматовой, Мандельштама, Пастернака. И, конечно, это его переписка с Александром Исаевичем Солженицыным, которая, к сожалению, была опубликована Ириной Павловной только односторонне.

Освоение и понимание Шаламова, проникновение в его творчество и в историю только начинается. Это только начало пути. Архивная история продолжается. И эта выставка, конечно, одна из ее замечательных страниц.

Сергей Соловьев, главный редактор сайта "Шаламов.ру":

– Мне довелось принять косвенное участие в работе над выставкой. Это та ситуация, когда люди с разными взглядами из разных стран объединяются на совершенно некоммерческой основе вокруг общего дела. Ситуация, которая заставляет все-таки верить в возможность преодоления зла, ради которой Шаламов и писал свои тексты.

Есть точка зрения, распространенная, к сожалению, не только в России, и чем дальше, тем больше она приобретает поддержку и влияние. Эта точка зрения состоит в том, что в драматические моменты истории репрессии, если не нужны, то по крайней мере им не стоит уделять много места на страницах учебников. Что нужно писать и говорить только о том, чем та или иная страна, народ, государство должны гордиться.

Однако есть известная фраза: "Мертвый хватает живого". Хотим мы того или не хотим, эта память, эти факты не дают возможности от них абстрагироваться с помощью забывания. Историческая амнезия всегда приводит к если не повторению трагедии, то трагедии новой. Окружающая нас сейчас историческая и политическая действительность дает этому слишком много подтверждений. Куда больше, чем хотелось бы.

И как раз Шаламов, как кажется далеко не только мне, дает ключ к пониманию этих драматических моментов. Ключ к тому, как сохранять человечность даже в мире нечеловеческой ситуации. Предупреждает о возможности этой нечеловеческой ситуации. Не когда-то, где-то, в прошлом или в будущем, а прямо сейчас, здесь, в данный момент. Это стало для меня самого уроком чтения Шаламова. Ложность успокоенности он отбивает. Именно поэтому его читать страшно. Не потому, что он описывает какие-то жуткие вещи. Современный зритель, к сожалению, привык к кровавым ошметкам на телеэкране. Вот это ощущение невозможности успокоиться, даже необходимости быть готовым к этому и, соответственно, быть готовым к тому, чтобы сделать свой выбор, это тот урок, который без Шаламова, как мне кажется, в XX веке не может быть полностью обретен.

Шаламов, как известно, помог обретению советской культурой в период оттепели Осипа Мандельштама. Не только и не столько благодаря участию Варлама Тихоновича в знаменитом вечере Мандельштама 13 мая 1965 года в МГУ, сколько благодаря его гениальному рассказу "Шерри-бренди".

Он написал пока еще не опубликованный текст выступления, в котором заявлял, что судьбы наших современников не менее значимы, чем судьбы поэтов эпохи Возрождения и пушкинской эпохи. И обращаясь к гуманитариям, он писал: "Напишите эту историю". К сожалению, до сих пор даже в области изучения конкретно жизни и творчества Шаламова работает все-таки не очень много людей.

Эта выставка, как мне кажется, помимо своего просветительского и гуманистического значения, может привлечь внимание самых разных людей. Она рассчитана не только на понимание эпохи, не только на понимание "Колымских рассказов", но и на понимание человеческой биографии, человеческой судьбы, которая при всей гениальности Шаламова как писателя все-таки не только написанием "Колымских рассказов" ограничивается.

Выставка "Жить или писать. Варлам Шаламов" будет работать в Международном "Мемориале" в Москве по адресу: ул. Каретный ряд, д. 5/10 ежедневно, кроме субботы и воскресенья, с 11:00 до 19:00 до 1 февраля 2017 года. Вход свободный.