По тогдашней официальной версии, это было "воссоединением с верой прадедов". В действительности – жестоким разгромом церкви, имевшей в западных регионах Украины несколько миллионов последователей. В начале марта 1946 года под покровительством властей СССР во Львове состоялся собор Украинской грекокатолической церкви (УГКЦ), объявивший о ее присоединении к Русской православной церкви (РПЦ). Собор прошел в условиях репрессий против иерархии УГКЦ, ни один епископ этой церкви там не присутствовал. Многие грекокатолики, которые не согласились с львовскими решениями, подверглись репрессиям. В дни 70-летия Львовского "псевдособора" (так называют его грекокатолическая и римско-католическая церкви) группа православных священников и верующих из разных стран выступила с призывом к единоверцам – признать несправедливость гонений на грекокатоликов и покаяться за это.

"Серьезные историки и богословы никоим образом не сомневаются в том, что Львовский собор Украинской Греко-Католической Церкви 8–10 марта 1946 года был лишь подобием собора. Богдан Боцюркив, бывший профессор истории Карлтонского университета в Оттаве, написал по этому поводу книгу, которая никогда не была опровергнута. Папа Бенедикт XVI в 2006 году говорил о "псевдособоре", "серьезно подорвавшем церковное единство". Николай Лосский, французский православный богослов Московского Патриархата, также признал, что здесь речь идет о подобии собора. Из-за запрета в 1946 году и до 1989 года, Греко-Католическая Церковь, насчитывавшая более 5 миллионов верующих в Украине, де-факто стала главной жертвой и главной оппозиционной силой по отношению к советскому режиму внутри СССР. Мы призываем современное церковное священноначалие в России, Украине и др. признать недействительными трагические решения Львовского собора", ­– говорится в обращении.

О причинах появления письма Радио Свобода рассказал один из его инициаторов, французский историк и богослов русского происхождения Антуан Аржаковский.

– Как возникло это письмо? Кто был его инициатором?

​

– Здесь важен контекст – это 70-летие псевдособора, который состоялся 7–10 марта 1946 года во Львове. Поскольку это круглая дата, то у меня была такая идея, что нужно что-то делать. Тем более что 10 лет назад я жил во Львове, я тогда сделал фильм на разных языках, понял, что, к сожалению, православная иерархия не может до сих пор официально признать, что это был ненастоящий собор. Я очень удивился этому, потому что историки давно доказали это, ведь епископы грекокатолические были на тот момент в тюрьме. Если архивные документы показывают, что сам Сталин решил уничтожить грекокатолическую церковь, которую он считал "пятой колонной" в СССР, то ясно, что этот собор не может быть признан каноническим. Но православные иерархи и в Москве, и в Киеве еще 10 лет назад не могли сказать: извините, это был ненастоящий собор. Они могли бы заявить, что это не вина православной церкви – Сталин давил на нее. Но даже этого они не сказали. Недавно была переведена на французский язык книга, которую написал владыка Илларион (Алфеев), он пишет: знаете, там ничего страшного не произошло – в принципе, какая проблема с возвращением грекокатоликов под власть Московского патриархата? Смотря на все это, мы решили, что нужно действовать. Не только я – это мои друзья православные, которые живут в Украине, в России, в Белоруссии, в разных странах Европы и в Америке. Группа священников и мирян, которые считают, что это позор и об этом нужно сказать.

​– Мы знаем о том, в каких условиях действовала Русская православная церковь в 1946 году на территории Советского Союза. А как на львовский псевдособор отреагировала Русская православная церковь за границей? Вы, наверное, знаете об этом больше, потому что вы родились за границей, вы сын священника и знаете, возможно, какие были настроения в этой среде.

– За границей в это время были три православные церкви, связанные с Россией. Была церковь, которой я принадлежу, – это русские, которые в 1931 году перешли в Константинопольский патриархат, это была главная русская церковь на Западе. Эта церковь, конечно, осудила то, что произошло. Потом была Русская зарубежная церковь – это церковь, которая в основном была в Белграде. Проблема в том, что она была близка к немцам во время войны, по антикоммунистическим мотивам, многие в русской эмиграции, я не говорю все, но многие считали, что это хорошо. И была еще третья церковь – это сам Московский патриархат. Скажем, в Париже это был один приход, крошечная церковь, почти никто из православных за рубежом не относился к Московскому патриархату. Но проблема в том, что Русская православная церковь – это большая церковь, до сих пор она не извинилась, не было покаяния по отношению к советскому прошлому, поэтому нет доверия между русскими православными, подчиняющимися Константинопольскому и Московскому патриархатам. Есть церкви, которые принадлежали Константинопольскому патриархату, сейчас, например, на юге Франции русская церковь, ее Московский патриархат решил отсудить. Отношения совсем не христианские, совсем не по-братски, нет доверия, потому что как раз не было объяснения того, что произошло в прошлом, и не было покаяния.

– В своем письме вы пишете о том, что российская православная церковь не несет ответственности за львовский псевдособор, потому что она действовала под угрозой репрессий сама.

– Это не совсем то, что мы пишем. Мы пишем, что не вся Русская православная церковь несет ответственность. Это означает, что мы знаем: люди, простые прихожане осуждают то, что было сделано, и понимают, что это делалось под давлением Сталина. Но мы подчеркиваем, что церковная иерархия несет ответственность. Патриарх Алексий I, который был главой РПЦ в 1946 году, несет ответственность, и нынешний патриарх Кирилл должен покаяться за то, что было сделано патриархом Алексием I в 1946 году.

– Где, на ваш взгляд, должна пролечь эта черта ответственности?

– Мне кажется, что в первую очередь должна быть просто официальная декларация: объяснить, что случилось, открыть архивы и покаяться. Что касается конкретных последствий, связанных с приходами, церковной собственностью и так далее, я бы сказал, что это важно, но это все-таки второй вопрос. Понятно, что у Московского патриархата не было ни одного прихода на Западной Украине, потому что до 1939 года никогда эта часть земли не принадлежала России. Поэтому то, что ожидается в первую очередь, – это признание и покаяние. Мне кажется, мы открыли дверь для больших дискуссий. Я написал статью более глубокую, научную, почему так случилось. Мне кажется, проблема в том, что в России до сих пор не поняли: грекокатолики – это совсем не католики, которые занимаются прозелитизмом, это православные, которые приняли решения Флорентийского собора, который произошел в XV столетии, в 1439 году, и которые остались верными положениям этого собора, который объявил унию, объединение между Римом и Константинополем, между православными и католиками, между Западом и Востоком. Гонения на униатов были и раньше: не только то, что случилось во Львове в 1946 году, но и насильственное "воссоединение" грекокатоликов с православием в Белоруссии в середине XIX столетия. Россия не любит грекокатоликов, потому что Россия не понимает, как вообще возможно объединиться с Западной Европой, с католиками.

– У Русской православной церкви свой взгляд на эти вещи. Она утверждает, что во Львове был преодолен почти 400-летний раскол в православии. РПЦ претендует на то, что она представляет очень значительную часть православных. Кого представляете вы? 18 подписей, которые стоят под письмом, обращением к православному миру, – не маловато ли это для мирового православия?

– Церковь – это не только иерархия, это тоже и священники, и миряне. Те, кто подписали обращение, принадлежат к разным православным церквям и живут в разных странах. Я получаю много писем от людей: знаете, это прекрасно, мы хотим тоже подписать. Это первое. Во-вторых, есть 250 миллионов православных в мире, и часто говорят, что РПЦ – это первая православная церковь. Это неправда, потому что на самом деле иерархически на первом месте Константинопольский патриархат, который является "первым среди равных". Московский патриархат находится только на пятом месте в иерархическом порядке. Православные должны это помнить. И последний аргумент, почему важно, чтобы наш голос был услышан: главное не столько цифры, главное – это правда. Это всегда побеждало в истории церкви. Максим Исповедник, когда был не согласен с патриархом Константинопольским, его пытали, но он оказался прав, он теперь почитается как святой, его правда победила против ереси. Даже если ты один, главное – это сказать правду. Я вижу, как сейчас православный мир реагирует положительно на нашу инициативу. Люди не могут себе представить то, что я сам видел, когда был во Львове. Я видел дом, там есть стена, и в этой стене – труп одного грекокатолического священника, которого замуровали туда живым.

– Это когда произошло?

– Сразу после собора 1946 года. Не только епископов арестовали, но и священников, многих мирян, которые не согласились, либо убили, либо отправили в ГУЛАГ. Я все-таки жил долго там и видел много семей священников и мирян, которые либо погибли, либо вернулись потом в 70-е годы во Львов. Огромные страдания, никто об этом не знает. Я вижу, как мои друзья реагируют, поэтому я только что написал статью на английском языке, которая была опубликована в православном журнале. Они мне говорят: спасибо, мы этого не знали. Потому что иерархия до сих пор учит в разных семинариях и богословских академиях тому, что грекокатолики – это предатели.

​– Грекокатолики уже успели поприветствовать ваше письмо как начало будущего диалога. С другой стороны, отход от официальной линии РПЦ трактуется почти как ересь, попытка раскола. Мы помним, совсем недавно за критику руководства церкви был уволен редактор журнала Московской патриархии Сергей Чапнин. Вы не боитесь, что в РПЦ вас будут обвинять, что вы пытаетесь расколоть церковь? На какую реакцию с их стороны вы рассчитываете?

– Некоторые мои друзья, которые подписали, принадлежат к Украинской православной церкви Московского патриархата. Кроме того, наша точка зрения – это и точка зрения лучших богословов. Николай Лосский, которого мы цитируем в нашем письме, считается одним из главных авторитетов православия в ХХ столетии. Мы здесь ничего нового не говорим. Мы лишь подчеркиваем, что не можем молчать, молчание – это проблема. Потому что вы видите, что есть настоящая война сегодня между Украиной и Россией, и эта война связана с тем, что Московский патриархат до сих пор не проводит разграничения между Россией и "Русским миром", делает те же самые ошибки, что и политики, не может понять, что есть две церкви, которые являются наследницами Киевской церкви – это и грекокатолическая церковь, которая имеет свои корни в Киевской церкви, и Московский патриархат, который тоже, конечно, имеет связи через Александра Невского с Киевской церковью. Наша цель – это совсем не разделить, а наоборот, примирить. Но примирение возможно, только когда есть справедливость, когда есть истина, – считает историк и богослов Антуан Аржаковский, один из соавторов письма с призывом к покаянию за решения Львовского псевдособора 1946 года.

Противостояние грекокатоликов (в православной среде часто именуемых униатами) и православных на территории нынешних Украины и Белоруссии началось более 400 лет назад. Заключенная во Флоренции в 1439 году уния западной и восточной церквей не получила однозначной поддержки православных верующих и иерархов. Положение осложнилось тем, что уже в 1453 году Константинополь, тогдашний центр православного христианства, оказался под властью Османской империи. Москва, где православная церковь фактически пользовалась автокефалией с середины XV века, Флорентийскую унию не признала. В конце XVI века в связи с ослаблением связей с Константинопольским патриархатом ведущие православные епископы украинских и белорусских земель признали верховную власть римского папы и основы католического вероучения – с сохранением восточного (византийского) церковного обряда (Брестская уния, 1596).

Отношения между православными и униатами на протяжении веков были напряженными. Власти Речи Посполитой, которой тогда принадлежала большая часть Украины и Белоруссии, поддерживали унию и ее сторонников. Православные нередко подвергались гонениям, были жертвы и среди тех, кто пропагандировал унию. После перехода украинских и белорусских земель под власть Российской империи начались репрессии против грекокатоликов. К началу ХХ столетия большая часть верующих этой конфессии проживала на территории Австро-Венгрии (Галиция, Буковина и Закарпатье), где грекокатолики преследованиям не подвергались.

После Второй мировой войны, когда западные регионы Украины и Белоруссии были окончательно присоединены к СССР, сталинский режим взял курс на разгром грекокатолической церкви, символом чего стал Львовский собор 1946 года.

Официальные оценки этого события православной и грекокатолической церквями не совпадают до сих пор. В 2006 году по случаю 60-й годовщины собора Украинская православная церковь Московского патриархата приняла следующее заявление: "Украинская Православная Церковь никоим образом не оправдывает тех исторических обстоятельств и средств тоталитарного советского прошлого, при которых проводился Львовский собор 1946, однако она по-прежнему анафематствует… беззаконные деяния, которые имели место в Бресте 1596 и провозглашает вечную память защитникам Православия и просит их молитв перед Престолом Божьим об утверждении Православия в нашей многострадальной Родине".

Напротив, синод епископов УГКЦ (эта церковь была восстановлена в правах после упорной борьбы в последние годы советской власти) тогда же заявил: "Львовское собрание 1946 года мы называем псевдособором, поскольку он был созван в условиях устрашающего террора и осуществлен с недопустимыми нарушениями норм церковного права и религиозных свобод человека".