Конфликт в Сирии отметил пятилетие. 15 марта 2011 года в стране был объявлен "Днем гнева" – люди вышли на улицы, чтобы потребовать освобождения подростков, которые в феврале того года были задержаны в городе Даръа за то, что нарисовали антиправительственные граффити. После жестокого подавления режимом протесты переросли в вооруженное сопротивление президенту Башару Асаду.

Пять лет войны унесли жизни более четверти миллиона человек (по данным ООН, некоторые сирийские аналитические центры дают цифру в 470 тысяч смертей, так или иначе связанных с конфликтом). Половина из 23-миллионного населения страны потеряла жилье. По данным Верховного комиссара ООН по делам беженцев, шесть с половиной миллионов человек стали скитальцами внутри страны и еще почти пять миллионов получили статус беженцев вне границ Сирии. В ходе гражданской войны пострадали или были уничтожены все объекты культурного наследия ЮНЕСКО в Сирии. Город Алеппо на севере страны, древний город Босра на юге. В прошлом году боевиками запрещенной в мире ИГИЛ была разрушена древнеримская Пальмира.

15 марта 2011 года в сирийском городе Даръа начались протесты против режима Башара Асада. Поводом послужило то, что власти арестовали подростков, нарисовавших антиправительственные граффити. Так началась гражданская война, которая тянется уже 5 лет.

Большая часть беженцев из Сирии продолжает оставаться в трех соседних странах: Турции, Иордании и Ливане (в Ливане они уже составляют четверть населения страны). Каждая возрастная группа в этом потоке людей имеет свои проблемы, но в наиболее тяжелом положении оказались пожилые сирийцы. По данным международной гуманитарной организации HelpAge International, 54 процента всех пожилых сирийских беженцев в возрасте 60 и старше перенесли хоть одно неинфекционное заболевание (сердечно-сосудистые проблемы, инсульты, рак) и 65 процентов пожилых беженцев проявляют симптомы психологического стресса. Об их судьбе в интервью Радио Свобода рассказал находящийся сейчас в Иордании глава региональной программы HelpAge Георгий Пхакадзе. В начале февраля Генеральный секретарь ООН включил Георгия Пхакадзе в группу независимых экспертов по оценке программы "Каждая женщина, каждый ребенок".

– Люди приезжают из Сирии, неся в руках по две-три сумки, особенно в последнее время, когда бои перешли в более активную фазу. Люди теряют дома и все свои вещи. Люди берут то, что могут взять в последний момент. Пожилые люди особенно страдают от этого, потому что для них даже маленькая вещь, фотография или маленький подарок, сделанный им на свадьбу 50–60 лет назад, очень важны. Но в связи с тем, что нет времени на сборы, нет места в машинах, чтобы все унести, а порой нет и машин, им приходится все оставлять. Из деревень люди в основном идут пешком. У каждого по две сумки. Даже маленькие дети что-то тащат на себе. И вот, представьте себе, семья из пяти человек. Это 10 сумок. 10 сумок, и в них вся жизнь, вся семья. Попытайтесь себе это представить. Это очень серьезная травма, которая порождает большие сложности и проблемы. Не только финансовые, но и, в первую очередь, психологические и социальные. Так что, описывая проблемы сирийских беженцев, я бы говорил не только о здоровье и хронических заболеваниях, как диабет и сердечно-сосудистые заболевания, но также и о психологических проблемах, связанных со стрессом.

–​ В чем это выражается? Люди становятся замкнутыми или, наоборот, впадают в какие-то крайние эмоциональные состояния?

– Для разных групп населения этот стресс выражается по-разному. Кто-то воспринимает это как нечто необратимое, а некоторые не могут принять, что происходящее с ними – это действительность, это реальность. Проблема усугубляется еще и тем, что, например, в Ливане беженцы не имеют права работать, то есть зарабатывать средства на то, чтобы себя прокормить. Из-за этого пожилые люди стремятся в первую очередь помочь маленьким детям, если они есть в семье. Они отказывают себе в еде, сокращают свое питание, чтобы отдать лишний кусок ребенку. Из-за этого здоровье пожилых ухудшается, они отказывают себе в лекарствах, чтобы обеспечить необходимым детей. А в результате у хронических больных развиваются тяжелые формы заболеваний. Естественно, это тоже давит психологически. Так что картина выглядит удручающе.

Репортаж чешского фотожурналиста Ленки Клицперовой из сирийского города Кобани, серьезно пострадавшего во время гражданской войны. Люди пытаются восстановить свое жилье, но их мечты кажутся неосуществимыми – из-за отсутствия поддержки и сохраняющейся угрозы со стороны "Исламского государства".

–​ Цифры, которые приведены в вашем докладе, о наличии у пожилых сирийских беженцев хронических заболеваний – от диабета до рака – показывают еще и явную проблему в самой Сирии.

– В Сирии и до начала конфликта число людей с хроническими заболеваниями было достаточно высоко. Это связано и с культурой, и с религией, и с питанием, и с образом жизни. Но последние пять лет конфликта оказывали настолько сильное давление на население, особенно на пожилых людей, что число людей с хроническими болезнями выросло в несколько раз. И причины, конечно: нехватка лекарств, недостаточное питание и постоянный стресс, который давит на все функции тела. К сожалению, эта картина становится все более и более мрачной. Эта проблема, как спираль, раскручивается и раскручивается, и никакого позитивного прогноза я здесь сделать не могу.

–​ На данный момент правительствам стран, принимающих беженцев, и гуманитарным организациям удается справиться с этой проблемой?

– В зависимости от того, о какой стране мы говорим. В Турции и на границе с Турцией работает большое количество международных организаций, и они более или менее справляются. В Иордании правительство пытается сделать все, что возможно. Беженцы здесь имеют доступ к государственным медицинским учреждениям, что позитивно влияет на общее состояние здоровья беженцев. Хотя и здесь, конечно, этих мер недостаточно. А в Ливане очень сложная ситуация, потому что там у беженцев нет доступа ни к государственным медицинским программам, ни к государственным лекарствам. Там все приватизировано. Ливан – это самая сложная страна для сирийских беженцев. А выбора у людей нет. Люди бегут к ближайшим границам. Нет такого, чтобы человек с юга Сирии убежал в Турцию, например. Потому что внутри Сирии очень опасно, а иногда и просто невозможно перемещаться в разных частях страны.

Фоторепортер запечатлел свадьбу на развалинах города Хомс в Сирии, чтобы показать, что "жизнь сильнее смерти".

Еще если говорить о пожилых людях, есть такая закономерность. Если границу переходят молодые люди, то еще есть шанс, что у них за плечами в Сирии остались родители, жены, дети… Если границу переходят пожилые люди, то это означает одно: вся семья целиком уехала из Сирии. То есть вся семья поставлена в условия, когда приходится выбирать между жизнью и смертью. И когда они делают этот выбор, то воздействие оказывается на всю семью – изменяется ее социальный и психологический статус, экономическая база. Это комплексный вопрос.

–​ Наверное, с детьми-беженцами работать легче, потому что у них более мобильная психика, их можно развлечь, отвлечь, увлечь чем-то. С пожилыми людьми все намного сложнее, потому что, помимо собственных психологических проблем, которые накапливаются с жизнью, существует еще угроза жизни и ад, через который они прошли в своей стране, и вот та травма, о которой вы говорили: осталась дома свадебная фотография… Есть ли возможность вывести их из состояния психологического кризиса, в котором они находятся?

– У HelpAge International есть несколько программ в Ливане, где мы предоставляем помощь в лечении хронических заболеваний, в которую мы пытаемся включить психосоциальный момент. Мы даем этим людям возможность просто прийти и поговорить вместе, потому что серьезная проблема состоит еще и в том, что, оказываясь в лагерях беженцев, люди закрываются в своих семьях. У нас есть маленький автобус, и мы собираем их в группы по 20–30 человек, чтобы они могли поговорить и что-то сделать совместно и своими руками. Например, один раз они мастерили подарки для детей на Новый год. Пожилым людям важно чувствовать, что они нужны. Ведь они потеряли все – все, что они знали, все, что они считали важным, – все потеряно. Для них начать что-то новое – это потерянный мир, это для них другая планета, где все новое. К сожалению, одного рецепта, как решить эту проблему, нет. Многие пожилые люди говорят: "Нет, я ничего не хочу, я просто жду, когда я умру". Но всегда в группе находится два-три человека, которые говорят: "Ну, что потеряно, то потеряно, надо жить дальше". И вот они "зажигают" группу.

–​ Когда беженцы собираются вместе, о чем они говорят?

– В основном про внуков, про то, что бы им сделать, как бы им помочь. Они пытаются вместе сделать что-то для кого-то, потому что дома, в своих палатках, они не очень нужны, они принимают, но ничего не дают семье. В группе они пытаются не говорить про старое, не вспоминать прошлую жизнь. А в разговорах один на один они все говорят про свой дом, про сад, про любимое дерево. Пожилые люди привязаны к своему месту. Для них из комнаты в комнату перейти – это уже проблема. А тут они потеряли не свою комнату, а свой дом и свою страну. Вылечить это психологическое состояние невозможно, можно помочь, но это травма на всю жизнь.

Город Пальмира, один из шести объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, находящихся в Сирии, освобожден сирийской правительственной армией. Ученым еще предстоит оценить ущерб, нанесенный культурным ценностям.