Арест мэра Владивостока Игоря Пушкарева вновь привлек внимание к проблемам теряющего население Дальнего Востока. Оба предшественника Пушкарева – Юрий Копылов и Игорь Николаев по кличке "Винни-Пух" также побывали под следствием и судом, причем Николаев давно уже не живет в России.
Далекому краю явно не принесли благосостояния инвестиции перед саммитом АТЭС 2012 года. Богатейшие регионы ДВО стагнируют, коррупция остается нормой и способом жизни, а рядом процветает соседний Китай.
Проблемы дальневосточных территорий обсудили бывший мэр Владивостока и экс-депутат Госдумы России, почетный гражданин Владивостока Виктор Черепков, депутат Госдумы России от Хабаровска журналист Борис Резник ("Единая Россия"), политолог Михаил Тульский, доктор географических наук Наталья Зубаревич.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Сегодня в нашей московской студии бывший мэр Владивостока и депутат Государственной Думы Виктор Черепков, депутат Государственной Думы России, Хабаровский край, Борис Резник, фракция "Единая Россия". С нами по скайпу будет Михаил Тульский, политолог. И в эфире у нас прозвучит интервью профессора Натальи Зубаревич.
Арест мэра Владивостока Игоря Пушкарева вновь привлек внимание к проблемам Дальнего Востока. Напомню, что и оба предшественника Пушкарева, Юрий Копылов и Игорь Николаев по кличке "Винни-Пух", также побывали под следствием и судом. Мы попробуем сначала разобраться, что же происходит в столице Приморья, рассмотрим разнообразные версии. Виктор Иванович, хотелось бы узнать вашу версию этих ярких событий.
Виктор Черепков: Если во власть идут с большим количеством денег, вбрасываемых для того, чтобы купить свое место, с огромным административным ресурсом, в том числе информационным ресурсом, то все, кто идет через деньги, они должны эти деньги отработать. Но если идет предприниматель, он обязательно свой ресурс как предприниматель, делает власть для своего бизнеса.
Еще в Государственной Думе был Ищенко от ЛДПР, потом его вывел Жириновский за то, что он проголосовал за импичмент Борису Николаевичу Ельцину. Он выдвигал свою кандидатуру мэром Волгограда, советовался со мной. Я ему говорю: "Не иди, ты попадешь в тюрьму". – "Виктор Иванович, я вложил столько". Потому что если идет предприниматель, то все, что он имеет в административном ресурсе, он будет делать для того, чтобы власть сделать инструментом своего бизнеса. И через год он сел в тюрьму.
Михаил Соколов: Но ненадолго.
Виктор Черепков: Но он потом лишился всего. Он отсидел год или полтора, вышел по УДО.
После "выноса тела Черепкова" из мэрии с помощью ОМОНа, а я до сих пор являюсь законным мэром Владивостока, потому что никто меня не снял, начиная с 1998 года, меня выбрасывали 13 раз, дважды указами президента. Я единственный, кто в России выиграл суд у президента, он вынужден был отменить, и я вновь стал мэром.
Михаил Соколов: Какие были времена интересные.
Виктор Черепков: Да, это была коррида. И до сих пор в народе зовут "неваляшкой", в Кремле – "политическим каскадером", я и в этом возрасте продолжаю каскадерские, но не отступаю.
Я сказал: до тех пор, пока команду Черепкова не возвратят, все мэры Владивостока, которые идут с целью своего обогащения, заканчивать будут тюрьмой. Все, Копылов, Николаев, Пушкарев, казалось бы, разные люди, все сели на скамью подсудимых, а из бандитской среды Николаев до сих пор в бегах, а его сестра сегодня возглавляет...
Михаил Соколов:... Комитет в Законодательном собрании края, по-моему.
Виктор Черепков: Да, и она же представляет "Единую Россию". Я не понимаю, зачем этой партии вот этот криминал, зачем они его берут?
Михаил Соколов: Сейчас мы Бориса Резника спросим: зачем вам такие люди? За Пушкарева не отвечаете? За "Винни-Пуха" не отвечаете?
Борис Резник: Во-первых, я не могу не высказать восторга по поводу пассажа Виктора Ивановича, "наивность милая нетронутой души". Он себя с 1996 году числит мэром Владивостока. Виктор Иванович, хорошо, здорово, молодец.
Виктор Черепков: Я даже в Думе три месяца не получал зарплату, потому что говорили – мэр.
Борис Резник: Теперь, что касается Игоря Пушкарева, я его давно знаю, он был у нас депутатом.
Михаил Соколов: В Совете Федерации был, по-моему.
Борис Резник: Потом он был в Совете Федерации, до этого был депутатом Государственной Думы. Мы здесь в Москве встречались и общались. Это извечный и неизбежный конфликт интересов, я согласен с Виктором Ивановичем, когда у человека бизнес крутой и огромный, в него "Востокцемент" – это цементные заводы, которые кормят все стройки Дальнего Востока, даже они отправляли цемент за рубеж и так далее. Чисто формально Пушкарев из этого бизнеса вроде как ушел, оставил родственникам. Когда получил власть, он получил вместе с властью возможность использовать власть для того, чтобы расширять и преумножать свой бизнес, чем он и занимался, чем занимаются сегодня практически все властные деятели, которые имеют или имели свой бизнес, либо опосредованно через родственников.
Согласен с Виктором Ивановичем, когда люди приходят в Думу из бизнеса, как правило, за редким исключением, они продолжают работать на свой бизнес. Поэтому должны быть либо политики, либо люди, которые бизнесом не обременены.
Виктор Черепков: Правозащитники.
Михаил Соколов: Разные профессиональные политики. Конкретно, вы человек владивостокский, что случилось – это ссора с губернатором? Там же были праймериз.
Виктор Черепков: Абсолютно нет. Более того, когда были выборы в 2013 году, моя была кандидатура, или Пушкарев, или я. Миклушевский сделал ставку именно на Пушкарева. Это не заказ губернатора Миклушевского, он бы давным-давно его заказал. В течение двух лет во все органы правоохранительные, надзорные, ФСБ, полицию, Следственный комитет, прокуратуру я предоставлял материалы по Пушкареву.
Михаил Соколов: Что он делал? Он сам себе давал фактически подряды, получается?
Виктор Черепков: Абсолютно. Два брата Пушкарева монополисты всей цементной системы Дальнего Востока, у них все щебеночные заводы. Он все заказы для своих родненьких, все деньги безо всякого конкурса формально передают им или другим, потому что одним и тем же нельзя. Но самое главное, они самый бросовый цемент поставляли. И все, что на саммите АТЭС было сделано из их цемента, уже рассыпается. Каждый год меняют бордюры.
Михаил Соколов: И в Москве меняют бордюры, смотрите, что творится.
Виктор Черепков: Да, надо закопать эти деньги и каждый год – в эти бордюры, а не тратить на социальные программы для населения, потому что им нужен фронт работ, и они используют это.
Почему как инструмент силовые структуры не действует в отношении местной власти? Со времен еще Наздратенко и прокурора Василенко, который крышевал всю эту систему, в том числе и бывший руководитель ФСБ Кондратов – это была одна система, один спрут, и он остался. И самое главное, этих силовиков, эта вся коррупционная система ставит их. Когда уходят силовики в запас, они идут в бизнес или же заместителями "криминальной системы Даркина". 12 лет ему в аренду и всей его системе из бандитской системы был сдан Приморский край. Теперь во главе вроде Миклушевский, интеллигентный человек, но это просто ширма.
Михаил Соколов: Я не понимаю, а как же тогда Пушкарева, если все там схвачено, взяли, увезли в Москву, и сейчас мы с вами сидим в студии, а в это время суд идет – злоупотребление должностными полномочиями, коммерческий подкуп. Там то ли до 7, то ли до 10 лет тюрьмы можно человеку накрутить.
Виктор Черепков: И даже еще больше.
Михаил Соколов: Как же так, если такая система, а власть вдруг им занялась?
Виктор Черепков: Власть занялась Пушкаревым не местная, а федеральная, потому что уже дальше некуда. В том числе материалы, которые я давал туда.
Михаил Соколов: "Святые люди" из Москвы вмешались в это дело. Михаил, как вы видите эту ситуацию?
Михаил Тульский: Я думаю, что если посмотреть на биографию того же Пушкарева, то в июне 2001 года Дарькин стал губернатором, после этого в декабре 2001-го Пушкарев впервые становится депутатом Заксобрания Приморского края, а с июня 2002-го он становится вице-спикером Приморского края. То есть явно видно, что Дарькин приходит на пост губернатора и его какие-то друзья тут же становятся вице-спикерами Заксобрания.
Потом в 2008 году опять же при Дарькине Пушкарев становится мэром уже Владивостока, столицы Приморского края. А дальше Дарькин в 2012 году отправляется в отставку. Понятно, что Миклушевский не мог сразу найти нового кандидата за один год, тем более опасался, что если будет выдвинут какой-то третий кандидат против действующего мэра, кандидат от губернатора, который будет против действующего мэра, то в этой ситуации могут быть шансы у того же Черепкова.
Мы помним, чем кончилось в 2001 году такое выдвижение, когда полпредство было против Наздратенко, выдвигало Апанасенко, Апанасенко с треском провалился. Поэтому, я думаю, Миклушевский просто поддержал действующего мэра дарькинского, чтобы обеспечить стабильность. А теперь, когда он нашел, может быть, какую-то замену Пушкареву, собственно Пушкарева и убирают. Вполне нормальная ситуация, когда губернатор приходит и постепенно ставит своих людей, новый губернатор убирает дарькинских и ставит своих.
Михаил Соколов: У вас в Хабаровском крае тоже все изменилось после того, как ушел губернатор Ишаев, всех мэров переставили?
Борис Резник: Грустная сейчас довольно-таки ситуация: девять уголовных дел против высших чиновников краевых. Можно говорить о коррупционности всего правительства Хабаровского края, когда министров, вице-премьеров правительства привлекают к уголовной ответственности за коррупционные дела.
Причем в их ряду такое совершенно дикое дело, когда выбили миллиард, я в этом тоже участвовал, писал письма, миллиард дали для того, чтобы построить более 500 квартир для детей-сирот. 119 квартир построили, построили ужасные квартиры, я вчера получил письмо, там все сыпется, валится, они страдали до того и сейчас, эти ребята. Остальные деньги разворовали. Возбудили уголовное дело против бывшего министра и так далее, но денег-то нет. Власть должна была как-то следить за этим – это же святые деньги, их нельзя по ветру пускать, как принято у нас нынче. Вице-мэр Хабаровска – уголовное дело, вице-мэр Комсомольска – уголовное дело, по территориям если посмотреть, полно тоже уголовных дел.
Молодцы прокуратура и краевая, и дальневосточная, представительство Генеральной прокуратуры, они жестко работают. Работают все правоохранители нормально сегодня против коррупции.
Но власть сама ничего не предпринимает. Откуда они таких набирают? Только садится в кресло, и буквально через некоторое время воровское какое-то сообщество возникает, всякие криминальные дела.
Михаил Соколов: Значит, это какой-то системный дефект, если это все повторяется и во Владивостоке, и в Хабаровске. Что делать? Вы правящую партию представляете, значит, вам надо что-то менять в системе, а вы все запретами, запретами.
Борис Резник: Я участвовал в "праймериз", навлек на себя гнев правящей верхушки, потому что я везде на дебатах, на встречах обо всем этом говорил открыто.
Михаил Соколов: Говорили, что воруют?
Борис Резник: Воруют. Я никогда не спрашивал, идти мне на выборы, не идти мне на выборы, в результате колоссальный вброс, бессовестный совершенно, наглый. Тем не менее, я могу пойти как независимый кандидат, что, наверное, я и сделаю, либо несколько политических партий, которые не очень разнятся с "Единой Россией" по своим подходам, они у меня отторжения не вызывают. Я сейчас подумаю.
Михаил Соколов: Получилось так, что вы повыступали, поразоблачали безобразия все и теперь у вас места в списке нет, партия "Единая Россия" вас выдвигать не хочет?
Виктор Черепков: Он опасен своей жизненной позицией с этими ребятами, потому что он поднимает и поднимал, мы хорошо знаем, мы были независимыми депутатами, потом я сказал – я остаюсь с обманутым народом, а они вошли во фракцию "Единой России". И это правильно, надо войти и изнутри действовать.
Михаил Соколов: Прямо как в КПСС, войти и улучшить? Я помню, входили и ничего не улучшали, не получалось.
Виктор Черепков: Чтобы мафию уничтожить, надо ее возглавить. Он все равно, как и я, инородное тело в этой системе. Помните Райкина, он говорил: а может быть, в консерватории что-то поправить?
Так в этой консерватории, в системе отбора этих людей, где заранее заложена система, позволяющая коррупционерам за деньги входить во власть для того, чтобы использовать власть для собственного обогащения.
Михаил Соколов: Но так это же Путин все так организовал. Во главе страны Путин, во главе правящей партии - премьер-министр Медведев, вот они эту систему организовали. Иногда самых зарвавшихся жуликов они убирают.
Виктор Черепков: Я бы сказал, что это не так. У нас четыре партии приватизировали Государственную Думу и 25 лет бла-бла-бла. Все законы, которые принимают, мы говорим на "Единую Россию", на Медведева, на Путина, но Государственная Дума, когда были одномандатники изгнаны, 450 мандатов, которые продаются. Вы знаете, самые дешевые – это 3 миллиона долларов...
Борис Резник: Я четыре раза избирался, и без копейки. Не надо обобщать. Не надо походя порочить Путина всуе, Медведева. Дело в том, смотрите, сколько нынче посадок.
Михаил Соколов: До определенного уровня, арестованы три губернатора.
Борис Резник: Когда есть поводы, возбуждают уголовные дела.
Михаил Соколов: Михаил, что скажете о нынешней путинской системе? За последнее время попали под суд и в тюрьму три губернатора, мэров бессчетно. Это процесс очищения власти или процесс вычищения тех, кто неправильно колеблется в этой власти?
Михаил Тульский: И тех, кто неправильно колеблется, а также тех, кто просто неугоден данному начальнику, данному, допустим, губернатору неугоден какой-то мэр даже не потому, что этот мэр чем-то плох или хорошо, а просто у губернатора есть свой кандидат на эту должность.
Борис Резник: Это примитивный взгляд господина политолога. Правоохранители отнюдь не спрашивают разрешения у губернаторов, возбуждать уголовное дело против мэра или не возбуждать.
Михаил Соколов: А у кого они спрашивают?
Борис Резник: Они смотрят, есть ли состав преступления. По мелочам закрывают глаза, конечно, на многие факты, а их, если собрать до кучи, очень много бывает. Но бывают точки невозврата, когда уже переступают закон настолько, что не возбудить уголовное дело нельзя.
Сегодня работают оперативные службы, под приглядом очень тщательным правоохранителей находятся в том числе, если раньше они были неприкасаемые, губернаторы и мэры, то сегодня про каждого мэра, про каждого губернатора много чего известно.
Михаил Тульский: Мне кажется, смешно как раз то, что говорит Борис Резник, что якобы у нас правоохранители действуют только по составу преступления, без оглядки на власти. Как раз правоохранители действуют именно по приказу властей, губернаторов, администрации президента и так далее. Так что такой тезис смешной, что у нас якобы правоохранители независимы, – это абсолютный абсурд. Правоохранители шагу не шагнут, если нет разрешения, нет приказа.
Михаил Соколов: Номенклатура, наверное, действительно существует. Но все-таки за последнее время список людей прикасаемых, мне кажется, расширился.
Виктор Черепков: Конечно, он расширился. Потому что сегодняшняя федеральная власть, но ни в коем случае не Дума, а именно федеральная исполнительная власть в лице не премьера, а самого Путина, там хватает проблем, за что поругать и президента, особенно правительство, которое нужно переименовать и написать не "правительство Российской Федерации", а "правительство по созданию проблем в Российской Федерации". Во внутренней политике я не вижу, чтобы было много хорошего. Еще во внешней действуют, другой разговор, то делают или не то, но какие-то действия есть. Самое страшное, что внутри формирования вертикали исполнительной власти и даже депутатского корпуса сама система именно позволяет или заранее известным бандитам, или толстосумам приходить в эту реальную власть.
Михаил Соколов: Потом их сажают, как сейчас.
Виктор Черепков: Из тысячи, которых надо посадить, всего лишь 2% у нас идет для устрашения всех остальных. И они кормят местных силовиков, чтобы они дружили. Вы мне назовите, какие местные силовики в Хабаровске, на Сахалине или же в Приморье арестовали мэра, заместителей, еще кого-то?
Михаил Соколов: Сейчас из Москвы приехали за Пушкаревым.
Виктор Черепков: Только из Москвы. Потому что вся система правоохранительная там работает с теми и кормит тех, кто у руля.
Борис Резник: Москва, быть может, в последний момент осуществляет процессуальные действия, арест, повезли на допросы в Москву. Всю оперативно-разыскную работу ведут местные сыщики.
Михаил Соколов: Зачем за мэром Владивостока и за начальником какого-то предприятия "Дороги Владивостока" присылать московских силовиков и везти его в Москву в Басманный суд?
Борис Резник: Есть определенный уровень, когда решения принимаются на федеральном уровне.
Михаил Соколов: Вот видите, вы сами подтвердили.
Виктор Черепков: А зачем тогда региональная огромная машина, которая крышует местных руководителей?
Борис Резник: Они предварительную работу ведут.
Я вам расскажу об этом случае по детям-сиротам. Обратилась ко мне женщина, подрядчик, которая возводила эти дома, с ней не рассчитались. Она рассказала эту историю. Я направил не в московскую прокуратуру, а направил в прокуратуру Хабаровского края, нашему прокурору. Он разобрался в этом деле, возбудил уголовное дело, и сегодня под судом находится министр.
Виктор Черепков: Я аплодирую. Но это сделал депутат Государственной Думы, ему некуда деваться. А до вашего запроса и письма он не видел, что творится там?
Михаил Соколов: Это риторический вопрос. Я хочу вернуться к проблемам Приморского края, потому что предыдущий момент, когда мы много говорили о вашем Приморье, Виктор Иванович, это был саммит АТЭС, огромные деньги, которые были потрачены на Владивосток, на мосты, на дороги. Теперь хочется понять, что осталось, что сделано, что сделано мэром, и вообще там были, кстати, уголовные дела по Минрегиону. Я попросил Наталью Зубаревич, известного российского географа, на эту тему со мной поговорить.
Наталья Васильевна, какие суммы получал Приморский край из федерального бюджета на саммит АТЭС и каково финансирование этого региона сейчас?
Наталья Зубаревич: Доходы консолидированного бюджета края чуть больше ста миллиардов рублей, не бог весть что. До 2009 года они были меньше, но с 2009 года началось достаточно крупное перечисление дополнительных средств именно на саммит. Я посмотрела по годам, в 2009 году – это 20 миллиардов на федеральную целевую программу и два последующих года – 18, 15 миллиардов на так называемые субсидии на капитальное строительство. Но после никаких особенно дополнительных трансфертов не было, и бюджет края держится где-то на уровне 95-108 миллиардов последние три-четыре года. Но добавка за последние три года была существенная. Опять же, все расходы на саммит намного больше. По факту край получил дополнительно, если сложить три года, 2009, 2010, 2011, потому что в 2012-м уже мало добавляли, хорошо, получается где-то 50-55 миллиардов, а все расходы были свыше 600.
Михаил Соколов: Сейчас все-таки можно ли сказать, кто оказался в выигрыше от этого финансирования, дал ли этот проект какие-то возможности для ускоренного развития края и Владивостока, превращения его в инновационный научный центр?
Наталья Зубаревич: Инфраструктура, конечно, улучшилась, без сомнения. Аэропорт, несколько очень грамотных мостов и дорог, за исключением того, на что ушло больше всего денег. Почти половина суммы ушла на остров Русский и обустройство, с обустройством будет еще больше. Вот это была абсолютно неправильная трата, потому что понты и пальцы веером, все можно было сделать дешевле. А то, что развязки в городе, то, что прямой выход на аэропорт, – это все очень по делу. Но одна только инфраструктура не обеспечивает опережающего развития, в стране должно что-то происходить. Поэтому условия необходимые, но вряд ли достаточные.
Михаил Соколов: Можно ли сказать, что сейчас в Крым ушли федеральные деньги, суммы, сравнимые с госинвестициями, которые шли во Владивосток, или туда уходит больше?
Наталья Зубаревич: Нет, давайте разберемся. То, что я вам назвала, – это только дополнительные субсидии и трансферты в целом на эти три года перед саммитом АТЭС. Основная часть денег шла по федеральным каналам, основным распределителем был Минрегион. Поэтому через бюджет края прошло примерно столько, сколько я вам назвала, дополнительно – 50-55 миллиардов.
Теперь по Крыму: мост ежегодно стоит, финансирование 50 миллиардов рублей, но он тоже не идет через бюджет Крыма, республики или Севастополя, он идет по федеральным каналам. Сама система через бюджет финансирования инвестиционного крайне мала. 10 миллиардов федералы подкидывали на то, чтобы Крым расплачивался за электроэнергию с Украиной, пока там не начались все эти события. Если взять все расходы на экономику бюджета и Крыма, и Севастополя вместе, то это где-то 28-29% всех расходов. Половина того, что там сидит, – это трансферт на выплату импортируемой с Украины электроэнергии. Нет там какого-то большого строительства дорог. Оно идет через дорожные фонды, но не сказать, что что-то очень существенное и по финансированию, и по масштабу. Давайте разделять: то, что через бюджет, – это одно, то, что федеральное, – это другое. Но Крым будет недешев – это понятно, там трансферты идут по трем каналам, и бюджетный, и внебюджетные фонды, и немалые трансферты через Пенсионный фонд, там огромное количество пенсионеров.
Михаил Соколов: Скажите, а зачем нужно было закрывать строительство моста через Лену в Якутске?
Наталья Зубаревич: Денег не хватило. Федеральные расходы на национальную экономику в федеральном бюджете в 2015 году сократились на 24%, подгребли, что могли, потому что денег нет, два триллиона дефицит.
Михаил Соколов: На Дальний Восток сокращения больше, чем в целом по стране, или такие же?
Наталья Зубаревич: Вы имеете в виду трансферты?
Михаил Соколов: Совершенно верно.
Наталья Зубаревич: Они по годам достаточно стабильные, ничего сверхъестественного не происходит. Это средние или высокодотационные регионы, за исключением Приморского и Хабаровского краев, у них умеренный уровень дотационности, всем остальным повышают. Но могу вам сказать, хорошо повысили Чукотке в 2015 году, очень хорошо. Почему – не могу сказать, в лоббистских встречах не замешана, со свечкой не стояла.
Михаил Соколов: Скажите, на Дальнем Востоке, на ваш взгляд, уровень коррупции в целом выше, чем по стране, или такой же?
Наталья Зубаревич: Смотря где, смотря в чем. В рыбной отрасли и в тех структурах, которые крышуют рыбную отрасль, он, конечно, могучий, а крышуют там и силовики тоже. В остальном, я думаю, как и во всей стране.
Михаил Соколов: На ваш взгляд, мэру Владивостока за что досталось сейчас?
Наталья Зубаревич: Это же понятно, Саша Кынев блестяще все объяснил, я с ним полностью согласна – это политические разборки. Любого мэра можно взять за жабры, потому что невозможно тратить деньги, не нарушая российские законы. А если еще и реально там были стандартные для российских городов и регионов связки между первыми лицами, членами их команды и бизнесом родственным, дружественным – это стандарты в России, то можно брать каждого первого. Но берут тогда, когда к этому выпадает политический повод. А повод известен – выборы, в которых они не очень сошлись и не очень дружны. А по этому поводу можно применить административный и силовой ресурс. Все так понятно, что даже скучно обсуждать.
Михаил Соколов: Но нам не скучно обсуждать. Золотой дождь пролился на ваш любимый Владивосток, красивые мосты, я вас поздравляю. Теперь пришли трудные времена, и как живется Дальнему Востоку?
Виктор Черепков: А теперь, когда эта золотая жила и сверхвливания кончились, мы должны какую-то отдачу получить, мы только получаем минус. Есть такое понятие, как управленческая эффективность и в экономике тоже. Если мы вливаем миллион, то от этого миллиона мы должны получить хотя бы миллион сто.
Михаил Соколов: Это в бизнесе, а это же не бизнес.
Виктор Черепков: Это бизнес, это экономический бизнес, мы вливаем в конкретный проект.
Михаил Соколов: Получают конкретные люди в свой карман.
Виктор Черепков: В откатах. У них с каждого миллиарда минимум двести миллионов должно быть попилено между теми заказчиками и теми, кто крышует и распределяет этот заказ.
Вы посмотрите, 760 миллиардов в три моста и развязки только этих линий. Для того, чтобы сделать набережные, которых хватает у нас, в том числе на том месте, где был 178-й завод, там набережная Центральная, они только ее расширили всего на 150 метров, но они снесли 178-й судоремонтный завод подчистую и сделали мраморную набережную. Это что?
Михаил Соколов: Это красота, людям нравится, наверное.
Виктор Черепков: У нас этих набережных полно.
Михаил Соколов: В Москве смотрите, как шуруют, половину улиц перекопали, тоже закапывают миллиарды в землю и в карманы.
Виктор Черепков: Во Владивостоке каждый год меняют бордюры, там монополизирована вся цементная система, эти бордюры рассыпаются. Но что в этой системе? Из 670 миллиардов 20% минимум ушло на откаты той власти, которая выделяет. Низководный мост через залив и аэропорт, сократили всего лишь на 12 минут скорость попадания в этот аэропорт. Старый аэропорт, который обеспечивал бы еще лет 40, его снесли и в другом месте сделали.
Борис Резник: Не могу согласиться. В старый аэропорт мы добирались по пробкам по полтора часа.
Виктор Черепков: Никаких пробок, потому что та дорога вполне справлялась.
Борис Резник: Аэропорт был хилый, недостойный такого города. Сейчас замечательный аэропорт.
Виктор Черепков: Замечательный аэропорт, а цена билетов сегодня вы знаете, сколько? Во Францию, в Америку в два раза дешевле по их системам, чем с Владивостока. "Трансаэро" еще как-то конкурировали. Сегодня – в три раза.
Борис Резник: Виктор Иванович, будьте объективны. С 2009 года мы добились, был принят закон о льготных тарифах на перевозку, правда, не на всех распространяется, – это пенсионеры, это молодежь до 23 лет, это инвалиды, но перевезли уже более трех миллионов человек.
Виктор Черепков: А сейчас это все отменено.
Борис Резник: Не отменено. "Трансаэро" не летает, летают другие компании.
Виктор Черепков: Вы знаете, что сначала едут из Владивостока поездом в Хабаровск, а потом по билетам из Хабаровска мы получаем на 40% дешевле.
Борис Резник: Ну я не знаю...
Михаил Соколов: Смотрите, сколько системных сбоев и сколько было разговоров о всяких программах развития Дальнего Востока. Ишаев развивал министерство, при новом министре что-то такое пишут. И где все это? Народ-то оттуда уезжает.
Борис Резник: Действительно, у нас были совершенно фантастические, настоящие, амбициозные проекты, огромное количество этих проектов. Была принята программа развития Дальнего Востока и Забайкалья, определяли ее стоимость где-то в 9,3 триллиона рублей до 2025 года. Затем обрушение, кризис, санкции.
Михаил Соколов: Своими руками: вязли Крым, Донбасс, получили санкции...
Борис Резник: Все это дело сократили. Сегодня, к сожалению великому, на эту программу выделено где-то 500 миллиардов. Неплохие деньги, если учесть, что раньше мы ничего не получали. Вот эти проекты не самые плохие, если их по уму и по науке делать.
Михаил Соколов: Так разворуют же.
Борис Резник: Надо все делать для того, чтобы не разворовывали, бороться с коррупцией.
Виктор Черепков: А что мы делаем, чтобы не разворовывали? Я 8 лет в Государственной Думе, законы не работают. Почему мы принимаем законы, которые не работают? Главные виновники – это депутаты Государственной Думы, которые приватизировали саму Думу, и в первую очередь четыре правящие партии. Они в стороне, они говорят о том, том, том и принимают законы, которые обеспечивают их вечную живучесть.
Михаил Соколов: Виктор Иванович, я чувствую, что вы баллотироваться будете и не от одной из четырех партий.
Виктор Черепков: Ни одна партия не должна пройти, потому что они первые виноваты в развале. Из 25 лет пребывания там назовите, какой закон любая партия приняла, чтобы они работали в интересах народа?
Михаил Соколов: Были какие-то законы, которые не вредили, но в последнее время сплошное вредительство.
Борис Резник: Закон, который запрещает чиновникам вывозить капиталы из страны, – раз. Законы, которые запрещают чиновникам иметь недвижимость за границей.
Виктор Черепков: И они все имеют, в том числе депутаты.
Борис Резник: За это наказание следует.
Виктор Черепков: Записано все имущество на их жен. У Дарькина жена-актриса получает ежедневно миллион дохода.
Михаил Соколов: С 1 июня раздают землю на Дальнем Востоке. Сейчас дальневосточникам будут давать по гектару, сейчас отдельные районы выделили. Потом будут давать с февраля любому гражданину России где-то в лесу гектар земли. Разве плохой закон? Даже Навальный не ругает. Вам не нравится?
Виктор Черепков: Закон прекрасный, но кто его исполняет? Даже землю, которую выделяют на кладбище мертвым, и то мы видели эти разборки в Москве, как все это распределяется.
Михаил Соколов: Давайте, поагитируйте за ваш закон.
Борис Резник: Сама идея неплохая очень даже. У страны есть лишние земли, они не сидят как скупой рыцарь на мешке, раздают бесплатно землю гражданам. Уже на сегодняшний день было подано 200 заявок.
Михаил Соколов: Я смотрел перед эфиром, было 500 заявок.
Борис Резник: Значит, процесс идет.
Михаил Соколов: Я прочитал у Навального, они попытались взять землю, члены его партии – не получается, не работает система.
Борис Резник: Подо что берут эту землю? Можно пасеку поставить недалеко от леса, липовые рощи есть. Можно, если пять-шесть человек в семье, взять пять-шесть гектаров земли и пастбище, крупный рогатый скот, мелкую живность иметь можно.
Михаил Соколов: А можно китайцам в аренду передать.
Борис Резник: Нет, это нельзя делать по закону. Что меня пугает? Надо, чтобы на себя власть взяла заботу о создании там инфраструктуры.
Михаил Соколов: А что же вы это в закон не записали? Надо было записать: земля, инфраструктура. Вот у "Яблока" есть программа – земля, дороги и так далее.
Борис Резник: Дело в том, что в законе это есть.
Виктор Черепков: Ничего там нет.
Борис Резник: Виктор Иванович, вы читали закон?
Виктор Черепков: Конечно.
Борис Резник: Власть должна обеспечить там создание инфраструктуры.
Виктор Черепков: А если она не обеспечивает, что мы делаем? Пушкарев свою инфраструктуру полностью обеспечил.
Михаил Соколов: Там прозрачности при подаче заявок нет.
Борис Резник: На Дальнем Востоке неплодородные земли, их надо приводить в порядок, кислые земли, известковать их надо. Человеку самому не под силу, поэтому надо оказывать помощь.
Михаил Соколов: Надо за пять лет что-то с этой землей сделать. Значит, без кредитов не получится, без помощи государства не получится.
Меня тревожит то, что я сейчас увидел, сейчас прочитал – абсолютно непрозрачная процедура. Будут лакомые куски, которые будут втихую забирать чиновники. Люди будут заходить сейчас на сайт Росреестра, пытаться эту землю взять, а он все время падает, валится, не работает – это мы все видим.
Михаил, а вы как смотрите на эту раздачу земли на Дальнем Востоке? Это, может быть, предвыборная какая-то акция?
Михаил Тульский: Это, конечно, однозначно предвыборная пиаровская акция, и вообще она никакого значения не имеет и ничего от этого не изменится. Важно другое.
Во-первых, говорили о прикасаемых и неприкасаемых. Очевидно, что за все последние десятилетия ни против, например, ни одного федерального министра не было возбуждено уголовного дела, против действующего министра, ни против ни одного действующего губернатора не было возбуждено уголовного дела. Все три губернатора, которых вы вспоминали, – это бывшие губернаторы. Ни одного действующего никто не трогает. Может быть, один-единственный случай сахалинский. И то мы понимаем, что в Сахалине конфликт "Газпрома" с "Роснефтью", поэтому губернатор был ближе к одной из путинских монополий, его сожрала другая путинская монополия. Нет ни одного уголовного дела против высокопоставленного чиновника администрации президента России.
Почему говорят, что в бюджете нет денег? Потому что все деньги ушли на военные расходы. Сейчас у нас 4 триллиона в год военных расходов – это фактически в четыре раза больше, чем было пять лет назад. Путин ведет войну и в Украине каждый день, пролетает там 100-200 путинских мин ежедневно, и десятки из минометов, и десятки гранат из гранатометов пролетает ежедневно в Украине.
Путин продолжает войну в Сирии, которую он начал не в 2015 году, а в 2011 году, путинские самолеты летали и бомбили Сирию, превращали ее в руины, поэтому столько беженцев теперь в том числе в Европе. Путин ведет войну в Йемене – эту войну тоже организовал Путин точно так же, то есть он ее ведет точно так же тайно, как в Украине, точно так же, как он тайно вел с 2011 по 2015 год в Сирии, но это те же путинские военные организуют эти войны. Вот на это все идет 4 триллиона.
Кроме этого еще так называемая торговля оружием, которая не торговля, а бесплатно раздается всяким странам-даунам российское оружие – это порядка триллиона бесплатных кредитов так называемых. Кредиты дают ВТБ, ВЭБ и так далее, которые потом оказываются в убытках и просят докапитализацию. То есть 4 триллиона военных расходов, еще триллион на так называемую торговлю оружием, на самом деле на раздачу российского оружия бесплатно, и еще триллион примерно в год уходит на финансирование примерно 200 различных фашистских, коммунистических, сепаратистских, исламистских партий и движений по всему миру, то есть всех деструктивных, всех подрывных сил по всему миру.
Михаил Соколов: Михаил нарисовал картину жуткую, ничего мы не сделаем с этим.
Борис Резник: Господин Тульский политолог, но такой верхогляд, извиняюсь.
Михаил Соколов: Не переходите на личности, а возражайте по сути. Вы же голосуете за эти бюджеты, за эту войну, за аннексию Крыма.
Борис Резник: Не было уголовных дел против министров. Я работаю с первого дня пребывания в Думе в Национальном антикоррупционном комитете. Была у нас комиссия по борьбе с коррупцией, которую возглавлял Королев Николай Дмитриевич. Уголовные дела по министрам, только на букву "а" называю: Артюхов, Аксененко.
Михаил Соколов: Никто не был осужден.
Борис Резник: Как не был? Адамов был осужден.
Виктор Черепков: И выпущен тут же.
Борис Резник: Вавилов, уголовное дело было.
Михаил Соколов: Прекрасно себя чувствует.
Борис Резник: Франк, министр.
Михаил Соколов: Аналогично.
Борис Резник: Можно все, что происходит в мире, валить на нашего президента Владимира Владимировича Путина. Наверное, не он развязывал эти войны в Сирии...
Михаил Соколов: Как? Вы же голосовали за аннексию Крыма? Давайте не будем хотя бы так передергивать.
Трудно жить в таких обстоятельствах.
Борис Резник: Вы меня пригласили на разговор о Дальнем Востоке.
Михаил Соколов: Давайте вернемся к теме Дальнего Востока. Я хотел бы, чтобы прозвучал голос госпожи Зубаревич по поводу этого самого предвыборного гектара, что она об этом думает.
Власть решила выдавать гектары на Дальнем Востоке сначала дальневосточникам в отдельных районах, потом по всей территории, а затем и любой гражданин России может запросить себе гектар. Что это даст российскому народу?
Наталья Зубаревич: Про народ я не уполномочена говорить. За дальневосточников я рада, те, кто хотел, получит. Это хорошая новость, потому что, если людям хочется взять землю и что-то на ней делать – это гораздо лучше, чем сидеть на кухне, материться и пить водку. Затевалась вся эта история вовсе не для того, чтобы раздать эту землю именно дальневосточникам. Идея была простая как топор: притащить на Дальний Восток россиян из других регионов.
Давайте доживем до февраля и посмотрим, как эта шикарная идея будет реализовываться, ровно перпендикулярная тому, что реально происходит, потому что Дальний Восток в миграционном обмене продолжает терять население, конечно, не так страшно, как в 1990-е, но знак минус – это все регионы Дальнего Востока. Поэтому посмотрим. Я с интересом буду наблюдать еще один урок, который жизнь даст нашим властям. Ну что ж теперь делать, наступать на грабли – национальный спорт.
Михаил Соколов: Ну так что, будем жить плохо, а Дальний Восток будет жить еще хуже?
Виктор Черепков: Да. Вдумайтесь: 760 миллиардов только федеральная программа, не считая через бюджет, 50 миллиардов нам уже озвучивали, еще часть регионального или местного бюджета. Это почти триллион. Куда они закопаны? Из этого триллиона приблизительно 300 миллиардов ищут, куда они ушли, и идут уголовные дела. Но 760 миллиардов – мосты в никуда, особенно на Русский остров и кампус при ситуации, когда у нас все университеты были недоукомплектованы студентами на 40%. Теперь они на острове сделали этот кампус для каких-то фанфар и встреч, и все университеты, которые сто лет формировались, закрывают и распродают эти помещения. Там на сто тысяч студентов, где их взять в Приморье?
Михаил Соколов: В общем, что-то там не удалось.
Виктор Черепков: Все там удалось – это кормушка.
Борис Резник: Я с очень большим уважением к Виктору Ивановичу отношусь. С чем я соглашусь, действительно мост затратный по одной простой причине – он рассчитан на пять тысяч машин в час, там за сутки пять тысяч машин не ходит. Кампус дело хорошее, там проходят международные форумы на острове Русском. То, что разворовывали серьезный процент денег, когда возводили объекты саммита, до и после, практически это процесс постоянный – это правда.
Михаил Соколов: Одного замминистра в Минрегионе посадили, а министр губернатором в Перми работает теперь.
Борис Резник: Но при всем при том, если посмотреть на Владивосток объективным, незамыленным глазом, все-таки то, что было при нас с вами в старые времена, в 1990-е годы, и то, что сейчас, – это неба и земля. Город преобразился, преобразился Хабаровск. Деньги большие выделялись и выделяются. Конечно, надо делать все возможное, чтобы они рационально использовались, не воровали. Потому что самая большая беда, бич не только Дальнего Востока, а всей страны – воруют. Воруют в огромном количестве, воруют безнаказанно в основном, никаких преград настоящих, плотин из народного контроля, из общественного мнения, из профессионализма силовиков не существует практически. Это разовые какие-то удачи, кого-то разоблачили, посадили. Если не будет абсолютно неотвратимых наказаний за воровство, украл – сиди, мы не победим эту коррупцию.
Михаил Соколов: Система такая, что коррупция непобедима.
Борис Резник: Надо систему эту ломать. Я предложил два законопроекта, которые не были приняты в свое время. Первый очень простой закон: ратифицировать 20-ю статью конвенции ООН о борьбе против коррупции.
Михаил Соколов: То есть вы вместе с Навальным здесь?
Борис Резник: Причем тут Навальный? Я до Навального предложил.
Михаил Соколов: Он собирал подписи в Государственную Думу под петицией как раз это. А Дума за это не выступила, и власть за это не выступила.
Борис Резник: Второй законопроект, который мы вносили вместе с Юрой Щекочихиным еще и другими коллегами, – это преодоление коррупции на высших уровнях власти.
Виктор Черепков: И почему они до сих пор не приняты и механизм их необратимого действия не принят и никогда не будет принят? Потому что половину в Государственной Думе надо уже сегодня пересажать.
Борис Резник: Как вы рассчитали, что именно половину, не две трети, не одну треть?
Михаил Соколов: Виктор Иванович хочет всех, но половину решил помиловать.
Виктор Черепков: Вы во второй половине, которую сажать не надо, но таких единицы.
Борис Резник: Виктор Иванович, ответственность за слово выше слов, поэтому, когда вы называете цифры про проценты и так далее...
Виктор Черепков: Я даже по фамилиям вам скажу, кого пересажать, и вы прекрасно знаете.
Михаил Соколов: Мы решили узнать у москвичей, что они знают о Дальнем Востоке, и спросили их, почему народ бежит с Дальнего Востока и что с этим делать.
Опрос на улицах Москвы
Михаил Соколов: Может быть, проблема не только в коррупции, не только в вороватых людях, но и в том, что Россия перестала быть Федерацией? В том, что все деньги стянулись в Москву, в федеральный центр? Господин Резник вместе с Администрацией президента эти деньги перераспределяет в Государственной Думе, оттуда все уходит и люди уходят.
Виктор Черепков: Вы попали в точку. Когда убирали Наздратенко, его убирали лишь только потому, что его система воровала, но эти деньги оставались в регионе. Наздратенко когда был, он более полезен был для Приморья. Потому что они воровали, но все же вкладывали там. И его убрали не за то, что где-то заморозили стариков в районе, это еще раньше можно было сделать, а потому что он не давал все это москвичам приватизировать. Сегодня, когда его убрали и меня убрали, сразу же с помощью администрации президента, тогда был Волошин, продали 16 стратегических объектов, в том числе порт Восточный, даже застрелен был руководитель порта Восточный. Сегодня вся промышленность, оставшаяся там, в том числе и мясо-молочная, в руках москвичей. Вот почему в Приморье самые высокие цены, дороже, чем в Москве, хлеб и, как ни странно, рыба самый низкий сорт. Потому что все идет за границу, а что не берут, остается там
Мы должны, я должен возразить уважаемому коллеге, за это время берем Владивосток, при мне был почти миллион населения, сегодня 615 тысяч. Если в советское время уезжали пенсионеры в Прибалтику, в Европу и на Украину, чтобы там иметь дальнейшие хорошие условия, то сегодня выехали бизнесмены. Потому что 20 лет бандитский передел. Ни одного действующего завода нет сегодня, все торговые центры. Работы нет ни у молодежи, ни у кого. Одни мосты, и коррупционные переделы, и уголовные дела.
Михаил Соколов: Действительно люди едут, цифры плохие.
Борис Резник: Надо, конечно, чрезвычайные принимать меры для закрепления дальневосточников на наших территориях.
Михаил Соколов: Закрепостить, что ли?
Борис Резник: Не надо закрепостить, надо создавать условия. Могут поехать молодые, если там будет возможность быстро получить нормальную хорошую квартиру за не такие бешеные деньги, сегодня почти как московские цены, чтобы была ипотека с маленьким процентом. Второе, чтобы там было нормальное здравоохранение, образование.
Михаил Соколов: Может быть, налоги вернуть туда, а не через Москву гонять деньги?
Борис Резник: Наверное, должны быть преференции налоговые серьезные. То есть это особый район России, без которого России не будет, потому что вся сырьевая база находится за Уралом, 85%. Если люди будут оттуда уезжать, а у нас сегодня на европейской части страны живет на территории три миллиона квадратных километров 120 миллионов человек и 20 с небольшим миллионов живут за Уралом на 15 миллионах квадратных километров.
Михаил Соколов: А рядом Китай с миллиардом населения.
Борис Резник: Все это досужее, что Китай захватывает территории.
Михаил Соколов: Демографическое давление есть.
Борис Резник: Давление есть. Но надо относиться к Дальнему Востоку, начали так относиться – денег не хватило, надо возрождать сегодня, если нет денег, надо их по уму и по науке тратить.
Михаил Соколов: Михаил, так и будет каждый год какая-нибудь программа объявляться, приниматься, каждый год будут говорить, что надо заняться Дальним Востоком, Сибирью и так далее, а все останется так, как есть?
Михаил Тульский: Во-первых, из того, что сказано, я категорический противник всех сажать. Я считаю, что за экономические преступления должны быть исключительно штрафы, пусть это штрафы будут миллионные и миллиардные, но от этого будет пополняться бюджет, а от ваших посадок ничего не только не будет пополняться, а наоборот, лишние расходы будут на содержание. Насчет конфискации тоже вопрос, потому что это конфискованное продадут в сто раз дешевле и тоже бюджет получит фиг с маслом.
Совершенным бредом я считаю безумие, что надо обязательно людей всех загнать на Дальний Восток. Нет там населения, и не нужно оно. В США на Аляске живет 700 тысяч человек, и никто с ума не сходит, что от этого Аляска потеряется. Посмотрите на Канаду и США, в Канаде 25 миллионов население, в США 330 миллионов. Люди живут в южной части, где по-человечески можно жить. Не нужно людей загонять в какие-то жуткие условия, в которых они не хотят жить. Людям надо создавать условия жизни там, где они хотят жить, а не там, где вы им хотите какие-то концлагеря построить.
Борис Резник: Вы бывали на Дальнем Востоке?
Михаил Тульский: Я понимаю, что Дальний Восток – это очень разные вещи. Есть Приморский край, где более-менее нормальный климат, юг Хабаровского края, юг Амурской области, а есть остальной Дальний Восток, где люди не живут и правильно делают, что не хотят жить. Если вы хотите, чтобы там было население, сами поезжайте на Чукотку и там живите.
Борис Резник: Я там живу уже полвека. Я москвич, уехал в 1969 году на Даманские события и по сей день живу на Дальнем Востоке.
Михаил Соколов: Мне кажется, что действительно есть мировой опыт о том, что часть территорий, безусловно, осваивается вахтовым методом. Во-вторых, действительно где-нибудь в Магаданской области, мягко говоря, не лучшие условия, я уж про Чукотку промолчу или про Корякию, совсем плохие. На Камчатке есть свои плюсы.
Мне кажется, география – это важно, но все-таки один из выводов нашего разговора наиболее важный – это, во-первых, борьба с коррупцией, изменение нынешней системы. И во-вторых, мне кажется, федерация, чтобы централизованная сегодняшняя система каким-то образом изменилась. Я думаю, что вряд ли кто-то из вас будет возражать.
