"Заасфальтируйте дорогу к гению" – под таким названием в интернете опубликована петиция, авторы которой пытаются привлечь внимание властей к трагической судьбе архитектурного наследия Николая Львова. Репортаж Радио Свобода о путешествии в постепенно разрушающуюся усадьбу Львова под Торжком
Прозвище "гений вкуса" Николай Львов получил от друзей-современников. Писатель, дипломат, архитектор 18-го века, он построил здание Почтамта в Санкт-Петербурге, дворец Павла Первого в Гатчине, соборы и жилые дома в Московской и Тверской губерниях.
На своей малой родине, в усадьбе Никольское-Черенчицы, Львов спроектировал и возвел уникальный архитектурный комплекс, образцовую дворянскую усадьбу екатерининских времен с каскадом искусственных прудов и английским парком. Гости, навещавшие Львова в его родовом гнезде, поражались изысканным архитектурным решениям хозяина усадьбы. Обыкновенную кузню он выстроил в виде античного грота. Над погребом воздвиг пирамиду, мистический Дом света, в котором четыре отверстия-световода проецируют на пол и на стены солнечные кресты.
Никольское находится в Тверской области, в двадцати километрах от Торжка. Везти пассажиров туда соглашается не всякий таксист. Весной и осенью по дороге бывает вовсе невозможно проехать, и тогда усадьба вместе с сотнями жителей окрестных деревень оказываются в блокаде бездорожья.
Изоляция от внешнего мира приводит к упадку и разрушению архитектурных шедевров. С каждым годом процесс все ближе подходит к точке невозврата.
Группа активистов, называющие себя "друзья Львова", начала сбор подписей под требованием восстановить дорогу к усадьбе Никольское. Петиция обращена к губернатору Тверской области, министру культуры В. Мединскому и местным чиновникам.
"Совершенно очевидно, что при наличии асфальтированного покрытия Никольское-Черенчицы и Арпачево стали бы более доступны для туристического посещения. Местные жители получили бы дополнительные рабочие места и доход, появилась бы возможность для туристического маршрута "Венок львовских усадеб", развития необходимой инфраструктуры", – говорится в петиции.
Идею кольца или "венка" львовских усадеб предложил московский писатель Рустам Рахматуллин: "Русская усадьба – этот вид наследия, который находится в самом трагическом состоянии, поскольку не ждет возвращения исторического собственника. Если заброшенный храм ждет реституции, то сельская усадьба не знает, кого и чего ждать. И никаких общих рецептов или стратегий, никаких панацей ни у государства, ни у общества по этому поводу нет".
Писатель и журналист Александр Тимофеевский сопроводил свою подпись под петицией таким комментарием:
– Николай Львов – едва ли не лучшее, что есть в русской архитектуре, но уже через несколько лет этому придется верить на слово, его наследие исчезает на глазах, гниет и рушится. Взывать к власти бесполезно. Но господа буржуи, те, которые поумнее, о чем думают? Авен, Беляев, Мамут, Прохоров и его высокоученая сестра неужто не понимают, что им нельзя оставаться наедине с Родиной, что нужна прокладка, что русский европеизм, русский золотой век и его строитель Николай Львов, петербургская культура вообще – их единственная опора, эфемерная, конечно, но другой у нас нет, другое – с раскосыми и жадными очами. Держаться им можно только за колонны, больше не за что. И ведь спасти Львова для них копейки, а сколько будет профиту: и дежурную социальную ответственность можно Пу[тину] предъявить, и знак сохранить, великий русский, великий европейский знак, без него их съедят – ам, ам – и выплюнут.
"Сейчас я вам покажу нашу Дворцовую площадь", – говорит Нина Лопатина, писатель и краевед из Торжка, с которой мы встретились в местном пушкинском музее. Она единственный в городе человек, решившийся собирать подписи под обращением "Заасфальтируйте дорогу к гению".
Наша дорога начинается на улице Дзержинского, бывшей Ямской, где двести лет назад проходил тракт Петербург – Москва. Скромное двухэтажное здание на площади – гостиница Пожарских. Тех самых, что придумали знаменитые на всю Россию котлеты, о которых оставили восторженные отзывы не менее знаменитые путешественники. Здесь обедали Пушкин, Гоголь, императоры Николай и Александр. Здание отреставрировано, фасад выкрашен голубой краской и радует взгляд.
– А теперь посмотрите вокруг, – советует Нина Аркадьевна.
В пространстве крохотной площади встретились три эпохи. Девятнадцатый век представлен гостиницей, от двадцатого остался камень, установленный в честь юбилея ВЛКСМ, двадцать первый добавил к ансамблю два ржавых мусорных контейнера без крышек. Несколько месяцев Лопатина просила городскую администрацию убрать помойку из центра: "В квартире никто не ставит мусорное ведро посреди комнаты, а здесь историческая главная площадь, которая вся находится под охраной государства". На днях она получила ответ: "Мне написали, что мусорные баки "не ухудшают визуального восприятия архитектурного облика города". Написали бы честно: нам все равно. Пойдемте дальше, я покажу вам "тропу йогов".
Аллея городского бульвара усеяна битым стеклом. Становится понятно, при чем тут йоги. На скамейке, рядом с горой не поместившихся в урну бутылок сидит нетрезвый человек.
– С этого места на высоком берегу реки Тверцы открывается вид на монастырь, построенный по проекту Николая Львова, – произносит Нина Аркадьевна голосом гида, затем меняет тон: – Но мы боимся водить сюда экскурсии, потому что неизвестно, в каком состоянии будут пьяницы.
Слова "боюсь" и "опасаюсь" в этот день звучат часто. Нина Аркадьевна останавливает молодую пару, предлагая подписать обращение к властям. Мужчина подписывает, а его спутница отказывается со словами: "Опасаюсь я таких вещей".
Лучше и веселее идет сбор подписей среди музейных работников Торжка. Они подписывают обращение и спрашивают, когда же наконец наведут порядок в усадьбе?
Порядка в Никольском нет уже давно, с 1917 года, когда местные крестьяне, узнав о революции, разграбили фамильную усыпальницу и выбросили из склепа прах барина и его жены. Потом здесь появился колхоз, на который возложили ответственность за сохранность усадебных построек. На господский дом повесили доску с надписью "Памятник архитектуры". После развала СССР доску похитили, а дом разобрали на кирпичи. Уцелел только флигель.
Алла Львова, вдова одного из прямых наследников усадьбы, вспоминает о том, с какой болью переживал этот вандализм ее муж:
– Мы вышли на пенсию в 1995 году и поехали жить в Никольское. Муж, Лев Иванович, говорил: хочу подышать воздухом, которым дышали мои предки. По профессии он был врач, поэтому устроился работать фельдшером в деревенском медпункте. Но мы не смогли прижиться. Наш дом находился прямо в усадьбе, напротив старого дома Николая Александровича. Тогда еще была цела крыша, окна были целые, и даже табличка о том, что это памятник, сохранялась. Было страшно смотреть, как местные жители ломают дом. Они все время оттуда что-то вытаскивали. Даже ночью. Если мы делали им замечание, они посылали нас куда подальше. Возникло чувство бессилия. Мы обращались к председателю колхоза и другим властям. Но все было бесполезно. Пришлось уехать из Никольского в Арпачево, соседнюю деревню. Стало полегче.
В Арпачеве Алла Петровна и Лев Иванович начали собирать материалы по истории Львовского рода, уходящей корнями в 16-й век. Супруги привлекли к работе историков из Петербурга, Москвы, Твери. В результате на свет появилось исследование "Род Львовых".
– Мы нашли потомков Львова, которые живут за границей. В 1917 году почти всех Львовых изгнали из страны, а те, кто не уехали, были репрессированы. Отец мужа расстрелян, его брат расстрелян, два деда умерли в тюрьме, мама отсидела десять лет. Но об этом нельзя было говорить, муж узнал о судьбе родителей только при Хрущеве, когда его родных реабилитировали. А в перестройку нам разрешили ознакомиться с их делами. Там было написано: враги народа.
"Враги народа" Львовы служили государству Российскому четыре века. Николай Александрович разведывал месторождения угля и основал в Никольском школу-фабрику по производству землебитных построек. Это был первый в отечественной истории проект качественного и дешевого жилья для народа. Алексей Львов, племянник Николая Александровича, написал музыку гимна "Боже, царя храни". Правнук Владимир Львов, основатель "Союза 17 октября", был депутатом Государственной думы и обер-прокурором Синода при правительстве Керенского. Его сын Василий, более известный как владыка Нафанаил, уже в эмиграции принял монашество, проповедовал в Индии, после Второй мировой спасал эмигрантов и военнопленных от насильственного возвращения в СССР, окончил свои дни архиепископом Венским и Австрийским.
Его племянник, Лев Иванович Львов (1934–2010) родился в Харбине. Вскоре после его рождения отец и мать решили вернуться в СССР. Отец, Иван Владимирович, приехал под чужой фамилией, но был разоблачен и расстрелян во Владивостоке в 1937-м. Мать осуждена на десять лет лагерей. Маленький Лев воспитывался в Ярославле, в спецучреждении для детей врагов народа. Алла Петровна вспоминает, что детский страх остался с ним на всю жизнь. Поэтому связаться как-то с заграничными Львовыми и сообщить им о судьбе усадьбы он и не пытался, объясняет она: "Он в те годы побоялся иметь дело с заграницей, сейчас это кажется нормальным, а тогда было страшно".
Нина Лопатина пытается заказать такси в Никольское. Найти машину удается не сразу. Таксист заявляет:
– По военной дороге, туда-обратно, тысяча сто рублей.
– Почему она "военная"?
– Сейчас увидишь.
Асфальт заканчивается в полукилометре от Торжка, у ворот городского кладбища. "Здесь заасфальтировали в прошлом году, – комментирует Нина Аркадьевна. – Раньше покойники тоже тряслись в последний путь, как мы сейчас".
Дорога напоминает стиральную доску с выпирающими ребрами. Уверенно на ней чувствуют себя только грузовики, которые возят из карьера гравий. За полчаса мы одолеваем десять километров. "Сейчас будет хайвей", – шутит водитель.
В середине пути каким-то чудом сохранился участок относительно ровного дорожного полотна. Пару минут машина мчится с бешеной скоростью 40 км/ч, затем новые ухабы заставляют сбавить темп. В целом автопробег Торжок – Никольское (23 км) занял около часа.
Первое впечатление от Никольского – пьяняще чистый воздух и туча комаров, вылетевшая навстречу нам из леса. Таксист недоуменно озирается, как бы спрашивая: ну и где эта ваша усадьба? Указатели отсутствуют. Заросли кленов шумят плотной зеленой стеной.
"Это одна из наших проблем, – рассказывает Марина Чернова, журналист и добровольный смотритель усадьбы Никольское-Черенчицы. – Дубрава восемнадцатого века погибает под натиском дикорастущих деревьев. Старожилы не могут вспомнить, когда в последний раз здесь проводили окультуривание парка. Двухсотлетние дубы болеют, у них высыхает кора".
Марина Чернова поселилась в Никольском два года назад, собираясь в тишине и покое написать историю своей семьи, но невольно оказалась вовлечена в драматическую историю Львовых, потому что не смогла спокойно наблюдать, как природа и местные жители ускоряют распад усадебных построек. Говорит, что в своей борьбе за сохранение усадьбы не чувствует себя одиноко.
– Сюда приезжают туристы, поклонники Львова. Приезжают энтузиасты из Питера и Москвы, чтобы сделать уборку в парке, поставить на место какой-нибудь обвалившийся камень. А что касается местных жителей… не забывайте о силе слова. Иногда достаточно сказать местному парню, который пытается что-то утащить: "Что ты делаешь? Это же ваше, общее!"
Впрочем, воздействовать приходится не только словом. Доводилось Марине Черновой вставать и на пути тракторов, которые пытались проехать к усадьбе:
– Но только не выдавайте мои действия за геройство. Это необходимость. Надо выйти и сказать местному жителю: ты зачем ломаешь храм? Эти камни ворочали твои предки. Они сейчас в гробах переворачиваются от того, что ты творишь. И человек задумывается. Понимаете, в чем дело, люди живут стереотипами… Первое, что мне сказали в деревне: Львов был жестокий барин, который закатывал крестьян в бетон… Пришлось им ответить, что насчет бетона – это позднейшие наслоения, из другой эпохи. А главное, ваш барин, посмотрите, сколько он сделал, прожив всего пятьдесят лет. Он пахал почище любого крепостного. Терял зрение на этих стройках, терял здоровье. Понятно, что рядом с ним было тяжело, никакого покоя, никакой обломовщины. И вот, когда они об этом начинают думать, то говорят: а ведь и правда.
Беседуя, минуем ротонду-усыпальницу Львовых, выстроенную в стиле классицизма. За эти колонны писатель Тимофеевский и советовал держаться новой русской буржуазии.
Тропа приводит к двухэтажному зданию советской постройки. Здесь расположены библиотека и клуб, носящие имя Львова. Перед зданием работают женщины, сотрудники библиотеки, делающие инсталляции из березовых веток. Они так и говорят: "Инсталляции для детского праздника, подсмотрели во время фестиваля в Москве". На самом деле Москва рядом – 260 километров. Но об этом легко забыть после путешествия по "военной дороге". Нина Лопатина достает из сумки подписные листы. Женщины подписывают их со словами: "Дело хорошее, тут туристы нужны".
В Никольском ждут туристов и даже надеются, что властям будет стыдно за состояние усадьбы, если дорогу заасфальтируют, и увеличится поток экскурсий. Но, возможно, областные власти как раз-таки хотят избежать угрызений совести. До прошлого года тверские чиновники отказывались признавать усадьбу областной собственностью и нести за нее ответственность. Вопрос прояснился только после того, как активисты Градозащитного общества ЭРА (Санкт-Петербург) написали запрос в прокуратуру. "Писать власти тоже имеет смысл, – говорит Марина. – Главное – не рассчитывать на скорый ответ".
– Вы присматриваете за усадьбой два года. О чем говорит ваш никольский опыт, с кем тяжелее разговаривать: с народом или властью?
– Одинаково трудно. У крестьян чувствуется злость и ненависть, в какой-то степени понятная и объяснимая. А чиновники… Я своими ушами слышала, как один из них заявил: не трогайте усадьбу, пусть разрушается, она обречена. Меня это потрясло. Ведь, если не воровать, то что стоит прислать сюда рабочих, обрезать сухие ветки, вырубить дикий подрост и хотя бы немного укрепить фасады, чтобы камни не падали на головы людям. Но нет, они говорят: "Это бесполезно!"
– Все-таки вас одолевает пессимизм?
– Я не герой и не энтузиаст. Я делаю, что могу, и мне кажется, что это единственный рецепт, который сегодня может спасти усадьбу… да и не только ее.
Перед тем как отправиться с нами по "военной дороге" обратно в Торжок, таксист Дмитрий подписал обращение "друзей Львова" к губернатору и министру культуру. Выяснилось, что ему тоже не все равно.
