Умер Элвин Тоффлер, последний футуролог. Он дожил до будущего и скончался от шока, как и предсказывал в книге "Шок будущего". Я его хорошо понимаю: как можно заниматься любимым делом прорицательства в мире, где даже прошлое оказывается непредсказуемым и спорным? Тоффлеру приписывается понятие "информационной перегруженности", описывающее состояние человека, погребенного под лавиной избыточных данных, фактов и знаний, потерявшего способность ориентироваться в реальности и потому склонного к депрессии, обскурантизму, конспирологии и прочей ерунде. В России это смятение умов положено в основу удачной "гибридной" стратегии, смысл которой заключается в том, что искать истину бесполезно, ибо ее нет в природе. Факт – это не то, что само по себе правдиво, а то, что подлежит правильной интерпретации.

У России, конечно, нет патента на превратное толкование фактов. И на Западе хватает толкователей, выдающих желаемое за действительное, извращающих смысл вещей, чтобы приспособить их к господствующему образу мыслей. Свидетелями большого парада-алле предвзятых толкований мы оказались в связи с исходом референдума в Великобритании. Наступил полный брекзит, как если бы щелкнули выключателем. Стало темно, как в глубоком лесу, где заблудились все сразу. Фунт вроде бы совсем обрушился, а британские акции почему-то стремительно взлетели к небесам, как уже много лет не летали. Наемные плакальщицы нынче убиваются и вопиют замечательно, но не на той могиле.

Одни утверждают, что англичане – типичные ватники и, может быть, даже куплены Путиным, другие готовы допустить, что они – не ватники, но на редкость глупы и доверчивы, их легко обмануть, что и было сделано записными мошенниками. То, что вчера говорили и писали о недоразвитых восточноевропейцах, оказалось применимым и к жителям такого Запада, что дальше ехать некуда. И между прочим, колыбели демократии. Конечно, не все в этой колыбели одинаково безответственны: шотландцы с ирландцами, к примеру, уж на что дети гор, а оказались гораздо сознательней англичан и даже валлийцев. Понять такое можно, разве что вспомнив Маркса, который делил народы на прогрессивные и реакционные, причем русские, как вы догадываетесь, были отнесены ко второй категории – в отличие от прогрессивных немцев, в прошлом веке особо отличившихся своими передовыми начинаниями.

Вдруг оказалось, что дети разбираются в сложностях мира гораздо лучше, чем их родители. По данным агентства Lord Ashcroft, избирательские предпочтения возрастных групп выглядят как ступеньки лестницы, ведущей вниз: за то, чтобы остаться в ЕС, в группе избирателей от 18 до 24 лет голосовали 73%, в группе от 25 до 34 лет – 62%, 35–44 – 52%, 45–54 – 44%, 55–64 – 43%, 65 и старше – 40%. Напрашивается вывод, который и был сделан – если бы к голосованию были допущены все половозрелые особи, Британия никогда не покинула бы Евросоюз. Дети, скорее всего, поголовно нарисовали бы крестик у слова "остаться" и не позволили бы старичью лишить их европейского будущего.

Это типичный пример цифр, которые не проясняют, а затемняют смысл события. Можно было бы предположить, что молодежь, озаботившись своим будущим, повалит на избирательные участки толпами, а пенсионеры, которым осталось жить всего ничего, предпочтут дремать перед телевизорами. На референдуме все было с точностью до наоборот: чем моложе избиратель, тем более до лампочки ему был исход референдума. График избирательской активности по возрастным группам, по данным телеканала Sky News, тоже выглядит как ступени лестницы, только ведущей вверх: в группе от 18 до 24 лет явка составляла 36%, и далее по возрастающей равномерными большими скачками вплоть до группы 65 лет и старше – 83%. Иными словами, сознательные подростки не соизволили оторвать свои задницы от диванов, чтобы как-то повлиять на будущее свое и своей страны. Если совместить оба графика, то результирующий показатель окажется весьма неожиданным: за дальнейшее членство в ЕС высказалось только 26% законных избирателей в категории "молодых", среди людей среднего возраста таких было 37%, а среди старперов – 33%.

Но позвольте, разве не жалеют британцы в массе о содеянном? Не голосовали бы сегодня иначе, чем две недели назад, осознав, что совершили непростительную ошибку? Не гуглят, что ли, лихорадочно, задавая в поиск тег "Европейский союз"? Есть данные опросов и на сей счет. Агентство ComRes утверждает, что из голосовавших за брекзит 92% исходом референдума довольны, недовольных только 1%, остальные нейтральны. Из тех, кто поставил галочку в рубрике "остаться", 88% результатами недовольны (что естественно), но целых 4% передумали, и сейчас их брекзит устраивает. А что касается тех, кто лихорадочно гуглит, пытаясь подробней ознакомиться с деятельностью Евросоюза, то есть, конечно, и такие, но их доля не превышает долгосрочного среднего показателя. Их в разы меньше, чем тех, кто ищет информацию о культовом сериале "Игра престолов" или результаты матчей чемпионата Европы по футболу.

Демонстрации на площадях, даже многолюдные – это вообще не тот инструмент нажима, который может поразить воображение демократического правительства. Это при диктатуре 40 тысяч демонстрантов могут повалить режим, лишив его видимости всенародной поддержки, а при демократии они могут в лучшем случае вызвать разве что транспортные пробки. На референдуме 16 с лишним миллионов британцев проголосовало против выхода из ЕС, и даже этого оказалось недостаточно. Какой аргумент могут добавить к результату эти демонстранты, уже высказавшие свое мнение? Как написал замечательный публицист Адам Михник (правда, по поводу каких-то своих, польских, массовых выступлений): "В демократии власть не валяется на тротуаре, и взять ее путем уличных протестов невозможно".

Кстати, о поляках. Немецкая печать в связи с плачевным исходом британского народного волеизъявления стала охотно муссировать тему бытовой ксенофобии, якобы процветающей на островах. Объектом ненависти стал собирательный образ "польского водопроводчика", включающий в себя, разумеется, и прибалтов, и других "понаехавших". В Британии в последние десять лет действительно осело более миллиона восточноевропейцев, что тяжким бременем легло на систему социального и пенсионного обеспечения. Недовольство британцев свободным передвижением рабочей силы в ЕС может быть велико, но противопоставлять его германской "открытости", проявившейся в готовности принять кого ни попадя, – пример крайнего лицемерия.

Интерес "новых европейцев" к работе и жизни в Великобритании объясняется не только щедростью местного социального обеспечения – оно не щедрей, чем в тех же Германии, Франции или Швеции. Ларчик открывается просто: после волны расширения ЕС в 2004 году Германия (и Австрия туда же) на семь лет закрыла свой трудовой рынок для "гастарбайтеров" из новых государств, в порядке исключения из правила. Вот и повалила масса работяг в поисках лучшей доли на Британские острова, которые исключений из правила не искали. Вся заслуга в этом принадлежит знатному газовщику Российской Федерации Герхарду Шредеру, бывшему в то время канцлером Германии. Вообще, слухи о потомственной ненависти британцев к полякам сильно преувеличены. В разгар споров о "понаехавших" в газете Evening Standard можно было прочитать такое высказывание: "Поляк уже в тот момент, когда выходит из автобуса в Лондоне, оказывается более интегрированным в наше общество, чем араб через десятки лет после переселения к нам".

Посильный вклад в успех брекзита внесла Ангела Меркель, сменившая газпромовца на посту немецкого канцлера. Речь идет не только о ее политике открытости по отношению к ближневосточным беженцам, незаметно переходящей в закрытость. Меркель принадлежит и эфемерная идея о ввведении безвизовых отношений между Евросоюзом и Турцией, напугавшая и без того перепуганных европейцев. Фактически это Меркель позаботилась о том, чтобы Европа в будущем была менее английской и более арабской. Канцлер ФРГ в свое время грубо продавила люксембургского политика Юнкера на пост председателя Европейской комиссии, несмотря на публичные возражения британского премьера Кэмерона, только для того, чтобы показать, кто в доме хозяин.

Сегодня, когда все сооружение напоминает скорее дом без хозяина, она, по слухам, готова выбросить неудачливого люксембуржца за борт, в набежавшую волну. Но поздно, поезд уже ушел. Ушел он, скорее всего, и для самой Меркель, и для других представителей потерянного поколения политиков, не только не реформировавших разваливающийся Евросоюз, но даже не предпринявших такую попытку. Те, кто полагает, что усовестить недовольных можно ссылкой на путинскую Россию, якобы испытывающую дикую радость от брекзита, не способны додумать мысль до конца. Восточный базар в Европе Путина, конечно, устраивает, но реальной альтернативой его ублюдочному режиму может быть только такой Евросоюз, который работает в полную силу, а не держится на соплях.

Ефим Фиштейн – международный обозреватель Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции