По данным Движения в защиту прав избирателей "Голос", активисты которого изучили более 700 тысяч сообщений о выборах в средствах массовой информации, нынешняя предвыборная кампания – самая апатичная и скучная, по сравнению с предыдущими. Она проходит без заметного информационного следа.

Почему это так? Для чего кремлевским политтехнологам во главе с их главным дирижером Вячеславом Володиным нужны именно такие выборы? Какие цели они преследуют? Об этом и о многом другом в интервью Радио Свобода рассказал один из ведущих российских специалистов по выборам, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Григорий Голосов.

​– Григорий Васильевич, действительно ли эта предвыборная кампания – самая апатичная в новейшей истории России и, если вы согласны с этим заявлением, то почему?

– Да, я с этим, безусловно, согласен. Это бросается в глаза и по состоянию наружной политической рекламы в городе. Но объясняется это очень просто. Стратегия властей на этих выборах с самого начала состояла в том, чтобы они привлекли как можно меньше неорганизованных избирателей.

В России существует и постоянно растет достаточно большая категория избирателей, которые ходят на выборы исключительно потому, что вынуждены это делать, или потому, что им это материально выгодно. Это не какая-то российская специфика, такое наблюдается во многих странах мира. Но в России эта тенденция возросла до такой степени, что сейчас можно получить удовлетворительный для властей результат просто потому, что эти люди придут на выборы и проголосуют так, как от них ожидают. А ожидают от них (и вполне оправданно), что они будут голосовать за партию "Единая Россия".

С другой стороны, неорганизованная явка чревата всяческими сюрпризами. Люди, которые придут на выборы по собственному почину, далеко не всегда будут выбирать партию "Единая Россия", даже если они сочувствуют внешней политике Владимира Путина. Они сознают, что ситуация в стране ухудшается, что правительство очень плохо справляется со своими обязанностями, и они это чувствуют собственным карманом. Это не объективная оценка, но если человек чувствует, что ему становится хуже, он становится менее склонен поддерживать власть. Поэтому за другие партии могут проголосовать даже такие люди, которые присягают на верность президенту – правительство-то они всегда критикуют. Для того, чтобы это минимизировать, нужно просто как можно меньше говорить о выборах по телевизору, как можно меньше вообще демонстрировать их присутствие в общественном пространстве. Собственно говоря, это и происходит.

– С каждым годом уменьшается количество людей, приходящих голосовать на участки. Если сейчас придут 30% от общего числа избирателей и из них, допустим, ЕР получит 40%, будет ли легитимен расклад сил в Госдуме и соответственно, сама Госдума?

– Это правильно поставленный вопрос, но он не учитывает тенденцию, о которой я уже сказал: количество организованных избирателей постоянно растет. И региональные выборы показывают, что только за счет них легко можно набрать явку 50% или немного больше – и никто не скажет, что на эти выборы никто не пришел. На них, действительно, придут какие-то люди и проголосуют. Вот это и будет оптимальным результатом для власти. Если придут только эти организованные избиратели, и они все, за случайными исключениями, проголосуют за "Единую Россию", то они скажут: "Ну, вот, смотрите: явка не очень высокая, но по европейским меркам приличная. Мы же демократы, мы же никого не принуждаем голосовать. А результат у "Единой России" – посмотрите-ка, при такой явке, конечно, будет процентов восемьдесят!". Вот это и есть "единодушная поддержка курса президента и правительства".

– А чем можно объяснить то, что недавно глава Центризбиркома Элла Памфилова на полном серьезе допускала проведение общероссийского референдума о введении обязательного участия граждан в выборах?

– Почему это могло бы быть выгодно для властей? Потому что привлекло бы на выборы совсем уж деполитизированных избирателей, которые вообще ничего не знают о политике и, конечно, голосовали бы за "Единую Россию", а тем более за Путина, потому что к президентским выборам здесь все будет как раз однозначно. Но я полагаю, что эта инициатива привела бы в большей степени к мобилизации людей, которые, в принципе, не склонны голосовать за власть, но не ходят на выборы, потому что не считают эти выборы настоящими. Сейчас их заставят, они разозлятся и в еще большей степени проголосуют против властей, и этот эффект перекроет то, о чем я сказал с самого начала.

Так что если власть будет в целом придерживаться рациональной стратегии (а надо сказать, что она придерживается такой стратегии), то она откажется от этой меры.

– Еще Гитлер говорил, что апатия населения – самая большая угроза безопасности государства. За апатией может скрываться неожиданный для всех потенциальный всплеск недовольства. Нет ли у вас ощущения такой угрозы?

– Гитлер-то имел в виду, что авторитарный режим, если он хочет устоять, и устоять надолго, должен прибегать к особым мерам по мобилизации населения. И нельзя сказать, что российские власти игнорируют этот совет. Они проводят информационно-пропагандистские кампании, которые достаточно эффективно мобилизуют тех, кого могут мобилизовать.

А что касается того, почему это не работает… Потому что у современного российского режима реально нет мобилизационного потенциала. Ему просто нечего предложить такого идеологически возбуждающего, что мог предложить нацизм или коммунизм. Кроме "укрофашистов" и "злого Обамы", честно говоря, и на стол-то выложить нечего.

С другой стороны, население понимает более-менее эффективный характер российских квазидемократических институтов и поэтому относится к ним с недоверием. И, как я уже говорил, власти в известной степени выгодно то, что люди не мобилизовываются. Стратегия состоит в том, чтобы с помощью этой пропаганды мобилизовать тех, кого можно мобилизовать, а для других создать ситуацию, когда зацепиться в этой политической системе вообще не за что, сделать так, чтобы они целиком ушли в частную жизнь, просто игнорировали происходящее. И, в общем-то, это получается.

– А вы не думаете, что для вывода народа из опасной для власти апатии власть предпримет что-то экстраординарное – начнет, например, военное наступление на Украине или на страны Прибалтики?

– Для таких активных действий нужно некое кардинальное изменение вектора режима. Поскольку российский режим является личной диктатурой, исключить такого нельзя: очень многое зависит от того, что в определенный момент щелкнет в мозгах у одного человека. Но мне кажется, что сейчас Владимир Путин еще не готов именно к такому "щелчку".

– Есть ли, на ваш взгляд, у "Яблока" или ПАРНАСа шанс проникнуть в Госдуму?

– Любой прогноз в текущей ситуации будет носить очень субъективный и оценочный характер. Те данные, которые мы имеем от социологов, причем от всех – от ВЦИОМа, ФОМа и ныне практически запрещенного "Левада-центра" – сходятся на том, что очень значительная категория избирателей не решила, пойдет ли она на выборы, или не определилась с выбором. И поэтому даже для крупнейшей партии диапазон возможных результатов очень широк.

Когда мы делаем проекцию от определившихся с тем, что они пойдут на выборы и проголосуют, выходит, что "Единая Россия" получает порядка 40%. Я полагаю, что для властей это приемлемый результат, на который они в действительности и ориентируются. Но, принимая во внимание большое количество не определившихся, мы можем прогнозировать результат существенно ниже – до 30%, или, если явка будет совсем низкая, то этот результат может быть существенно выше, до 50%, что, конечно, уже будет свидетельствовать о серьезной победе организаторов этой избирательной кампании с президентской стороны.

Исходя из того, что мы не знаем толком, каков будет результат ведущей партии, нам практически ничего не известно о том, какими будут результаты у всех остальных партий. Мы просто очень мало знаем о настроениях тех людей, которые не определились.

Теоретически я бы не мог исключать прохождения "Яблока" в Государственную Думу. Более того, я думаю, что власти могут сознательно допустить это, исходя из того, что присутствие небольшой либеральной фракции в Госдуме повысит их имиджевый потенциал на внешнеполитической арене. Но есть и существенное возражение против этого: присутствие даже одного более-менее оппозиционного депутата, который будет выступать в качестве баламута, может оказать серьезное негативное воздействие на тот же самый имидж.

Я думаю, что в этой ситуации стратегия властей заключается в том, чтобы не нарушать права "Яблока" очень грубо, и в том случае, если они действительно преодолеют пятипроцентный барьер, сказать: "Ну, ладно, все видели, что вы преодолели, – давайте!" То есть если будет 5,5-6%, то, пожалуй, официально это будет 4-4,5%. Так что многое зависит от того, что получит "Яблоко", и, в сущности, та же ситуация складывается с ПАРНАСом.

К ПАРНАСу будет более острое и негативное отношение, потому что власти относятся к этой партии более враждебно, как, собственно, и ПАРНАС к властям. И здесь есть некий спектр возможностей. Тут всё зависит от поведения избирателей, ну, и, конечно, от поведения губернаторов.

– Как вы считаете, не вызван ли нынешний допуск партии "Яблоко" тем, что Григорий Явлинский собирается участвовать в президентских выборах в 2018 году? Многие его за это критикуют, говоря, что их итоги уже предрешены.

– Они, конечно, предрешены, если Путин будет в них участвовать. Он не собирается отказываться от власти, проиграв выборы. Если он где и выставит запасного кандидата, то это произойдет совершенно не по электоральным соображениям.

Что же касается текущей кампании, то я, конечно, не буду спорить с тем, что властям выгодно иметь партию, о которой они могут говорить как о партии либеральной, оппозиционной и которая в то же время в критические моменты, как можно ожидать, проявит лояльность. А президентские выборы – это именно такой критический момент, и понятно, что для Путина в целом желательно, чтобы Григорий Явлинский принял в них участие.

Служит ли это основанием для каких-то серьезных послаблений для "Яблока"? Нет, в общем, не служит, потому что "Яблоко" не выходит за пределы дозволенного в рамках той ниши, в которой находится, делает то, что от него ожидают. Я не вижу совершенно ничего нового в кампании "Яблока". Думаю, что по поводу "Яблока" с точки зрения властей оптимальный вариант состоял бы в том, что они получили бы эти свои 4% и право на государственное финансирование, чтобы Явлинский оставался в публичном пространстве и действительно принял участие в президентских выборах. Не сказать, чтобы это было как-то критически важно для властей, но это полезно, в особенности – для презентации на внешней арене.

– Григорий Васильевич, если оппозиция не попадает в Госдуму, то парламент станет еще более реакционным, еще более непредсказуемым в своей запретительской политике, доходящей до абсурда? Этот процесс деградации необратим?

– А это в любом случае будет происходить. Это ведь вообще зависит не от Госдумы. Каковы бы в действительности ни были результаты голосования по партийным спискам, президентская администрация будет контролировать эту Госдуму через одномандатников, потому что в одномандатных округах результаты выборов в подавляющем большинстве случаев предрешены в пользу "Единой России". И то, что в некоторых случаях скажет президентская администрация и правительство, они и будут проводить в качестве законов. А параллельно – мы знаем, что некоторым депутатам, в особенности от "Единой России" и ЛДПР, просто для поддержания личной известности позволяется делать такие громкие заявления, которые, в общем, не отражают чисто намерения властей (хотя иногда и отражают), и это делается в качестве тестирования. Но в любом случае это не собираются оформлять в качестве законов от президентской администрации. Собственно говоря, эти-то заявления и вызывают в значительной степени то неприятие, которое существует у российской общественности по отношению к текущему составу Государственной думы. Нет никаких оснований думать, что эта практика прекратится при избрании нового состава.

– Именно поэтому были возвращены выборы по одномандатным округам? Ведь одномандатниками легче управлять, чем партиями, а, соответственно, и Госдумой в целом?

– Дело даже не в том, что ими легче управлять. Ими управлять немножко труднее, чем "списочниками". Дело в том, что они избираются с гораздо более высокими шансами – нужные. То есть его избрали, но на него нельзя так положиться, как на "списочника", потому что со "списочником" можно в любой момент сделать что угодно. Но по тому, как его, одномандатника, избрали, можно сразу сказать, будет ли он более-менее лояльным депутатом: просто он связан такой системой обязательств перед Кремлем, перед местными властями, перед спонсорами, что далеко не уйдет, хотя какая-то оперативная свобода у него будет.

Видимо, власти посмотрели, что последние думские выборы 2011 года дали совсем плохой результат по пропорциональной системе, и решили: "Зачем снова подвергать себя таким рискам, если можно вернуться к старой доброй практике и всем управлять через одномандатников?". А Володин, который был главным пропонентом этой идеи, реализовывал ее, имеет колоссальный опыт работы с думскими фракциями: сначала – на региональном уровне, потом – на общенациональном. Он знает, как быстро и легко укоротить этих одномандатников, если они начинают в интересах спонсоров или еще кого-то как-то "крутить" и пытаться водить Кремль за нос. Он уверен, что сможет управлять ими. Флаг ему в руки, что называется…

– Поэтому говорят, что он может стать спикером Госдумы?

– Поэтому, и, я думаю, он был бы хорошим спикером Государственной думы, потому что нынешний спикер, по правде сказать, просто не справится с управлением депутатами с несколько более высоким уровнем автономии, чем сейчас. А Володин отлично к этому подготовлен всей своей предыдущей карьерой.

– В 39 регионах страны пройдут выборы в законодательные собрания. Есть ли среди этих регионов такие, где оппозиция, если не получит большинство, то хотя бы получит возможность блокировать принятие законов большинством депутатов-единороссов?

– Если где-то и есть такой регион, то это только Петербург, причем об этом можно рассуждать чисто гипотетически, не как о реализуемой возможности, а как о приближении к ней. Других таких регионов нет.

– Социологи предполагают, например, что в Закс пройдут и "Яблоко", и Партия роста, а всего будет шесть партий. Согласны ли вы с этим прогнозом?

– На этот вопрос я не могу ответить, потому что эксперты исходят при этом не из данных, а из более-менее субъективных ожиданий. Но то, что негативная динамика у "Единой России" наблюдается больше всего в Петербурге, было недавно признано даже Володиным, и я не имею никаких оснований не верить в то, что его данные недостоверны: наверное, он знал, о чем говорил. Так что тут "Единую Россию" может ожидать плохой результат. А плохой результат "Единой России" означает, что открывается окно возможностей для каких-то других политических сил.

– А сколько примерно процентов голосов могут отдать за "Единую Россию" здесь, в Петербурге на выборах депутатов в Законодательное собрание?

– Я ожидал бы, что при явке, превышающей 60%, 35% будут за "Единую Россию". По мере снижения явки она будет получать больше. Но нужно понимать, что эти голоса, не поданные за "Единую Россию", будут поданы за партии, которые не преодолеют барьер.

– Насколько, по вашему мнению, нынешние выборы, если их сравнить с выборами 2011 года, будут отличаться по своей чистоте? И будут ли?

– "Чистота выборов" – это широкое понятие. И я бы сейчас отвлекся от административной мобилизации избирателей. Это, строго говоря, не является фальсификацией результатов, потому что люди, которые участвуют в этом, действительно приходят на избирательные участки и голосуют, и это будет наблюдаться везде. Конечно, в большей степени это будет наблюдаться, вероятно, в Крыму, в республиках Северного Кавказа и в некоторых других регионах, которые уже давно отметились в этой практике. Но если говорить собственно о фальсификации результатов выборов, то есть об искажении того волеизъявления избирателей, которое фактически было, то я ожидал бы его примерно на том же уровне, который был и в 2011 году.

Здесь есть две противодействующие друг другу тенденции. С одной стороны, власти напуганы результатами выборов 2011 года, не хотят, чтобы повторились массовые выступления против результатов, и отсюда вытекает та риторика, к которой часто прибегает и Володин, и новый председатель Центризбиркома, постоянно проговаривая, что эти выборы должны быть абсолютно честными.

С другой стороны (и это другая тенденция), эффективного наблюдения на этих выборах не будет. Те возможности наблюдения, которые были в 2011 году, были уже весьма скромными, а сейчас пресечены полностью. И, естественно, ни Центризбирком, ни зарубежные наблюдатели не могут блокировать фальсификации на выборах. Для этого нужно массовое внутреннее наблюдение. Так вот, его не будет.

Результаты российских выборов в значительной степени контролируются региональными властями, то есть губернаторами. С одной стороны, они постоянно слышат от Володина, который является в значительной мере их реальным начальником, что "фальсифицировать результаты нельзя, нежелательно, а если мы увидим, что это произошло, то мы вас накажем". Я верю, что за это могут кого-то наказать. Даже в советское время за фальсификацию выборов иногда, как это ни смешно, наказывали – такое происходило при Сталине.

А с другой стороны, губернаторы знают две вещи: во-первых, что если в их регионах "Единая Россия" получит очень плохой результат, то их накажут с большей степенью вероятности, чем в той практически маловероятной ситуации, что их грубо поймают на фальсификациях; во-вторых, они знают, что чем выше будет явка голосования и процент за "Единую Россию", тем больше будет парламентская делегация от региона. А это – их личный интерес, интерес их клиентов, которые хотят заседать в Государственной думе, и у них есть сильные стимулы к тому, чтобы эту явку искусственно завысить и голосование за "Единую Россию" искусственно приподнять.

Поскольку эти обе тенденции противодействуют, причем обе они – достаточно сильные, то я бы не сказал, что эта первая установка на так называемые "чистые выборы" – фикция. И я думаю, что будет происходить примерно то же самое, что и в 2011 году. Эти фальсификации будут происходить, как и тогда, путем переоформления протоколов, то есть уже вне непосредственно избирательных участков, часто – при введении данных в систему ГАС "Выборы". Поэтому отследить их, даже с наблюдателями, было сложно, но без реальных наблюдателей ничего отследить уже фактически нельзя, и на сей раз это пройдет полностью безнаказанно. Но обычная логика российских властей состоит в том, что если никто ничего не видел и не может обоснованно пожаловаться, то значит, ничего и не было, – отметил в интервью Радио Свобода профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Григорий Голосов.