Александр Генис: Политика - это не только беспрецедентная схватка Хиллари с Трампом. Это и повседневная борьба за свои идеи на обочине большой политической жизни. Об этом - очередной очерк Владимира Морозова из его авторского цикла “Необыкновенные американцы”.

Владимир Морозов: Городок Саратога-Спрингс на севере штата Нью-Йорк. Перекресток Бродвея и дороги номер 9N. Здесь всегда полно машин и прохожих. В полдень по субботам тут собирается небольшая группа демонстрантов. Они не уходят, даже если моросит дождик. Просто раскрывают зонты. А плакаты у них воды не боятся: "Война порождает войну!"

"Настоящий патриотизм - это мир!"

Скажите, кого вы представляете? Какую организацию?

Джим: Я член организации, которая называется Сторонники мира города Саратога. Мы основали эту группу 14 лет назад в надежде остановить американское вторжение в Ирак. Как вы знаете, это нам не удалось, мир так и не достигнут. Но это нас не обескуражило. Наша миссия расширилась. Мы надеемся, что нам удастся заставить людей задуматься и о политике страны и о нашем личном поведении по отношению к другим людям.

Владимир Морозов: Моего собеседника зовут Джим. Жесткая ладонь и густой загар. Ясно, что человек работает руками и на свежем воздухе. Потому и выглядит гораздо моложе своих 60-и. Джим, вы сказали мне о том, что можно назвать долгосрочной программой вашей группы. А что вы думаете о политике современных американских лидеров?

Джим: Мне трудно отвечать на этот вопрос. Потому что я глубоко уважаю Барака Обаму как человека, как личность, но одновременно я считаю его частью порочной политической системы. Только в такой странной системе он мог получить Нобелевскую премию мира, когда страна находилась в состоянии войны. И сегодня наши войска все еще в Ираке. Где тут мир! Если бы Нобелевскую премию давал я, она никогда не досталась Обаме.

Владимир Морозов: Сознаюсь вам, что в свое время я голосовал за Буша-младшего и поддерживал его военные действия на Ближнем Востоке. Но постепенно понял, что тысячи и тысячи людей умирают там не за что и конца бойне не видно.

Джим: И посмотрите на результаты войны. Миллионы людей в Ираке стали беженцами. Страна в развалинах. Там сейчас хуже, чем было даже при таком свирепом диктаторе, как Саддам Хуссейн. А наша страна выбрасывает там на ветер миллиарды долларов. По-моему, эта война и негуманна и непрактична. Это трагедия!

Владимир Морозов: Но Джим, каковы ваши возможности повлиять не только на политику правительства, но и даже просто на людей? Я не первый раз проезжаю в субботу этот перекресток. Тут вас, демонстрантов, обычно всего человек 5-6.

Джим: Понимаете, высокопарно говоря, я здесь для моего собственного духовного роста. Демонстрация дает мне возможность поговорить вот хотя бы с вами. Или с другим прохожим. Признаться, я сам уже не слишком надеюсь, что мы сможем вот так сразу повлиять на наше правительство. Оно, мягко говоря, настолько далеко от совершенства, от чаяний людей... Нами управляет жадность корпораций. До какой-то степени, я потерял надежду изменить мир.

Владимир Морозов: И при этом вы демонстрант на перекрестке. Почему?

Джим: Мне просто хочется владеть этим клочком тротуара. Этакая крохотная территория мира. Может быть, наши положительные эмоции, сложенные с мирной энергией других людей смогут как-то (я сам не знаю как!), но смогут изменить человеческую привычку действовать под влиянием страха. Увеличат шансы отношений, основанных на любви, сострадании и заботе друг о друге.

Владимир Морозов: Судя по этим вашим словам, вы человек религиозный?

Джим: Я духовный человек. Какая разница? И не люблю организованную религию. По-моему, церковь - это еще одна бюрократическая организация, которая самим своим существованием укрепляет порочную политическую систему. Я не принадлежу ни к какой деноминации. Живу в небольшой коммуне, где мы изучаем духовную практику, которая называется “Курс чудес...”

Владимир Морозов: Джим объясняет мне, что никаких чудес коммунары не совершают. В их духовной практике чудо - это постепенное освобождение личности от того, что они считают наносным и ложным жизненным опытом. Похоже на то, как очищают кедровую шишку, чтобы добраться до самого ценного, до кедрового ореха. Во дворе дома коммунаров свой большой огород. Все они там работают и плоды своего труда делят поровну. Джим, прерываю я его, все это интересно, но если вы живете в коммуне, то тогда получается, что вы общаетесь в основном с единомышленниками? Отделяете себя, так сказать, от нас грешных?

Джим: Наш образ жизни делает нас ближе к людям. И нисколько от них отделяет. Когда 14 лет назад я стал приходить на этот перекресток на мирную манифестацию, я был зол и раздражен. И мы, демонстранты, бросали вызов проходившим мимо людям, а заодно как бы и всему человечеству. Противопоставляли себя всем остальным. Еще и кичились своей особостью. То есть, мы (и я тоже) смотрели на людей сверху вниз, будто мы понимаем нечто, не доступное другим. Однако неудачи научили нас смирению. Да, я живу среди единомышленников, но они просто своим присутствием напоминают мне, что моя цель быть мирным, человеком, полным любви и сочувствия к людям. Ко всем людям.

Дать вам примеры моего, так сказать, духовного роста? Вот, пожалуйста. Я перестал относиться к Джорджу Бушу и Бараку Обаме как к поджигателям войны. Теперь они для меня тоже божьи дети, заблудшие, но имеющие надежду на спасение. То есть, я вопринимаю и Буша и Обаму не как зловещие политические фигуры, а просто как отдельные личности. Стараюсь не вешать на них и других людей никаких политических ярлыков, а думать о том, что у них в сердце.

Владимир Морозов: Откуда вы знаете, что у них в сердце, что в сердце, вот, скажем, у меня? Я для вас случайный прохожий. Таких перед вами проходят сотни.

Джим: Я думаю, что сейчас отношения в нашем обществе в значительной степени постоены на страхе. У нас в сердце страх. У большинства. Страх перед другими людьми. У другого человека или иной цвет кожи, или другая религия, у него иные политические пристрастия. В результате такого страха Америка тратит баснословные суммы, сотни миллиардов на военные цели. Я и мои единомышленники считаем, что пребывание в непрерывном и плохо осознаваемом страхе можно попытаться изменить только общением человека с человеком. Только посланием от сердца к сердцу. Вот, мы стоим тут на улице. Мне все равно, кто вы, кто ко мне подходит - республиканцы, демократы или кто-то другой. Главное, если человек способен быть искренним, готовым к откровенному разговору, открытым для новых идей и новых людей. По моему мнению, вот такое общение и способно изменить человека к лучшему. Личное общение, а не какие-то массовые организованные усилия.

Владимир Морозов: Джим, вы рассказали мне, что значит для вас манифестация на личном уровне. Но при этом вы упомянули и общественный или политический уровень. Хотят демонстранты или нет, но они пытаются повлиять не только на отдельного человека, но и на власть и общественность. Однако, люди могут оказывать влияние, когда их много. Как, например, огромные ежедневные демонстрации перед Белым Домом во времена войны во Вьетнаме. А если вас мало, у вас нет шансов. Я не хочу вас обидеть, но скажите мне, почему вас так мало?

Джим: Я думаю, что большинство американцев сегодня живут довольно неплохо, они комфортно устроились. Несмотря на постоянную критику в адрес властей. Дело в том, что в Америке, хорошо это или плохо, но от власти не так уж много зависит. Вкалывай как следует, не гляди во время работы на часы, и твое положение более или менее благополучно. Я, как и несколько моих друзей, работаем плотниками. Стараемся делать свою работу добросовестно. Достроили или отремонтировали очередной дом, и тогда сидим на пособии по безработице. Но никакой паники, работа всегда найдется. Посмотрите, сколько в газетах объявлений - требуются строители, шоферы, продавцы, да мало ли кто еще. На безработицу жалуются в основном те, кто не хочет работать или ищет только работу с высокой зарплатой. А мне кажется, большинство вкалывает с удовольствием, живет нормально и не желает ни о чем беспокоиться. На выборы приходит сравнительно мало людей. Как разбудить их, как убедить в необходимости перемен, я не знаю ответа на этот вопрос.

Владимир Морозов: Послушаешь Джима и вспоминается старинная теория малых дел. И вот как она работает здесь на перекрестке в центре городка Саратога-Спрингс.

​Джим: Однажды мимо проехала машина. Там сидели отец и сын. На светофоре машина остановилась, и отец успел показать мне средний палец, мол, пошел ты подальше. Он, видимо, намекал, что я малость свихнувшийся активист, который постоянно кричит о мире. Но мальчик-сын... я заметил, как у него шевелятся губы - это он читал вопрос, который написан на моем плакате. Этот вопрос был для ребенка новым и совершенно неожиданным. Мальчик задумался. Лозунг или вопрос останутся в его памяти, независимо от среды, в которой он растет, и от того, каким она его воспитала.

Владимир Морозов: На плакате Джима написано: "Как я могу повредить божьим детям?" То есть, людям? Считается, объясняет Джим, что похожие слова принадлежат Гиппократу. И он имел в виду врачей, их главный принцип - "Не навреди!" Но мы обращаемся не к врачам, а ко всем людям. Подумай, как ты можешь обидеть другого человека, как можешь (даже ненароком) навредить ему. Подумай и постарайся этого избежать.

На том же перекрестке возле почтового отделения городка Саратога-Спрингс стоит с плакатом и мой старинный знакомый Джек. Иногда мы встречаемся с ним в парке городка Вилтон, к команде игроков в пикульбол (нечто среднее между теннисом и пинг-понгом). Джек маленький сухонький мужичонка, подвижный и юркий, несмотря на свои 87 лет. Язык не повернется назвать его стариком.

​Джек: Год за годом мы видим, как растет число людей, которые подходят к нам и говорят, что они согласны с нами. Они думают так же, как мы. Конечно, это не резкая перемена за одну ночь. На такие изменения уходят годы и десятилетия. Может быть, люди начинают понимать, что им следует стать частью движения за мир. Иначе человек так и останется, как это было многие годы, останется с нынешним арессивным менталитетом, с этой готовностью к вражде и войне.

Владимир Морозов: Джек, а ты сам принимал участие в каких-либо войнах?

Джек: Я служил в армии во время Корейской войны в начале 50-х годов. Был рядовым в ракетных войсках. Но я служил на территории Америки и никогда не был в Корее. Ни в кого не стрелял и не стал бы стрелять, даже если бы мне приказали. Да, я был готов пойти за это в тюрьму.

Владимир Морозов: Что ты делал до пенсии? Кем работал?

Джек: Я работал в отделе социального обеспечения. Помогал людям, только что вышедшим из тюрьмы. Узнавал, какую работу они ищут, звонил на разные предприятия, искал вакансии. Если у бывшего зэка не было профессии, устраивал его на курсы. Ну, и разговаривал с этими ребятами по душам. Нам в колледже преподавали психологию. А бывшие зэки... первое время после тюрьмы, они часто не в себе, обижены на весь мир. Еще я работал в отделе, который заботился о слепых.

Владимир Морозов: Джек, сейчас тебе 87. А когда был помоложе, ты занимался каким-либо другим спортом, кроме пикульбола?

Джек: Я всю жизнь играл в гандбол. Ты не смотри, что я такой щуплый. Да, конечно, мне было трудно противостоять мужикам, которые вдвое больше меня. Но я брал быстротой и ловкостью. Мускулистые, здоровенные ребята обычно не столь подвижны. Ну, а к 80 годам я понял, что надо искать какую-то другую, менее опасную игру и нашел пикульбол.

Владимир Морозов: От своей спортивной биографии Джек тут же переходит к цели демонстрации. Похоже, все ее участники - завзятые агитаторы и спорщики.

Джим: Я думаю, что люди - мы все - просто не понимаем, что сделает нашу жизнь менее опасной. Вот вы, христиане, любите говорить, будто Иисус Христос продолжил и развил древний иудаизм. Но это не так. В послании от Матвея Иисус напоминает, что в Священом Писании сказано - око за око и зуб за зуб. Однако вот как Матвей дальше цитирует Иисуса: "А я говорю вам - не сопротивляйтесь злу. Но если кто ударит вас по правой щеке, поверните к нему левую". Для многих это звучит как полный бред. А ведь это не только теория для мечтателей, но и практика - непротивление злу насилием. Именно таким путем Ганди и его сторонники добились свободы для целой страны, для всей Индии. Не с помощью оружия, я путем непротивления. А убивать людей, это безумие.