Александр Генис: Добравшись до страны с настоящими выборами, я не пропускал случая проголосовать, с трудом дождавшись, пока Америка наградила меня этим правом. Зная, как жить без него, я по-прежнему дорожу им, и мне трудно понять тех моих друзей и знакомых, кто не пользуется привилегией, отсутствие которой мешало нам всем жить на родине.
- Идиоты, - говорю я, и тут же, пока не обиделись, тороплюсь напомнить, что древние греки так называли соотечественников, избегающих общественной жизни, попросту говоря - не участвующих в выборах.
- Посуди сам, - возражают мне, - в Америке зарегистрировано 200 миллионов избирателей, что может изменить твой голос?
- Может быть, - не позволяю я себя сбить, - для страны и ничего, но для меня он меняет всё. Голосуя, мы приобретаем входной билет в политику. Теперь не только она становится нашим делом, но и мы - её.
Я знаю, что в это почему-то не все верят, но исход американских выборов зависит только от меня. Лишь мы, рядовые избиратели, решаем, кто будет президентом. Ни ЦРУ, ни Пентагон, ни Белый дом, ни власть, ни деньги, ни Сионские мудрецы не могут изменить этого фундаментального факта.
Собственно, это обстоятельство и делает американскую политику хаотичной и непредсказуемой. Никто никогда не знает наверняка, кто победит на выборах.
Поскольку выборы неизбежно преподносят сюрпризы, они стали любимым спортом Америки. Нет другой демократической страны, где бы жителям так часто приходилось голосовать, но не верьте, если вам на это жалуются. В Америке любят свою политику, даже тогда, когда её поносят.
Сужу по себе. Мне предстоит жить в США при седьмом президенте, из за сорок лет я привык к високосному безумству и полюбил его. Ведь выборы не исчерпываются выбором. Помимо очевидной, они играют и другое роли.
Процедура выборов напоминает вскрытие консервной банки, причем, без этикетки. Такие хранились у моего школьного приятеля. Когда его запасливых родителей не было дома, мы, устраивая пиры во время прогулянных уроков, вскрывали банки наугад, чтобы обнаружить в одних красную икру, а в других - баклажанную. Орудуя консервным ножом прессы, выборы снимают притертую за четыре года крышку и проветривают содержимое. Это - не аппетитная, но необходимая из гигиенических соображений операция.
Выборы делают рентгеновский снимок общества в целом и его наиболее заметных представителей в частности. О себе мы узнаем много, но уж о кандидатах - все, не исключая подноготной. Жестокое искусство насильного стриптиза - узаконенная традицией проверка претендента “на вшивость”. Поэтому пока одни лицемерно жалуются на бесцеремонность политической борьбы, другие науськивают соперников, считая, что в Белом доме победителю все равно придется труднее, чем по пути к нему.
Всё это - спортивный темперамент демократии, усилия “разгребателей грязи” и глубинная фотография страны - позволяет представить Америку такой, какой она сегодня видится каждому избирателю, например - мне. Не смея говорить за всех, не прикидываясь экспертом, не зная нюансов, мы с моим сегодняшним собеседником поэтом и публицистом Алексеем Цветковым, подходим для такой беседы лишь тем, что не слишком отличаемся от остальных избирателей США.
Александр Генис: Алексей, наш разговор выйдет в эфир в понедельник, за день до выборов, за день до праздника американской демократии, которым, конечно, бесспорно являются выборы президента. И сегодня я предлагаю нашу беседу построить меланхолически-ностальгическим образом. Потому что мы с вами живем в Америке давно, мы старожилы, трудно поверить, в следующем году будет 40 лет, как я живу в Америке, и вы тоже?
Алексей Цветков: Уже было.
Александр Генис: Действительно давно, целая жизнь. За это время шесть президентов сменилось в нашей жизни, завтра мы пойдем выбирать седьмого. Никогда в жизни я не пропускал выборы, для того я и ехал в Америку, это и называется свободой - выбирать себе правительство. И сегодня я хотел вспомнить о том, как мы выбирали президентов. Что значат выборы в вашей жизни?
Алексей Цветков: Я прилетел в Америку в 1975 году, как раз полным ходом шла кампания президентская, в результате которой был избран президент Картер. Помню Сан-Франциско, крошечный черно-белый телевизор, у которого я сидел, прикипев. Люди где-то выпивали, радовались, а я смотрел как проклятый два съезда, республиканский и демократический. Меня это абсолютно завораживало.
Александр Генис: Почему?
Алексей Цветков: Люди, которые выбирают президента, причем не просто выбирают, у них это праздник, они одеты в смешные костюмы, свистят в свистелки, жужжат в жужжалки, проводят разные демонстрации. Кое-что я читал до этого, но это происходило у меня на глазах. Ты сидишь и не знаешь, кто будет избран президентом.
Александр Генис: Это для меня до сих пор самое главное в американских выборах. То, что в России труднее всего дается нашим соотечественникам понять — никто не знает, кто будет президентом. Многие ведь уверены, что где-то кто-то договаривается. Есть такая темная комната, где суют большие деньги, поэтому можно выбрать того, кого надо. Трудно им поверить, что никто не знает, кто будет президентом. Когда мы издавали «Новый американец», мы брали интервью у Гэллапа, Институт Гэллапа — это наиболее важная компания, которая проводит социологические опросы, у нее есть начальник Гэллап. Мы его спросили: вы знаете, кто будет президентом? Он говорит: «Нет».
Алексей Цветков: Вы знаете, кстати, что Гэллап отказался делать прогнозы. После провала в прошлую президентскую кампанию они порвали на себе волосы и сказали, что больше они президентскими опросами не занимаются. Я сейчас не помню, чьи я опросы читаю, но Гэллапа там нет.
Александр Генис: Меня тогда поразило то, насколько непредсказуема политическая жизнь: она стихийна, есть в ней некий природный эффект. По-моему, это и создает элемент свободы.
Алексей Цветков: Иногда чересчур укачивает, я бы сказал.
Александр Генис: Это тоже верно, но никто вам не обещал, что демократия будет успокаивать нервы, она никогда такой не была. Вы помните, кто убил Сократа? Демократия. Так что это - всегда риск.
Когда вы выбираете президента, как вы это делаете? Что вы выбираете — партию или личность?
Алексей Цветков: Прямо партию я может быть никогда не выбирал, хотя предпочтения у меня были. С тех пор, как я голосую, я был зарегистрирован, по крайней мере, первые годы независимым, но голосовал больше за республиканцев, потому что мне тогда казалось, что они лучше понимали и нашего брата-эмигранта из Советского Союза, и коммунистическую опасность.
С личностью связаны проблемы: если ты поставишь с самого начала кампании на какую-то личность, то скорее всего она не придет, и тебе придется в конечном счете выбирать между двумя людьми, которых ты скорее всего не выбрал бы в самом начале. Но в конце концов все упирается в личность. Никто идеологии как таковой не представляет, потому что меняется политическая ситуация в ходе кампании. Кроме того меняется адресная часть электората, к которому кандидат адресуются. Допустим, поначалу во время первичных выборов все разговаривают со своим экстремальным флангом, республиканцы - с правым, демократы - с левым, а потом им надо быстро бежать к центру. Правда, эта кампания отличалась, но она вся была нестандартная.
Александр Генис: А вы жалеете о чем-нибудь, есть у вас ошибки выбора, в которых вы раскаиваетесь?
Алексей Цветков: Да, конечно, жалею. Это была ошибка не совершенная.
Александр Генис: Расскажите о своем грехе.
Алексей Цветков: Я хотел голосовать за Джорджа Буша-младшего.
Александр Генис: Да, это серьезно.
Алексей Цветков: Это серьезно. Но спасло меня, алиби получилось, по крайней мере, в первый раз, я был не один такой, я сейчас объясню — почему. Спасло меня то, что это было крайне сложно, я уже давно жил за границей, и, в отличие от вас, пропускал президентские выборы. Мы голосуем по штатам, нельзя голосовать просто в американских выборах, потому что их нет, ты должен голосовать в своем родном штате Нью-Йорк или в своем родном штате Вирджиния, как я, значит тебе нужен открепительный талон оттуда. А это - переписка еще до хорошего развития интернета, я пометался и решил, что не буду.
Александр Генис: Это не оправдание. У меня знакомые украинцы в Нью-Йорке, когда речь идет об украинских выборах, то все стоят в очереди чуть ли не ночами, чтобы проголосовать. Для них это серьезное дело.
Алексей Цветков: Вы не голосовали, а я пытался — это очень сложно, это не так, как во всех остальных странах.
Александр Генис: Хорошо, во всяком случае не взяли грех на душу.
Алексей Цветков: Вы знаете, тот Буш как дудочник гамельнский вел за собой очень много людей, потому что очень убедительная была версия Иракской войны, и Колин Пауэл за нее выступал, госсекретарь. Я знаю весьма авторитетных людей, журналистов, которые сказали: да, хорошо, справедливо, надо пойти и свергнуть этого Саддама. Люди такие левоцентристские, которые потом рвали на себе одежду. Кстати, и многие неоконсерваторы рвали на себе рубаху и говорили, что он нас обманул, что мы этого не хотели.
А о чем вы жалеете?
Александр Генис: Я наделал немало глупостей в своей карьере избирателя. Я раскаиваюсь достаточно глубоко. Я недооценил, например, Рейгана, мне казалось, что Рейган — это такой ковбой, рубаха-парень, он представляет опасность для “политики разрядки”, как тогда говорили. Это была просто глупость с моей стороны, я глубоко раскаиваюсь в том, что не голосовал за Рейгана. Потому что только задним числом я понял правоту Рейгана. Дело в том, что в те времена мы все говорили об оттенках коммунизма, Мы мечтали не о том, чтобы совсем свергли коммунизм, а о том, что должен прийти кто-то вроде Дубчака и принести мягкий вариант коммунизма, коммунизм с человеческим лицом. Для нас это было все естественно и понятно, потому что мы выросли в Советском Союзе, где только об этом и говорили, кто левее, кто правее. Но для Рейгана все это было совершенно неинтересно, для него все коммунисты были не правы — это была империя зла и точка. В общем он был абсолютно прав. Только задним числом я понял, каким образом он повлиял на развитие российских дел. Ведь именно Рейган спровоцировал перестройку. Затеяв «Звездные войны», он втянул Советский Союз в новый виток гонки вооружений, которую СССР не мог себе позволить. Именно поэтому появился Горбачев. Когда Рейгану сказали: вы знаете, как дорого стоят «Звездные войны»? Он сказал: «Это же хорошо, чем дороже, тем лучше. Потому что мы себе это можем позволить, а они нет».
Алексей Цветков: Это одна из версий, но, по крайней мере, это один из факторов точно.
Александр Генис: Вне всякого сомнения. Я этого не понимал, в чем я глубоко раскаиваюсь. Но я никогда не голосовал за республиканцев. Я думаю, это чисто инстинктивно. Еще когда школьником был, выборы в Америке меня интересовали гораздо больше, чем выборы в России, потому что их не было. Мы с друзьями горячо обсуждали, за кого надо голосовать американцам — за демократов или за республиканцев. Нам казалось, что демократы этакие левые, как «Битлз», мы их, думаю, путали. Именно поэтому я приехал в Америку с довольно дикими заблуждениями, я считал, что если демократы — это «Битлз», то каждый американец — Хемингуэй, кроме тех, которые Фолкнер. В такую Америку я приехал и в такой Америке я довольно долго жил. Сейчас я уже вижу, что все не так просто. Я, например, почти жалею, что не голосовал за Маккейна, потому что Маккейн — человек, который хорошо знает, что такое «холодная война». Оказалось, что эти знания о «холодной войне» чрезвычайно важны в нынешней ситуации. Но тогда мы, конечно, этого не видели, не знали. Это говорит о том, что как трудно предсказать что-нибудь в политике.
Когда Ромни сказал, что главную опасность для Америки представляет Россия, над ним все смеялись. Теперь бы вряд ли мы стали смеяться по этому поводу. Поэтому каждый раз, когда я иду на выборы, я немножко трушу. Но когда я первый раз голосовал за Обаму, чего мне не могут простить до сих пор многие мои русские друзья, то был праздник. Я голосую в маленькой мэрии нашего городка, само по себе здание замечательное — старинное, со столетней историей, там висят портреты всех мэров нашего города, джентельмены в приставных воротничках с такими толстыми бакенбардами. Я вышел из кабинки, взволнованный тем, что проголосовал за Обаму. И я был не один такой. Исторический момент был бесспорный: мы первый раз голосуем за афроамериканского президента. Во второй раз не было никакого новшества, мы уже стали гораздо более терпимы к этой ситуации, привыкли, но в первый раз это было неожиданно. Мы все друг другу даже похлопали совершенно стихийно, хотя, конечно, никто не знает, кто за кого голосовал.
Алексей Цветков: Я голосовал в Вашингтоне тогда, я жил в Вашингтоне. После того, как стало понятно, кто победил, началась бесконечная вечеринка и гулянья народные, которые длились всю ночь, город просто ликовал. Все ходили веселые и пьяные, отовсюду неслась музыка, такой был праздник.
Александр Генис: Алексей, президент, с которым нам предстоит прожить 4 или 8 лет, бесспорно влияет на стиль жизни. Как за прошедшие 40 лет президенты определяли стиль Америки?
Алексей Цветков: Стиль или настроения? Понятие стиля скорее всего связано с тем, чего мы не застали. Это связывают в первую очередь с президентством Кеннеди, когда такой молодой и энергичный президент пришел и оживил страну.
Александр Генис: Это называется “эпоха Камелота”.
Алексей Цветков: Да, Камелота, по названию двора короля Артура. Но когда я приехал, я не сразу смог уловить этот стиль. Мы тогда были погружены больше в эмигрантский круг, и просачивание в жизнь страны заняло какое-то время. Поэтому, допустим, время Картера — это первый президент, которого я здесь застал, воспринимается как такое несколько унылое и угрюмое, а уже потом Рональд Рейган сказал, что утро в Америке - и все расцвели. Это я помню, я при Картере не очень понимал, какое было настроение. Единственное, что помню — это, пожалуй, то, что ярко запечатлелось на моей памяти, это первый срок Рейгана, когда действительно было такое чувство, что люди воспрянули. Он, надо сказать, и располагал к этому. Я в отличие от вас, кстати, голосовал за него на второй срок — это был первый президент, за которого я мог голосовать. Он располагал, если не к оптимизму, то к улыбке, потому что вот этот стиль, он все-таки был актер, ему очень пригодилось.
Александр Генис: Кроме всего прочего он прекрасно рассказывал анекдоты, причем русские анекдоты, как ни странно.
Алексей Цветков: Русские тоже в том числе. У него был такой, я помню, в те времена любимый русский комик Яков Смирнов, который учил его русским анекдотам.
Александр Генис: Но мне в исполнении Рейгана анекдоты нравились больше. Например, такой. Причем, рассказывал Рейган анекдот, который довольно трудно понять американцу.
Приходит русский человек и записывается на автомобиль. Что значит записывается на автомобиль? Надо сначала объяснить американцу, почему это надо делать. Ему сказали:
- Вы получите машину через 10 лет.
- До обеда или после обеда?
- Какая вам разница?
- С утра водопроводчик придет.
Я узнал этот анекдот от Рейгана, хотя вполне можно было такое услышать и в России.
Алексей Цветков: Почему-то я был обижен на Джорджа Буша, я уже не помню за что, и проголосовал за либертарианца, я имел симпатии, да и сейчас в общем-то имею к либертарианцам, но задним умом я теперь понимаю, что я бы за него не проголосовал, Вот, скажем, Рон Пол, отец нынешнего сенатора Рэнда Пола и бывший кандидат в президенты - какой-то душок расизма от него исходит. Но это уже неважно. Надо признаться, что я плохой специалист по стилю, потому что уехал за границу и долго там прожил, я жил в Германии и Чехии 17 лет, у меня чувства стиля оттуда нет. Что вам запомнилось?
Александр Генис: Я придумал себе свою классификацию. Президент — это своего рода родственник, потому что мы с ним живем все время, мы включаем телевизор — и он всегда тут. Далеко не всегда родственники рядом с нами живут, но от президента, точно никуда не денешься. 4 года или даже 8 лет мы должны жить рядом с этим человек. Поэтому я представил себе в виде родственников, вот тогда как-то легче с ними мириться. Например, Картер, первый президент, которого я застал, был дядюшкой, симпатичным, немножко странным, который живет на чердаке. Он обаятельный человек, но все-таки с чердака.
А вот Рейган был дедушкой нации, то есть не отцом, а именно дедушкой, который все прощает нации, за что она его любит, этакий Дед Мороз. Зато Джордж Буш-старший был как раз отцом нации. Он был суровый, правильный, я бы сказал, пуританского склада человек. Хотя потом, как выяснилось, он сделал из себя техасца, но на самом деле, конечно, он из Новой Англии. На его смену пришел Клинтон. Кем может быть Клинтон? Старшим братом. Он был человеком из Аксенова, даже на саксофоне играл. Конечно, мне это очень нравилось, потому что он сочился оптимизмом.
Годы Клинтона — это самые счастливые годы в Америке, годы эйфории. Кончилась «холодная война», казалось, что все мы теперь вместе пойдем к светлому будущему. Как вы помните, экономическое процветание Америки было беспрецедентным. Я прекрасно помню, как при Рейгане все время говорили о дефиците: какой кошмар, какой ужас, Америка разорится, как и сейчас говорили, что катастрофа неминуема. И вдруг вместо дефицита появился профицит, вдруг денег стало больше, чем надо, и это вызвало панику, ибо никто не знал, как поделить эти деньги. Так что Клинтон в моих глазах был удачливым старшим братом, с которым приятно быть знакомым, но это была не авторитетная фигура.
Буш младший — это блудный сын, у которого было довольно бурное прошлое, но он исправился, стал глубоко верующим человеком, в качество такового вошел в американскую историю. Ему на смену пришел Обама, но Обама был чужим, что бы мы ни говорили. Поэтому я бы сказал, что он как зять: дочка вышла замуж, какой есть, такой и есть, но он совершенно из другой семьи, поэтому мы не знали, как к этому относиться.
Алексей Цветков: Но ведь на стиль налагают отпечаток внешние события, которые придают. Тот факт, что Клинтон играл на саксофоне, но вокруг все процветало. Обама пришел в момент чудовищного экономического спада, тут надо было страну вытягивать, вот она как-то вытягивается. Кругом международный терроризм, российская агрессия и непонятная каша, как из нее выпутываться. Это же не связано, допустим, со сроком Клинтона.
Александр Генис: Дело в том, что Клинтон оказал влияние и на экономику, и на международное положение. Я считаю, что Обама тоже оказал огромное влияние тем, что он не оказал влияния. Мудрецы мудры не только тем, что делают, но и тем, чего они не делают. Буш начал войну в Ираке, а Обама не начал. Я считаю, что гораздо важнее то, чего не сделал Обама.
Но если говорить о нынешних выборах, о том, что будет завтра, то Хиллари Клинтон в моем представлении о семейной иерархии занимает место тещи: с ней все считаются, могут уважать, но любви ждать не следует.
Алексей Цветков: Но это очень ученая теща. Человека с таким опытом я давно не помню, только Джордж Буш-старший с похожим опытом.
Александр Генис: Совершенно верно, никто же не спорит.
Алексей Цветков: А Трамп?
Александр Генис: Вы знаете, сам я лучше и говорить не буду. Когда я жене изложил свою теорию, то не знал, куда Трампа деть. Она сказала: «Как куда? В семье не без урода»...
Скажите, а кто ваш самый нелюбимый и самый любимый президент?
Алексей Цветков: Из моих президентов скорее всего, я думаю, младший Буш именно потому, что он обманщик.
Александр Генис: Он обманывался сам, я абсолютно не верю, что Буш сознательно обманывал.
Алексей Цветков: Тогда еще хуже, тогда его вице-президент Чейни плохому научил?
Александр Генис: Я не знаю. Существует такая огромная литература по этому поводу, что я не хочу вмешиваться в этот разговор. Но я абсолютно убежден в том, что президент Америки не может нас сознательно обманывать.
Алексей Цветков: Совершенно ясно, что ЦРУ заставили натягивать доклады до той точки. Я воспринимаю это как обман.
Александр Генис: А кто любимый президент?
Алексей Цветков: Любимый — не то слово. Любимый или хороший?
Александр Генис: Кто для вас лично был тем президентом, который вам нравился, при котором вам нравилось жить?
Алексей Цветков: Опять же по стилю, конечно, Рейган, потому что он был душка, его было очень приятно видеть по телевизору, он говорил всегда хорошее, ласково с нами говорил.
Александр Генис: Не бранился.
Алексей Цветков: Конечно, к концу у него начались скандальчики и все такое, тут он разочаровал. Но в целом он был самый обаятельный.
Александр Генис: Скажите, как вы представляете себе идеального президента?
Алексей Цветков: Это Джордж Буш-старший.
Александр Генис: Почему?
Алексей Цветков: Во-первых, опыт. Во-вторых, не отягощен идеологией. Он, конечно, врал во время кампании: “читайте по моим губам — не будет новых налогов”. Но когда вышло, что не отвертеться, он их поднял. Я не хвалю налоги в данном случае, хвалю человека, у которого не было идеологических принципов, которые бы ему мешали. И главное — у него было чувство меры. Кампания в районе Персидского Залива, что-то надо было делать, потому что была невиданная агрессия против Кувейта, что-то вроде путинской, только еще в самом болевом нефтяном районе. Тот Буш сумел сколотить реальную коалицию, а не фиктивную, сумел одержать быструю победу и ровно там остановиться, где надо было остановиться.
Александр Генис: То есть то, о чем я говорил: важно, не что делает, а чего он не делает, от чего он сумел удержаться.
Алексей Цветков: Он понимал, где надо остановиться. Сын его, к сожалению, этого не знал.
Александр Генис: Скажите, мы прожили уже большую часть жизни в Америке, мы живем в демократическом обществе, выборы являются апофеозом этой демократии. Как вы думаете, чему мы с вами научились в Америке? Чему нас научили американские выборы?
Алексей Цветков: Реализму. Того кандидата, за которого ты хочешь голосовать, не существует, а если вдруг тебе покажется, что он есть, то будь уверен, что он сойдет на первом раунде. Берни Сандерс не мой кандидат, но я понимаю разочарование его сторонников. Многие из них впервые увлеклись темой выборов, им показалось, что есть гора, которую они сейчас сдвинут, и все пойдет по-новому. На них было грустно смотреть, когда все это рухнуло.
Александр Генис: На съезде многие просто плакали.
Алексей Цветков: А мы уже не плачем, что мы знаем, что, как сказал Бисмарк, политика - искусство возможного, а выборы — это выбор из возможного.
Александр Генис: Я горячо одобряю вашу точку зрения о реализме политики, но еще может быть важнее то, что выборы учат политике как таковой. Мы в России к политике не привыкли, не приучены, для нас политика была чем-то таким, чем занимаются только негодяи. Сама идея о том, что политика может быть необходимой частью общества, и презрение к политике означает презрение к способу построить нормальную страну, нормально в ней жить, по-моему, чрезвычайно важно. Для меня, во всяком случае. Впервые я научился если не любить, то уважать политику. И еще, пожалуй, я понял в Америке то, что хотя политика очень важна, она не должна занимать слишком много места в жизни и не должна судить выше сапога. В конце концов в Америке от того, кто будет президентом, жизнь зависит очень немного.
Алексей Цветков: Постучите по дереву.
Александр Генис: Стучу. Ну а теперь пора стихов.
Алексей Цветков: Не могу сказать, что это о выборах, я не к каждой кампании писал, если честно, но вот стихи о жизни в Америке, раз уж о ней пошло.
* * *
и еще к однокласснице супруги в честер
вспоминали подруг думал совсем засохну
но разговор скоро выдохся и весь вечер
рубились в monopoly по центу за сотню
кассирша из аптеки с топотом носила
из кухни twinkies и в чашке со снупи кофе
господи до чего же была некрасива
глаза от жалости вбок но мороз по коже
потом вошел кот вразвалку в кошачьи двери
дворняга но хитрован с надменной статью
какой-то была харизматической веры
через полгода звонила звала на свадьбу
посидели без танцев болтали о разном
пели гимны нашарив соседские руки
муж после семинарии с энтузиазмом
вместе на курсы и миссия в камеруне
папаша ввиду отсутствия сперва грустный
потом разжился плеснул тайком чтобы зависть
не грызла а про меня все знали что русский
знакомили с пастором тепло улыбались
пастор пылко поведал как вся твердь и суша
внемлет их молитве на пяти континентах
а мы подарили занавеску для душа
с ангелами на музыкальных инструментах
по дороге домой купила торт готовый
радовалась до слез мужа с руки кормила
пока я думал об этом боге который
так и носит нас по всем камерунам мира
