Александр Генис: Обычно после президентских выборов Америка, проголосовав за своего кандидата, с облегчением возвращается к своим, а не общим делам. Но на этот раз политика не отпускает. О том, как страна справляется с поствыборным стрессом, расскажет репортаж Владимир Абаринова во второй части АЧ. А пока мы поищем убежища от сиюминутного в вечном. Для этого наша рубрика “Картинки с выставки” отправится в новый для нее музей, такой, какой среди сотни с лишним музеев Нью-Йорка еще не было. Это - музей Гималайского искусства, носящий имя своих основателей Дональда и Шейлы Рубиных. Музею всего лишь 12 лет, но он успел стать заметной достопримечательностью, особенно для тех, кто ищет свет на Востоке и находит его в Манхэттане.

(Музыка)

Александр Генис: Поразительно, но основатель музея Дональд Рубин наткнулся на свою страсть совершенно случайно. Потомственный докер, он увидал тибетскую статуэтку в антикварном магазине и купил ее, не зная ровно ничего о буддийской традиции. Эта была любовь с первого взгляда, которую он теперь называет кармой. Много лет спустя, когда коллекция разрослась до 1000 экспонатов, а ее хозяин разбогател на компьютерном обеспечении медицинских страховок, было куплено здание старого универмага и преобразовано в шестиэтажный музей. Благодаря 100-миллионному вкладу в эту затею, музей Рубина стал уникальной культурной институцией. Таким его делает даже не богатейшие собрание ритуальных редкостей, а концепция живого музея. От буфета с гималайской кухней (тибетские пельмени момо!), до магазина с прейскурантом для опытного буддиста, от бронзовых богов до нарисованных демонов, от переснятых фресок до статуй просвещенных, все покоряет зрителя и превращает его в паломника. Таких здесь не мало.

Я рассматривал экспозицию под мерные буддийские песнопения, доносящиеся со второго этажа, и мелодичное молитвы “Хари Кришна” - с первого. Но меня тянуло к крыше, где раскинулось выставка, посвященная Лхасе. О ней рассказывали средневековые карты, которые ставили священный город буддистов в центр мира. Были там и сувениры, старинные открытки, фотографии и даже редчайший фильм. Его привезла в Америку экспедиция Каттинга-Вернай, посетившая почти неизвестную Западу Лхасу в 1935 году. На экране мы видим затерянную в прошлом страну пастухов, яков, лам и паломников, многие из которых с жгучим любопытством заглядывают в камеру. И тут же фильм о сегодняшней - китаизированной - Лхасе, городе туристов, крикливых вывесок и бесконечных сувенирных лавок.

Чтобы вернуться от этой суеты к тишине и покою музей открыл другую выставку - “Сакральное пространство”. Сперва нам показывают панорамный - на всю стену - снимок знаменитого монастыря из Ло Монатнга. Построенный в классическом гималайском стиле, он кажется диковинным грибом, вырастающим из камней плато. Вписанный в горы и расщелины, монастырь производит то впечатление непоколебимого покоя, который он и должен давать путнику, сумевшему сюда добраться.

Рядом другие примеры сакральных зон, включая тибетскую молельню с искусными мандалами, старинными светильниками, и традиционными шелковыми шарфами.

Но кроме этого зрителя ждет огромная стеклянная ваза, в которую все кладут записки с ответом на вопрос, какое место кажется священным убежищем. Не для лам и монахов, а для нас - жителей самого суетного города в мире и его гостей.

Заглянув в несколько записок, я узнал, что один считает сакральной зоной канадскую тундру, другой Стоунхендж, третий - свой дом, четвертый - туалет в нем. Сам я склонен считать, что музей Рубина вполне подходит для того, чтобы назвать его оазисом покоя, намекающим на магическую Шамбалу.

(Музыка)

​Александр Генис: Шамбалой древнебуддийская легенда называет мифическое гималайское царство, о котором знала вся Азия. Одни считали ее символом духовного просвещения, другие верили в то, что эта страна существует на самом деле. Есть даже подробная карта этой страны. Очертаниями Шамбалла напоминает восьмиконечный лепесток лотоса. В центре ее находится столица - прекрасный город Коллапа. Счастливые жители Шамбаллы не знают болезней, войн, распрей, а главное - старости. Посвященные в секретное учение эзотерического буддизма Колочакра, они обладают сверхъестественными способностями - телепатией, умением становиться невидимыми и передвигаться со скоростью ветра. На Западе о Шамбале впервые стало известно в 1627 году от католических миссионеров. Легенда о Шамбале вдохновляла многих европейских путешественников-исследователей центральной Азии, включая Рериха и мистиков, включая Блаватскую.

Однако массовую известность этой легенде на Западе принесла сенсационно успешная книга английского писателя Джеймса Хилтона "Последний горизонт". Впервые этот роман вышел в Лондоне в 1933 году. И с тех пор не перестает переиздаваться на всех языках. С большим опозданием он стал доступен и русским читателям. Практичный Хилтон очень удачно использовал один из мотивов буддийской легенды. Считалось, что попасть в окруженную неприступными пиками Шамбалу можно только по воздуху. Именно таким путем герои книги до нее и добрались - на самолете. Хилтон преобразовал Шамбалу в более условную и менее буддийскую утопию, в некую страну вечной молодости.

Используя тибетские слова, он назвал ее Шангрила. Неудивительно, что теперь так называются все лучшие отели в Азии. В Шангрила из хилтонского романа воплотилось все, что на Западе любят в Востоке: элегантная грация, безмятежная старость долгожителя, мудрый мистицизм и земная религиозность. Помимо этого, герои "Последнего горизонта" обнаружили в Шангрила много такого, чего и не снилось тибетским ламам. Например, роскошную библиотеку с книгами на всех европейских языках, в том числе богатую подборку русской классики. А также ноты неопубликованных сочинений Шопена. Другими словами, Шангрила сочетала экзотику Востока с соблазнами Запада как раз в той пропорции, которая сделала этот сюжет неотразимым для Голливуда. Слава первого фильма, снятого по книге Хилтона, обогнула полмира. В Лос-Анджелесе на могилу актера, который играл в фильме попавшего в гималайскую страну бессмертия героя, приходили поклоняться настоящие тибетские паломники.

Сегодня Шангрила, то есть тибетский миф во всей пестроте и экзотичности своих бесконечных воплощений, с новой, невиданной раньше силой захватил воображение Запада.

Великий английский историк Арнольд Тойнби как-то сказал, что через 100 лет наше время вспомнят не потому, что мы построили компьютеры и запустили ракеты, а потому, что в 20 веке почти незаметно для всех буддизм начал перебираться с Востока на Запад. Стремительно ускорили этот процесс те исторические катаклизмы, которые привели к созданию всемирной тибетской диаспоры. Сами тибетцы находят здесь прямую параллель с судьбой еврейского народа. После того, как римляне разрушили Иерусалим и изгнали его обитателей, евреи разошлись по всему миру, познакомив его, мир, со своей верой. Так родилась иудео-христианская цивилизация. Нечто подобное, как полагают тибетцы, происходит сегодня с буддизмом.

Так или иначе, Тибет, Далай Лама, Будда - эти образы, стремительно перестающие быть экзотическими, заполнили Америку, которая в очередной раз повернулась к Востоку в поисках духовного поучения, просветления и просто развлечения.

Музей Рубина - лучший тому пример.

(Музыка)

Александр Генис: Мы продолжаем разговор о буддийском искусстве и его влияние на западных художников с музыковедом и историком культуры Соломоном Волковым.

Соломон Волков: Буддизм повлиял на западную культуру в целом, как вы совершенно справедливо сказали, музыка не могла остаться в стороне. Тем более, что вот эти буддистские, не знаю, как назвать, заклинания.

Александр Генис: Заклинания — это сильно сказано, если мы говорим о музыке, то это скорее - “чантинг”, то, что происходит в каждом буддистском монастыре.

Соломон Волков: Скандирование?

Александр Генис: Монотонное песнопение — это очень своеобразные звуки, которые сопутствуют всем буддийским ритуалам.

Соломон Волков: Именно этот элемент песнопений оказал, безусловно, влияние на западное композиторское творчество, начиная приблизительно с того же времени, когда стали серьезным образом проникать на Запад восточные элементы в профессиональное творчество. Элементы даосизма когда-то проникли в западную музыку. Некоторые исследователи находят отражение даосийских идей и влияния даосийской философии даже в творчестве Густава Малера.

Александр Генис: Еще бы! Он написал знаменитый цикл “Песнь о земле” на стихи древних китайских поэтов. А если говорить про русских, то Лев Толстой восхищался Лао Цзы и сказал, “был бы я молодым, отправился бы в Китай”. В старости он хотел переводить китайцев.

Соломон Волков: Что же касается специфических тибетских влияний, то они проявили себя несколько позднее, в 1960-е годы впервые, когда началась мощная волна интереса к восточной мудрости в целом.

Александр Генис: В Америке это тесно связано с войной. После войны с Японией дзэн-буддизм захватил Америку, особенно Западное побережье, битники — это плод влияния японского дзэн-буддизма.

​Соломон Волков: «Битлз» тоже ездили за мудростью на Восток. Если говорить о современных авторах, то я хотел выделить двоих, с обеими я знаком. Один — это композитор из России, его зовут Александр Рабинович-Бараковский, а другой — это Филип Гласс.

Бараковский родился в 1945 году, он живет сейчас в Швейцарии, в Женеве, его интересуют архаические ритуалы вообще, в частности, тибетский ритуал специфический. Одно из сочинений его, написанных в этом русле, оно так и называется «Тибетская молитва». Кстати, имеет место, молитва в тибетской традиции?

Александр Генис: В тибетской традиции - может быть. Но вообще молитва — это значит молиться кому-то. В буддизме как таковом Бога нет. Однако, конечно, тибетская традиция гораздо шире того представления о буддизме, которое связано у нас на Западе с дзэн-буддизмом, а это - наиболее аскетическая форма буддизма. Дело в том, что западные художники искали на Востоке возможность для синкретического альтернативного видения мира. Мне это напоминает Рериха. Рерих на своих картинах создавал синкретическую религию, которая обходила наши привычные веры. Он составлял свой спиритуальный опыт в основном через тибетские образы, но там были и викинги, и язычество Древней Руси. Тут сочеталось все, что можно заново открыть привить к западной цивилизации, будь то специфически восточное влияние или архаическое традиции. Совершенно справедливо считалось, что резервуар архаики надо искать на Тибете, где там сохранилась наиболее древняя форма спиритуальной жизни.

Соломон Волков: Именно это типично для творчества Рабиновича-Бараковского, он как бы составляет антологию архаических ритуалов. И делает это, соединяя очень своеобразный минимализм с нумерологией, то есть это применение цифровых магических формул и их комбинаций в сочинении музыки. Получается очень изысканная, сложная форма композиции. Я в нее сейчас вдаваться не буду, а покажу нашим слушателям эту самую «Тибетскую молитву» Александра Рабиновича-Бараковского, кантату для камерного хора и восьми музыкантов, написанную в 1991-92 годах.

(Музыка)

​Соломон Волков: Другому композитору на будущий год исполнится 80 лет, его зовут Филип Гласс, и он один из двух главных отцов американского минимализма, очень популярный композитор. Я хочу показать музыку его, написанную к кинофильму «Кундун» 1997 года, режиссером был Мартин Скорсезе. Фильм этот биографический, он описывает жизнь 14 Далай-ламы и охватывает события с 1937 по 1959 год. «Кундун» в переводе означает «присутствие», и это - обращение к Далай-ламе.

Александр Генис: Я к Скорсезе отношусь не очень положительно, но это фильм мне чрезвычайно понравился, он очень красивый. Режиссер именно тем и занимался, что любовался теми ритуалами, которые так широко и ярко представлены в Музее Рубина. Ведь вся тибетская ритуальная жизнь очень нарядна, и, конечно, очень экзотична. Образ Далай-ламы и обиход его двора изображен как идиллия, то, что было, пока китайцы не захватили Тибет и не изгнали 14-го Далай-ламу. Он с тех пор стал видной фигурой, он путешествует по всему миру, был в Риге, например, недавно. Сам я видел Далай-ламу в Нью-Йорке, на меня это событие произвело сильное впечатление, потому что встреча состоялась в Централ-парке. Десятки тысяч людей пришли посмотреть на старенького человека в очках, который все время хихикал, он был очень непохож на святого человека, в нем было что-то очень домашнее, фамильярное. Интересно, что представлял его Ричард Гир. Тибет, буддизм в целом имеет огромное влияние в Голливуде, у него очень много последователей. Не только Скорсезе снял фильм на буддийскую тему, у Бертолуччи есть фильм «Маленький Будда». Многие известные актеры, режиссеры придерживаются буддистских взглядов, и Ричард Гир один из них. Представляя Далай-ламу, он привел японскую хокку: «Под цветущими вишнями нет посторонних». Централ-парк был забит людьми, и люди эти были очень разные. Монашки католические из непонятного мне ордена, были панки, были полицейские, были клерки в пиджаках, были школьные учительницы, была какая-то молодежь, совершенно не похожая на буддистов, а скорее похожая на хулиганов, и в то же время были, конечно, монахи буддийские. Пестрая толпа. И когда Гир сказал, что под цветущими вишнями нет посторонних, то это означало, что в присутствии Далай-ламы нет посторонних. Ничего особенного он не сказал, прозвучали достаточно обычные слова о том, что надо всем сопереживать, о том, что все разумные существа ищут выхода из этой ситуации, а ситуация — это жизнь. Но само присутствие его было магическим, все расходились с такими благостными улыбками.

Соломон Волков: У меня с Далай-ламой связано недавнее скорее комическое переживание. По соседству с домом, где я живу, расположен театр, где обыкновенно выступают рок-звезды. Я каждый день так или иначе, прохожу мимо этого театра. Вдруг в один день я увидел, что творится что-то необычное, потому что по всему периметру вокруг театра расставлены полицейские, очень бдительно наблюдают за всеми прохожими. Мне, конечно, было любопытно, я поинтересовался, кого это они так охраняют. Они, как и полагается бдительным полицейским, мне на этот вопрос не ответили. Но я ответ вечером того же дня обнаружил, потому что опять подходя к театру, я увидел огромную толпу, которая была четко разделена на две части, друг другу противостоящие: одни демонстрировали в поддержку Далай-ламы, а именно Далай-ламу охраняли эти полицейские, Далай-лама поселился в гостинице, которая прямо примыкала к театру. А другие выступали против Далай-ламы, объявляли его фальшивым Далай-ламой, раздавали соответствующие брошюрки, доказывали свою правоту. Я должен сказать, что я довольно редко в Нью-Йорке напарываюсь на такие агрессивно противостоящие друг другу толпы в области политики, здесь была одна из них. Для меня это был парадокс, именно учение Далай-ламы, сам Далай-лама, который олицетворяет собой миролюбие, спокойствие, благожелательность ко всем, вызывает такие ожесточенные противостояния. В чем тут дело?

Александр Генис: Конечно, это связано с тем, что китайские власти пытаются захватить власть, влияние над тибетским буддизмом и поставить своего Далай-ламу, своего ставленника, что, конечно, вызывает раздражение у всех сторонников свободного Тибета и свободного буддизма. Но вы знаете, если уж мы говорим о музыке, то буддийская музыка как таковая очень любопытна сама по себе, современные композиторы используют вдохновение, они вдохновляются буддизмом. Но сама буддийская музыка, не такая. Я бывал в дзэн-буддийском монастыре, провел немало времени там. Каждая медитация заканчивается декламацией, песнопением.

Соломон Волков: Музыкальным скандированием.

Александр Генис: Но музыкальным только отчасти. Там есть специальные музыкальные инструменты - все они ударные, производят очень своеобразный звук, я тут не говорю про огромные тибетские трубы. Однажды я разговаривал с настоятелем этого монастыря, и он мне сказал: «Вы обратите внимание на то, как отличаются звуки, которые вы слышите в буддийском храме и христианской церкви». В христианской церкви они обращены к небу, они обращены вверх. То есть люди, которые поют или молятся в храме, смотрят в небо. А в буддийском храме все звуки обращены внутрь человека, они как бы идут из живота, то есть буддизм ищет в себе, а не снаружи, не в небе, а в человеке. И этим, как сказал настоятель, разительно отличается буддийская метафизическая ориентация от христианской.

Соломон Волков: Мне кажется, что музыка Рабиновича-Бараковского, которую мы послушали, будучи минималистской в своей музыкальной профессиональной основе, соответствует тому, о чем вы говорите, то есть она действительно обращена вовнутрь себя. Это своего рода волны, которые на вас накатывают, обволакивают вас. Этим она и отличается от сакральной музыки, которая существовала и существует в христианской традиции.

В той же степени это характерно для музыки Филипа Гласса, отрывок из которой я хочу показать, сопровождающей фильм «Кундун». Называется этот фрагмент «Песчаная мандала». Расскажите об этом, что такое песчаная мандала?

Александр Генис: Я видел, как это делается в Нью-Йорке. Приехали тибетские монахи и целый месяц они выкладывали из песка сложнейшую геометрическую фигуру, карту священной географией, этакий ковер, который являлся инструментом для медитации. Необычно сложные разноцветные узоры, которые насыпаются из разноцветного песка, с помощью специальных конусов. Представьте, целый месяц создается такая сложная многометровая картина из песка.

Соломон Волков: Которая не рассчитана на то, чтобы быть вечной, она рассчитана на то, чтобы быть рассыпанной.

Александр Генис: Вот это самое главное и есть. И конечно, кульминация этого процесса, на который приглашаются гости (я был в числе них) наступила, когда монахи, закончив свой шедевр, открыли двери, чтобы пустить сквозняк в комнату. И на моих глазах этот шедевр был рассыпан, весь этот песок просто был развеян на ветер.

Соломон Волков: Вам не кажется, что здесь можно найти аналогию с современным искусством инсталляций?

Александр Генис: Конечно, инсталляции, как все современное искусство, подпитывается Востоком, но суть этого искусства глубокомысленна и иллюстрирует буддийские идеи о бренности мира, о непостоянстве, о том, что ни к чему нельзя привязываться. Весь месячный труд этих монахов в одну секунду исчез. Но они не считают, что он просто исчез, они считают, что этот песок сделал дух Нью-Йорка лучше, чем он был. И это акция впечатляет.

Соломон Волков: Это действительно очень впечатляющая идея. А сейчас мы послушаем, как эта песчаная мандала воплощена в музыке Филипа Гласса.

(Музыка)