Александр Генис: Как всегда в последнем выпуске года мы подводим итоги. Начнет этот обзор ведущая Книжного обозрения АЧ Марина Ефимова, которая на этот раз напомнит нашим слушателям о лучших - по её мнению книгах - в столь модном сегодня и у российских читателей жанре нон-фикшн.

Марина Ефимова: Из документальных книг, изданных в 2016 году, пять произвели на меня особенно сильное впечатление. Одна всколыхнула память историческую, вторая – литературную, а три книги про животных пристыдили нас за высокомерие, свойственное венцу творения.

Историческая книга написана американцем Адамом Хохшильдом к 80-летию Гражданской войны в Испании и названа строчкой из Альбера Камю – «Испания в наших сердцах». Удачное название, потому что война в Испании осталась в истории одним явлением, а в сердцах – другим.

Диктор: «С 1936-го по 1939 год новорожденная испанская, секулярная Республика с законно избранным правительством, поддержанным большинством испанских крестьян, рабочих, служащих и интеллектуалов, боролась за свою жизнь с профессиональной армией Националистов, возглавляемой генералом Франко и поддержанной Католической церковью и крупными землевладельцами. Армию эту вооружали нацистская Германия и фашистская Италия. Республика же привлекла на свою защиту идеологических сторонников. Это были не тренированные, но яростно революционные отряды ополчения (которые вооружал Советский Союз) - и 40 000 иностранных добровольцев, объединённых в Интернациональные бригады с лидерами-коммунистами.

Марина Ефимова: Американцы составили «Бригаду Авраама Линкольна», итальянцы – «Бригаду Джузеппе Гарибальди», немцы – Тельмана, французы – Андре Марти, бригада из балканских стран называлась именем Димитрова.

Против республиканцев дрались не только «наймиты» лендлордов, но и простые верующие испанцы, напуганные атеизмом и коммунистическими идеями. На стороне ген. Франко воевали и добровольцы: из Ирландии, Португалии, русские эмигранты и яростные марокканцы. Но их было немного по сравнению с десятками тысяч добровольцев, сражавшихся за коммунистические идеи, за высокую надежду на справедливое мироустройство. Правда, как пишет Хохшильд,

Диктор: «Моральная проблема состояла в том, что борцы за одну из самых благородных идей получали помощь от одного из самых недостойных союзников – сталинского режима».

Марина Ефимова: Дело было не столько в моральной сомнительности союза со Сталиным, сколько в его реальной опасности. Уже в 1937 году верх в республиканской армии взяли коммунисты, преданные Кремлю, и объявили фашистами республиканцев всех других направлений. Правительство упрятало в тюрьмы сотни представителей так называемой «Пятой колонны». Их лидеров расстреляли. Победу в войне одержала армия ген. Франко.

Чему учит нас опыт войны в Испании? Рецензент Гарнер пишет в НЙТаймс:

Диктор: «Президент Франклин Рузвельт отказался помочь испанской Республике и не снял эмбарго на оружие. Америка и другие западные страны не вступили в испанский конфликт, поэтому Республика приняла помощь Советского Союза».

Марина Ефимова: Вывод: Запад должен помогать освободительной борьбе народов. Однако, как показало недавнее прошлое, вмешательство западных стран в освободительные войны (всегда на стороне правого дела – свержения жестоких диктатур) может привести не к построению в этих странах демократического общества, а к хаосу, новым войнам и к победам радикалов - еще более жестоких, чем свергнутые диктаторы.

Другая книга 2016 г, о которой стоит вспомнить, - «ПрОклятое наследство. Трагедия Клауса Манна» - биография, написанная историком Фредриком Споттсом.

Есть наблюдение, подтвержденное многими примерами, что писательских династий не существует и что «природа отдыхает на детях гениев». Исключение из этого правила – знаменитая семья Маннов. Братья Томас и Генрих Манны – всемирно известные писатели. Их третий брат Виктор не был литератором, но написал мемуары, ставшие бестселлером. А книга «Проклятое наследство» - биография старшего сына Томаса Манна - Клауса – писателя с мировым именем, автора 7-ми романов (в том числе знаменитого «Мефисто»), десятка пьес, двух сборников рассказов и эссе, и восхитительных мемуаров «На повороте». Беглый набросок портрета писателя из книги «Проклятое наследство» дают рецензенты в журналах Jewish Book Council и Goodread:

Диктор: «Клаус Манн был свободомыслящим человеком и бескомпромиссным эстетом, пытавшимся утвердить свой нетрадиционный стиль жизни в насквозь традиционной Германии начала 20 века. Декадент и бунтарь; человек, с юности известный своей меланхолической тягой к смерти, он был к тому же гомосексуалистом, первым в Германии открывшим эту тему в литературе. Его прозвали “enfant terrible Веймарской поры”.

...В политике он был упрямым идеалистом: ездил в 1934 году на съезд писателей в Москву и писал о величии и исторической необходимости российской революции. Он одним из первых поднял перо против нацизма и был вынужден бежать из Германии в Соед. Штаты. Уже оттуда он ездил в Испанию и сражался за Республику».

Марина Ефимова: После Второй мировой войны Клаус Манн вернулся в Европу. Он умер во Франции в 1949 году от передозировки наркотиков. Ему было 42 года. В книге «ПрОклятое наследство» биограф Споттс ищет виноватых – и в ранней смерти, и в трагическом мироощущении Клауса Манна, и особую роль в трагедии писателя отводит его отношениям с отцом. «Томас, - пишет Споттс, - презирал, мучил и унижал Клауса в течение всей его жизни». Рецензенты, в общем, согласны с этой интерпретацией:

Диктор: «Его отец и сам считал себя гением – живым воплощением типа великого писателя... Мысль о том, что его дети могут быть значительными сами по себе, казалась ему абсурдом».

Марина Ефимова: Мне кажется, и биограф, и рецензенты, упрощают личность Томаса Манна и его отношения с сыном. Не упрощает их, к счастью, сам Клаус Манн. В книге «На повороте» он поразительно тонко разбирает разницу психологических и интеллектуальных типов отца и дяди – Томаса и Генриха, и сложный характер отца. «Суть отцовского мифа, - пишет он, - тяжела и деликатна».

Сам же Томас Манн писал о сыне, уже после его смерти:

Диктор: «Мои отношения с ним были трудными и не без чувства вины, потому что само моё существование с самого начала бросило тень на его жизнь».

Марина Ефимова: Несомненно, в жизни Клауса Манна немалую роль сыграл тот факт, что он, писатель, был сыном другого писателя – великого. Его первые публикации появились в 1925 г., через год после выхода в свет «Волшебной горы». А через 4 года Томас Манн получил Нобелевскую премию. Да Клаус уже и в детстве знал, что он – сын знаменитого писателя, автора «Будденброков». Литературные критики не могли непредвзято оценить творчество Клауса, и каждый упоминал, что этот писатель – сын знаменитого папы. Ценителей прозы Клауса Манна (среди них Стефанв Цвейга и Лиона Фейхтвангера) это огорчало, а Бертольда Брехта так бесило, что он написал:

Диктор: «Весь мир знает Клауса Манна – сына Томаса Манна. Кто, впрочем, этот Томас Манн?»

Марина Ефимова: В последний год жизни Клаус, несмотря на сложные отношения с отцом, очень часто писал родителям. В письмах он называл всех детскими прозвищами: отца – Магом, мать – Милейн, себя – Эйси. Казалось, единственным для него светом в окошке осталось детство. «На воспоминания, - писал Клаус Манн, - нельзя положиться, и всё-таки нет другой действительности, кроме той, которую мы носим в памяти».

В книге «Так ли мы умны, чтобы понять, как умны животные?» профессор приматолог Франц де Ваал пишет, что не только приматы, но многие животные обладают интеллектом, всю степень которого учёные долго не могли (или не хотели) оценить.

Диктор: «Интеллект животных должен определяться с учетом мира в котором они обитают. В течение долгого времени ученые игнорировали этот простой принцип. Например, когда они пытались определить, могут ли шимпанзе различать и запоминать лица, они показывали им лица людей, и шимпанзе проваливали экзамен. А когда им стали показывать лица других шимпанзе, они сдали экзамен на отлично».

Марина Ефимова: Похоже, проф. Де Ваал подозревает людей (даже учёных) в подсознательном желании доказать исключительность человеческого интеллекта. Долгое время считалось, что животные (в отличие от нас) не способны оценивать ситуацию с точки зрения другого существа, - пока однажды не был проведен эксперимент с двумя самками шимпанзе:

Диктор: «Двух самок – Джорджию и Ренату – заперли в разных комнатах, предварительно дав обеим осмотреть помещения. Ренату посадили в комнату с окном во дворик, а Джорджию – в комнату без окон. В стае Джорджия была выше по званию, но она осталась без информации, в отличие от Ренаты, которая видела в окно, как люди спрятали во дворике огурец и банан. Когда обеих самок выпустили во дворик, Джорджия неотступно следила за Ренатой, явно понимая, что та знает то, чего не знает она. Рената, в свою очередь, явно понимала, что если она достанет вожделенный банан, Джорджия его отнимет по праву старшинства. Тогда она показала Джорджии место, где был спрятан огурец, и пока Джорджия с ним возилась, бросилась в другой угол, схватила банан и съела».

Марина Ефимова: Приматы первыми расшатали стену, которую мы выстраивали между нашим интеллектом и их. После этого зашатались и другие стены. Недавно в международные новости попал спрут по прозвищу Инки (чернильный), удравший из новозеландского зоопарка. Он явно знал, что делал: выбрался из аквариума, воспользовавшись неплотно прикрытой крышкой, прошлёпал по бетонному полу через всё помещение к дренажому отверстию в углу и по дренажной трубе сполз в море. Зоолог Джонатан Балкомб, защищая интеллект рыб в книге «Что знает рыба», пишет обиженно:

Диктор: «Люди не сочувствуют рыбам, так как рыбы не обладают тем, на что мы эмоционально откликаемся – выражением лица».

Марина Ефимова: И Балкомб описывает поразительные факты из жизни рыб-уборщиков, которые производят санобработку больших рыб и морских животных:

Диктор: «До того, как вступить в отношения с «уборщиками», потенциальные клиенты внимательно наблюдают за их работой со стороны. Те уборщики, которые слишком сильно щиплют своих клиентов, заставляя их подёргиваться от боли, не получают новую клиентуру».

Марина Ефимова: Другая книга о животных – «Гениальность птиц» Дженифер Аккерман - стала бестселлером, а ее персонажи – главными литературными героями 2016 года. Вороны используют множество «инструментов» для добывания еды и строительства. Сойки могут считать. Голуби доставляют почту (и даже, если верить Аккерман, способны отличить картину импрессиониста от картины кубиста). Птичка Длиннохвостый Тит строит гнездо из шести тысяч кусочков. Аккерман пишет о гениальной пространственной памяти птиц, прославляет их технические, светские, актёрские и музыкальные способности. Она сетует на ужасную несправедливость выражения «птичьи мозги» и объясняет, что уникальный птичий мозг трудно познаваем, потому что имеет сходство с мозгом не приматов, а динозавров, чем определяет особый эволюционный путь птиц.

Диктор: «Как поразительна их напряжённая, молниеносная коллективная проворность – почти невозможная для таких крошечных тел. Есть ли более завораживающее зрелище, чем вид стаи из примерно четырёхсот птичек, на лету меняющей направление – общим мгновенным порывом, молниеносным движением, превращающим стаю в живую вуаль».

Марина Ефимова: «Прочитав книгу “Гениальность птиц “, - пишет в «Тайме» рецензент Йон Муллем, - начинаешь чувствовать, что где-то наверху обитает другое сознательное сообщество, умело и уверенно действующее в мире, который мы считали своим».