Александр Генис: Поражение Трампа в Конгрессе, который, вопреки желанию и обещанию президента, не стал отменять обамовской реформы здравоохраенния, говорит о том, насколько острым является вопрос о медицинской страховке во внутренней политики США. Не удивительно, что споры ведутся не только в Конгрессе, но и в каждой семье. Об этом рассказывает новый радиоочерк Владимира Морозова из его авторского цикла “Необыкновенные американцы”.
Владимир Морозов: Сегодня я в гостях у семьи Долан. Вечер. Младшие дети 12-летний Коннор и 10-летний Шон сделали уроки и получили право посидеть у телевизора. 17-летняя Маккензи убирает оставшуюся после ужина посуду и присоединяется к нашему разговору. Который как бы продолжает кипящий сегодня в Америке спор о стремлении президента Трампа приостановить приток иммигрантов в страну.
Маккензи: Я бы сказала, что прежде всего мы должны позаботиться об американцах, а уже потом сможем подумать о приглашении в страну людей из других стран. Я согласна с решением Трампа приостановить иммиграцию. Нужно улучшить жизнь наших собственных граждан, прежде чем мы сможем принимать беженцев из Сирии и других стран.
Владимир Морозов: В школе, где Маккензи отличница, иммигрантская политика Белого Дома имеет своих сторонников и противников. Но дома родители Джефф и Сара с дочерью соглашаются.
Сара: Я домохозяйка, официантка и координатор по сбору средств для школы. Так что, рабочих мест у меня три. Официантка я в отеле парка “Шесть Флагов”. Да, парк атракционов работает там только летом, но отель - круглогодично и в нем есть центр водного спорта.
Владимир Морозов: Сара, летом я пару раз спрашивал у тебя совета, как растить те или иные овощи и знаю, что по образованию ты агроном-огородник-садовник. Почему ты не работаешь по профессии?
Сара: Диплом я получила в колледже в Южной Дакоте. 25 лет работала садовником и специалистом по ландшафту. А когда мы переехали в штат Нью-Йорк в деревню Коринф, оказалось, что за эту работу здесь очень мало платят, да и физически мне уже стало трудновато ей заниматься.
Владимир Морозов: Ей - 43, мужу Джефу - 46 лет. Сара, а что ты собираешься делать, когда дети вырастут и разъедутся из дома? Наверное, говорит Сара, снова пойду учиться, может быть, на ветеринара...
Какой ты ветеринар! Я не вижу в вашем доме ни кошки, ни собаки!
Сара: У нас три кошки. Куда они подевались? Они всегда сначала прячутся, когда приходит кто-то незнакомый. Дай им минут 5, и они покажутся. СМЕХ.
Владимир Морозов: Известно, что американцы неохотно говорят о своих доходах. Поэтому если не хотите, можете не отвечать. Но спросить я должен. Сколько у вас выходит в год?
Сара: Если считать то, что у нас получается до уплаты налогов, то доход семьи - около 90 тысяч долларов в год. Приходилось ли нам получать помощь от правительства? Нет. Никогда! Мы за все платим сами.
Владимир Морозов: А было ли у вас право на какую-либо правительственную помощь?
Сара: Нет, никакая помощь нам не полагалась, для этого наш доход слишком высок. А ты думал, что мы герои, которые отказываются от всякой помощи? Нет! Но, скажем, если бы я потеряла работу, то нам, наверное, полагались бы продуктовые талоны и еще что-нибудь, но немного.
Владимир Морозов: Однако, когда дети были маленькие, ты, наверное, сидела с ними дома?
Сара: Нет, я работала. А кто тогда оставался с детьми? Мы нанимали няньку. С какого возраста дети сидели с нянькой? С месячного. Не боялась ли я оставлять детей с чужим человеком? Нет, не боялась. Мы ведь няньку не с улицы приглашали. Говорили с друзьями, с другими родителями, у которых эти женщины прежде работали. То есть, искали человека с солидными рекомендациями, подробно беседовали с претендентками и только потом принимали решение.
Владимир Морозов: Кроме того, в то время у Сары был свой собственный бизнес, она работала садовником и специалистом по ландшафтам. Сама составляла свой рабочий график. И если нужно, могла быть дома целый день. Или начинала работу очень рано, чтобы вернуться домой, когда на работу уезжал муж. Когда он возвращался, уезжала она.
Итак, доход семьи 90 тысяч в год на двоих взрослых и троих детей. А какие расходы считаются у вас основными?
Джефф: Первое - это затраты на страховку здоровья - 1700 в месяц. Второе плата за аренду дома - 1100 в месяц. В нашем районе это средняя рыночная цена. У кого снимаем дом? У церкви, здесь раньше жил пастор. Третья затрата - это на машины. Но за мой пикап уже все выплачено, а за внедорожник Сары осталось заплатить всего тысячу долларов. Отдадим, и тогда у нас останется только один долг - тот, что я взял в банке, чтобы получить образование.
Владимир Морозов: На учебу в колледже брала в долг и Сара. Рассчитывать на родителей не приходилось. У нее мать и отец - небогатые фермеры. У Джеффа отец был рабочим на заводе. Мать домохозяйка, которая стала учительницей уже взрослым человеком. Она училась в колледже в то же время, что и я, рассказывает Джефф. Теперь он архитектор. Получает 74 тысячи в год. 16 тысяч приносит домой Сара. К какой категории они себя относят, к среднему классу или к его нижнему краю? В этом вопросе супруги не сходятся. Поэтому скажу за них, что в нашем штате Нью-Йорк средний доход семьи около 55 тысяч долларов в год.
Итак, ваши основные расходы на здравоохранение? Но что с ним теперь будет? Республиканцы обещали отменить введенную президентом Обамой систему, похоже, однако, что никакой замены ей пока нет?
Джефф: Если республиканцы ничего не придумают, а просто отменят “Обамакэр”, то рынок сам найдет пути. И станет, по крайней мере, не хуже, чем было до Обамы. Возможны какие-то неудобства, связанные с перестройкой, но постепенно все уладится.
Владимир Морозов: А что будет с теми людьми, которым прежде не имели страховки и получили ее только от Обамы? Нет, отвечает Джефф, ты задаешь неправильный вопрос.
Джефф: Дело в том, что те люди, которые, с точки зрения федерального правительства демократов, считались малообеспеченными и получили страховку от Обамы, все они имели страховку и раньше. Потому что в каждом штате есть специальный фонд медицинской помощи семьям, которые в этом нуждаются.
Владимир Морозов: В этом месте нашей беседы к ней присоединяется одна из кошек. Она садится на стол прямо возле моего микрофона и начинает тереться об него спиной. Маккензи подбирает нахалку и уносит ее на второй этаж в свою комнату.
Джефф, а твоя компания? Помогает ли она тебе оплачивать медицинские расходы семьи?
Джефф: Сегодня большинство компаний не могут себе позволить покупать страховку для своих служащих. Как правило, они покрывают только небольшую часть ее стоимости. Сколько дают мне? Моя компания платит мне около 8 процентов от моего заработка.
Владимир Морозов: А вы, ребята, не боитесь, что пока республикакнцы отменяют систему Обамы, цены на медицинские услуги взлетят до небес?
Сара: Такого не будет. Почему? Потому что существует конкуренция. Если одна страховая компания слишком завысит цены, то люди уйдут от нее к другим компаниям. Первая прогорит, а другие выживут, потому что предложат более низкие цены.
Владимир Морозов: А что это вы так дружно против системы Обамы? Чем вас не устраивает “Обамакэр”?
Джефф: Раньше мы платили за медицинскую страховку всей семьи 700 долларов в месяц. Но потом вступила в силу система Обамакэр, и с нас стали брать 1600-1700 в месяц на семью.
Владимир Морозов: Но почему сумма так резко возросла? Я слышал жалобы и от других людей. Что случилось?
Сара: А со страховкой случилось вот что. После введения системы Обамы не все американцы захотели покупать страховку. Кто-то заявил, что ему это не по карману. Но в основном это были молодые люди, которые пока еще не думают ни о каких болезнях и поэтому затраты на медицину кажутся им ненужными. После введения “Обамакэр” правительство убедило этих людей, что теперь они имеют право на страховку. И с учетом их невысокого заработка они получили ее бесплатно. Это дополнительный расход для страховых компаний, им надо его как-то компенсировать. И они переложили финансовую нагрузку на плечи других людей. За чью-то бесплатную страховку плачу я, платит моя семья. Наш взнос вырос более чем в два раза. И мы не одни такие. То есть, средний класс, работающие люди платят за страховку для нижней части среднего класса.
Владимир Морозов: Сара, я говорил с твоим консерватором-мужем, он считает, что Обама сознательно обманул американцев, пообещав им, что затраты на страховку не возрастут, а понизятся. Но я так не думаю. Мне кажется, Обама и его советники просто не сумели предвидеть нежелательные последствия.
Сара Долан со мной полностью соглашается. И Джефф остается в одиночестве.
Джефф: А я считаю, что он все знал и предвидел. Вы держите Обаму за простачка. А он и его советники знали, что реформа поставит все с ног на голову. Что затраты на медицину у людей возрастут и тогда американцы потребуют, чтобы установили единый источник расходов на здравоохраниение. И правительство получит то, о чем всегда мечтают руководители демократической партии - правительство возьмет под свой контроль все расходы на здоровье граждан и ликвидирует частные страховые компании. А они конкурируют между собой, что сдерживает рост цен. Но если мы станем платить не взносы различным частным компаниям, а налоги правительству, то оно окажется вне конкуренции, станет назначать любые цены по своему произволу и бюрократы начнут распределять, кому какие медицинские услуги предоставить.
Владимир Морозов: Так ведь цены и стоимость расходов на медицину все равно растут! Их задирают сами страховщики, и некоторые люди называют их паразитами.
Сара: Я не вижу в них паразитов. Они платят сотни тысяч долларов больницам и врачам. Страховые компании дают работу большому числу людей. А растущие цены - это логично. Ты посмотри на оборудование больниц. С каждым годом оно улучшается и усложняется. Больницы платят за это большие деньги. Нынешнее оборудование просто нельзя сравнить с тем, что было 30 лет назад. Например, в сфере специальной хирургиии.
Владимир Морозов: Частные компании помогают страховать не только здоровье, говорит Джефф, страховку покупает и архитектурная фирма, в которой я работаю. Страховой полис есть у больниц и у врачей, имеющих частную практику.
Джефф: Врачи покупают страховку не тот случай, если кто-то из пациентов подаст на них в суд.
Сара: Если за небольшую ошибку подадут в суд на врача, это может разорить его, буквально разрушить всю его жизнь.
