Сергей Медведев: Мы продолжаем раскопки постсоветского сознания, и, снимая слой за слоем, неизбежно натыкаемся на образы из советских мультфильмов,будь то собака из мультфильма "Жил-был пес", которую многие прицепляют сзади на машину с надписью - "Ты извини, если чё", или герои мультфильма "Каникулы в Простоквашино", которые стали рекламировать молочную продукцию. Я уж не говорю о таких всеобщих любимцах, как Кеша из "38 попугаев", Винни Пух, Волк из "Ну, погоди!". В целом россияне живут в мире (не только детском, но и взрослом), заданном героями советской анимации. Но что же происходит сегодня с российской анимацией? Насколько воспроизводятся советские традиции? Об этом в сюжете нашего корреспондента Анастасии Тищенко.

Анастасия Тищенко: Российская анимация началась с насекомых. В 1912 году Владислав Старевич снял мультфильм "Прекрасная Люканида, или Война усачей с рогачами". В нем жуки борются за самку, как в рыцарских романах.

Советская мультипликация всегда отличалась авторским стилем и часто далеко не детскими идеями, что ценили за рубежом. Так "Ежик в тумане" Юрия Норштейна, в который многие вкладывают разный смысл, в 2003 году признали лучшим фильмом всех времен и народов. Престижные международные награды получали мультфильмы, близкие, казалось бы, только советскому человеку, например, "Жил-был пес" с украинскими песнями, пластилиновый "Падал прошлогодний снег" с бытовым сюжетом. Кукольные герои Чебурашка и Крокодил Гена помогали пионерам. Творчество для детей было основным способом получения финансирования.

В 80-е годы мультипликатор Александр Татарский основывает студию "Пилот", где создают знаменитый мультсериал "Следствие ведут Колобки". Упрощенные рисунки с грубыми штрихами ориентировали, скорее, на взрослую аудиторию, сохраняли свой особенный стиль. В начале 90-х часть коллектива "Пилота" уезжает в США. Покидают страну и другие советские мультипликаторы. Основная причина - не выделяют денег на их творчество.

Сегодня многие российские мультфильмы делаются с оглядкой на Голливуд - яркие персонажи, быстрое развитие событий. Это помогает выйти на международный рынок. Настоящим русским феноменом стал мультфильм "Маша и Медведь". Но если в первых сериях Маша в платье и платочке, то в новых одежда менее традиционная, а на Новый год девочка ждет, что Дед Мороз придет через каминную трубу.

А вот авторское анимационное кино, такое, как "Масяня", "Freeman", "Гора самоцветов", живет, в основном, в рамках фестивалей и на YouTube.

Сергей Медведев: У нас в гостях мультипликатор Дмитрий Геллер и художественный руководитель Национальной анимационной премии "Икар" Сергей Капков.

Я вспоминаю, что Иоанн Павел II, по-моему (при том, что он сам был антисоветчиком, человеком, фактически развалившем Восточный блок), говорил, что надо воспитывать детей на советских мультфильмах, потому что в них есть гуманистический посыл. Это действительно так? Советская мультипликация была островом гуманизма?

Сергей Капков: Насколько я знаю, эту фразу сказал один из пап римских после того, как "Снежная королева" покорила фестиваль в Венеции, а это конец 50-х. Уже тогда говорилось, что надо смотреть самые гуманные в мире советские мультфильмы. Потом, так как имя этого папы осталось неизвестным, "Союзмультфильм" узнал об этом от кого-то, кто приехал, и дальше эта цитата передавалась из уст в уста, из поколения в поколение.

Удивительно, что ведь люди, которые работали на "Союзмультфильме" в те годы: все основные режиссеры, художники-постановщики, - это все фронтовики, более того, инвалиды. У двух выдающихся режиссеров не было руки, у двух не было глаза. Винокуров, один из художников-постановщиков "Снежной королевы" и "Золотой антилопы", был без одного глаза. Борис Дежкин, единственный советский мультипликатор, которого Дисней звал к себе на студию, тоже был без одного глаза. Были люди без ног. Они всю войну воевали и убивали, и вдруг вернулись, стали искать себя и нашли в мультипликации, начали создавать самые гуманные мультфильмы в мире.

Сергей Медведев: Может быть, это какая-то компенсация? Или, возможно, мы неправы, и советская анимация не была островом человечности? Сейчас, по крайней мере, это осталось, или все перешло в коммерческий формат?

Дмитрий Геллер: Нет, не перешло в коммерческий формат. Детские фильмы, которые делаются сейчас, в основной своей массе продолжают традицию. В каком-то смысле, может быть, и зря продолжают, потому что хочется, чтобы они развивались, искали какой-то новый язык, а они повторяют то прекрасное, что было.

Сергей Медведев: В любом случае, эта традиция была достаточно гуманной, даже "Ну, погоди!". Там был экшн, но не было насилия, по сравнению с тем же "Том и Джерри".

Дмитрий Геллер: Он был не таким физиологичным, как "Том и Джерри", но, в общем, они тоже друг над другом изгалялись.

Сергей Медведев: Они гонялись, но не уничтожали друг друга, как это происходит в каждом эпизоде "Тома и Джерри".

Дмитрий Геллер: Да. Определенно, они были очень гуманны и целомудренны. Я даже сделал фильм, посвященный именно "Союзмультфильму" - такой традиционный кукольный фильм. Это про воробья, который держит свое слово. Сценарий написала драматург Роза Хаснутдинова, работавшая на "Союзмультфильме" еще в советские времена. Я выбрал такой классический сюжет, взял кукол, чтобы фильм был прямо совсем советский, правда, добавил смешанной техники, которая раньше была чисто технически невозможна.

Сергей Медведев: А классический "Союзмультфильм" - кукольный или рисованный?

Сергей Капков: Было отделение рисованных фильмов и отделение кукольных, и рисованных просто по количеству было больше, чем кукольных.

Сергей Медведев: Но наибольшие достижения, победы на фестивалях все-таки, наверное, были в рисованных.

Сергей Капков: На фестивалях была "Варежка". Это кукольный мультфильм, один из самых титулованных.

Дмитрий Геллер: "Чебурашка".

Сергей Капков: У "Чебурашки" было меньше призов, но популярность его была безгранична. А фильмы Норштейна считаются объемной анимацией, потому что это перекладка - кусочки бумаги, кусочки картона. Так что по призам они как раз примерно равны.

Сергей Медведев: А Крокодил Гена достаточно широко пошел международно. Это же фактически как японский покемон…

Сергей Капков: Именно поэтому японцы и взяли его себе. Причем, очень забавно: чтобы войти в этот неспешный союзмультфильмовский ритм, чтобы освоить в совершенстве их движения, проникнуть в суть, в драматургию, они сняли первый фильм один в один как наш, а потом стали делать новые приключения с этими героями.

Сергей Медведев: Я сейчас думаю о фильмах 50-х - это сталинские сказки. Это что, типа Диснея? Они как бы идут параллельно с диснеевской анимацией?

Дмитрий Геллер: Они были такие длинные, минут по 40. Они пытались повторить многие фильмы. Многие эти режиссеры-фронтовики пришли, потому что когда-то увидели первые фильмы Диснея.

Сергей Медведев: То есть это примерно как александровские комедии - тоже делали голливудский мюзикл. Российские сказки 50-х воспроизводили Диснея.

Сергей Капков: Поначалу - да, было большое влияние. Поэтому "Союзмультфильм" в какой-то момент вдруг разделился внутри. Одни продолжали слепо идти за Диснеем, а другие стали говорить: "Это невозможно, это тупиковый путь. Мы должны искать свое, советское, российское!". И постепенно отходили, начинали делать какое-то свое лицо.

Потом была революция в советской анимации, которую устроил Федор Хитрук и сестры Брумберг, которых называли бабушками русской анимации. Вот они одновременно выпустили фильмы, которые ломали все. У Хитрука это была совершенно европейская, новаторская "История одного преступления". Он первый применил полиэкран, когда на экране одновременно показывалось несколько сюжетов и убиралось все лишнее. Если Василий Васильевич бежит по ступенькам, то рисовался не весь подъезд, а только лесенки. Этого раньше никогда не было. А сестры Брумберг сделали мультфильм "Большие неприятности", где оживали детские рисунки. И там был взрослый текст, сатирический, ядовитый, где "по-прежнему с работы папа ходит на бровях" говорилось детским голосом от лица дочки, и все, что она себе представляла, буквально воплощалось в детских рисунках. Эти фильмы, конечно, стали событиями.

Сергей Медведев: Мне кажется, был какой-то очень важный сдвиг в 70-е - 80-е годы – это такой золотой век советской анимации: "Ну, погоди!", "Малыш и Карлсон".

Сергей Капков: Я бы сказал, что в 70-е началась такая эстрадная мультипликация. Золотым веком называют как раз 60-е годы, а в начале 70-х, когда пришли эстрадные авторы: Успенский, Курляндский, Хайт, Гамов, - они стали делать "Ну, погоди!", пошли "Бременские музыканты", мюзикловая анимация. А в 80-е уже как раз пошел упадок, все хуже и хуже. Где-то в районе середины 80-х началась перестройка - казалось бы, свобода, но почему-то все стало развиваться в худшую сторону. После "Простоквашино" на "Союзмультфильме" больше ничего не было.

Сергей Медведев: А студия "Пилот"?

Сергей Капков: Да, появился "Пилот".

Сергей Медведев: "Пластилиновая ворона"…

Сергей Капков: Здесь приходит авторская анимация. С Татарского началась анимация больше не для детей, а для взрослых - жесткая, современная.

Сергей Медведев: А какова была целевая аудитория советской анимации - дети или взрослые? Или вы снимаете такие различия?

Дмитрий Геллер: Когда я делаю фильм для детей, я, естественно, думаю о детях. А когда фильм не для детей, то есть я свободен, я делаю этот фильм для себя.

Сергей Медведев: Но есть жесткое жанровое различие? Вот для меня секрет, магия анимации в том, что здесь очень размыта граница между детским и взрослым кино. Я взрослый человек, но мне невероятно интересно смотреть детскую анимацию именно потому, что это как-то иначе сделано. Или тот же Миядзаки - это что, для детей или для взрослых?

Дмитрий Геллер: Для всех.

Сергей Медведев: Советскую анимацию родители всегда смотрели вместе с детьми. Сейчас, например, есть детское кино. Посадил ребенка с планшетом, и он смотрит. А тогда это часто был семейный просмотр.

Сергей Капков: Тогда, по-моему, особо даже не разделяли. Просто было ясно, что это для детей, а когда (очень редко) появлялись мультфильмы не для детей, в телепрограмме они так и стояли под шапкой "Мультфильмы для взрослых". Вот "Жил-был пес" - это кино абсолютно для всех. И я что-то очень сомневаюсь, чтобы Эдуард Назаров думал, для кого он делает это кино. Это абсолютно авторское кино. Он сам автор сценария, режиссер, выступал там как художник. Оно получилось таким.

Сейчас, мне кажется, у нас пока еще не вернулась та анимация, какая была в советское время. Сейчас продюсерское время, которое жестко говорит: «Делаем для детей». А когда говорят: "Делаем для всей семьи", это получается еще хуже. Ну, не получается еще пока. А наши авторы, такие, как Дмитрий Геллер, чаще всего делают именно авторское кино - оно фестивальное, оно получает призы, но оно пока не ложится в тот контекст, в котором работал "Союзмультфильм", - что вот мы сейчас все сядем и всей семьей посмотрим это кино. Оно для всех, оно детское. Мы пока находимся в каком-то пограничном состоянии, где все немножечко растеряны. Хочется, чтобы кино видели люди, а с другой стороны, хочется как-то самовыразиться. А есть еще диктат продюсера.

Сергей Медведев: А в советское время был диктат государства? Не была ли анимация зоной, более свободной от идеологического контроля?

Сергей Капков: Конечно, была.

Сергей Медведев: Я вспоминаю довольно смелые мультфильмы для взрослых 80-х годов.

Сергей Капков: Руководство не обращало никакого внимания на анимацию, поэтому на "Союзмультфильме" собирались Эрдман, Вольпин, Олеша - все запрещенные авторы. Они могли там работать совершенно спокойно. Те же художники - Соостер… Губайдулина и Шнитке писали музыку. Это было удивительное место! Самый жесткий контроль был среди своих же коллег - худсовет. Когда собирались и просматривали фильм, больше всех получить по башке могли от своих же собственных коллег. Тот же Федор Хитрук был довольно жесток и правдив в своих оценках, когда другие представляли свои фильмы. И "Бременским музыкантам" доставалось по полной программе. На студии вообще говорили, что так кино делать нельзя, это самый настоящий брак - именно по воплощению, по персонажам, по монтажу, по сюжету.

Сергей Медведев: И что, переделывали?

Сергей Капков: Нет, переделывали очень редко. Но не было такого, чтобы кромсать, положить на полку. Просто они получали свое от коллег, уходили обиженные, огорченные, а фильм потом шел в кинотеатрах.

Сергей Медведев: Фильм "Бременские музыканты" собрал огромную кассу. Он же попал в эпоху рок-опер.

Сергей Капков: Конечно. И "Ну, погоди!" на студии не особо принимали. Тот же Юрий Норштейн всегда говорил, что он отдает должное Котеночкину как режиссеру, как мастеру, но "Ну, погоди!" это что-то пошлое, низкопробное, это не искусство. Но при этом никто никому не вставлял палки в колеса, никто никого не подсиживал.

Сергей Медведев: Мне кажется, это достаточно идеалистичная, история по сравнению с теми идеологическими битвами, которые выдерживало советское кино. Посмотрите историю Тарковского и кого угодно. На этом фоне анимация была каким-то оазисом, с одной стороны, человечности, а с другой стороны, отсутствия государственного диктата.

Нельзя обойти стороной историю успеха самого большого российского экспортного продукта - мультфильма "Маша и Медведь". Об этом в сюжете нашего корреспондента Анастасии Тищенко.

Анастасия Тищенко: Мы спросили у юных мексиканцев, чем их так привлекает русский мультфильм "Маша и Медведь". Вот что нам рассказали.

- Мне нравится мультфильм "Маша и Медведь". Маша веселая, смешная и милая. Иногда она рассказывает истории, в которых есть небольшая мораль.

- Потому что это не очень глупая передача. Она глупая, но все-таки не очень.

- Мне она нравится тем, что забавная.

- Это весело, поучительно. Тебя учат каким-то вещам.

- Я просыпаюсь по утрам и всегда смотрю "Машу и Медведя".

- В этом мультике больше приключений, чем в других. Маша веселая.

- Мои сестры очень часто смотрят этот мультик. Им безумно нравится. Он рассказывает о разных проблемах и о том, как их решить. Им больше нравится Маша, чем Медведь. Не знаю, где сделали этот мультфильм - у нас, в Мексике, или в США, но дети в восторге.

Сергей Медведев: Почему так выстрелил фильм "Маша и Медведь?" На каких-то русских архетипах?

Дмитрий Геллер: Этот фильм явно выделяется именно тем, как профессионально он сделан, как точно попадает в характер абсолютно мгновенно узнаваемая Маша и в Мексике, и где угодно. Там хорошая драматургия.

Сергей Медведев: Сергей, а нет ли здесь такого, что люди клюют на российские сюжеты? Вот Медведь - символ России, вот девушка в платочке - символ России…

Сергей Капков: Нет. Обратите внимание: дети даже не знают, где это было сделано - в Мексике или в США. Они и не совмещают Медведя с Россией. Это очень профессиональная работа, даже по озвучке, по текстам, где все очень лаконично и емко, каждая фраза отточена, и здесь не так много текста, как во многих других сериалах, где на тебя идет поток безумными голосами: все орут, и ты не понимаешь, зачем все эти тексты. В анимации чем меньше текста, тем лучше.

Сергей Медведев: Какие еще можно назвать успехи? Я вспоминаю из последних фильм Константина Бронзита "Мы не можем жить без космоса". Как я понимаю, у режиссера день рождения в День космонавтики, и для него это личная тема. Но он, по-моему, не получил "Оскара" - был номинирован, но не получил.

Сергей Капков: К сожалению, пока не получил, но, надеюсь, еще получит. Уже два раза был номинирован.

Сергей Медведев: Российская анимация все-таки остается больше штучным продуктом в фестивальном авторском кино?

Сергей Капков: Если смотреть по успеху, по призам, то - да, пока мы больше набираем призами. У Бронзита было 75 или 80 призов за "Космос", у Ковалева сейчас фильм "До любви" тоже получил уже штук 40 призов. Анна Буданова сейчас получила приз на "Икаре" (фильм "Среди черных волн") – там тоже без конца идут гран-при. У нас много призов.

Что касается проката… Сейчас в воронежской студии они с полными метрами ("Снежная королева", "Волки и овцы") как-то вышли на международный рынок про прокату фильмов. Это, наверное, пока единственное, что из России идет в прокате за рубежом. А из сериалов это в основном "Маша и Медведь".

Если сравнивать масштабы нашей страны и количество фильмов, которое здесь производят, то международного коммерческого успеха у нас еще пока нет, и придется ждать еще какое-то время. Авторская анимация впереди.

Сергей Медведев: А кто вообще доминирует на мировом рынке в этой части, кроме США?

Сергей Капков: По-моему, Франция и Бельгия по авторскому кино.

Дмитрий Геллер: Канада.

Сергей Капков: Япония берет количеством, но где-то на Востоке - на западный рынок, на Америку они не выходят.

Сергей Медведев: Дмитрий, у вас короткий, средний или полный метр?

Дмитрий Геллер: У меня короткий, иногда я стремлюсь к среднему: максимум 20 минут.

Сергей Медведев: Как вы для себя представляете идеальный прокат? Смотрят через YouTube, смотрят через телевидение?

Дмитрий Геллер: Я бы, конечно, меньше всего хотел, чтобы смотрели в телевизоре или в компьютере. Я делаю сложное изображение, его лучше видно на экране.

Сергей Медведев: Тогда это фестивальная аудитория?

Дмитрий Геллер: Фестивальные и клубные показы.

Сергей Медведев: И даже при очень высоком разрешении, при хороших больших экранах все равно теряется то, что вы вложили в ваш труд?

Дмитрий Геллер: На экране телевизора - пока да.

Сергей Медведев: А как вы вообще видите будущее распространение анимации? Все-таки это все пойдет на компьютер? Или останется добрый старый экран, но тогда это только клубы и фестивали?

Дмитрий Геллер: Я не люблю смотреть анимацию в компьютере, не люблю смотреть дома. Для этого, мне кажется, все равно нужен ритуал - черный зал и так далее. Она там лучше работает.

Сергей Медведев: А современные российские сериалы - это в основном кинопросмотр: "Богатыри", например?

Сергей Капков: Наши зрители избалованы очень качественными американскими и европейскими полнометражными фильмами, у многих фильмов идеально все - от драматургии до изображения. Мы им очень сильно уступаем. У нас нет такой производственной базы, у нас в анимации нет таких драматургов. Очень много чего было утеряно с советских времен. Тем не менее, почему-то те же "Богатыри" все равно по кассе перебивают всех. Это, видимо, какой-то наш, отечественный менталитет.

Сергей Медведев: Запрос на какое-то патриотическое начало?

Сергей Капков: Может быть, потому что наши полнометражные фильмы несовершенны. Они очень сильно уступают иностранным, но все равно бьют их в нашем российском прокате.

Дмитрий Геллер: Очень мало делается полного российского метра. Видимо, людям хочется видеть какую-то русскую тему, а выбора нет.

Сергей Медведев: А это дорогая вещь в производстве - скажем, полнометражный анимационный фильм?

Сергей Капков: Да, это безумно дорого. Татарский еще 10 лет назад сравнивал, что бюджет "Шрека" - это 30 бюджетов всей годовой российской анимации. Так что наши делают это в условиях, не приспособленных для полного метра. И по времени тоже. Если студия "Мельница" делает в год один полнометражный фильм, некоторые – один в полтора года, то для хорошего голливудского фильма только два года делается сценарий: садятся пять-семь человек, идет мозговой штурм лучших, безумно классных сценаристов, которые оттачивают все это.

Сергей Медведев: Это же десятки миллионов долларов!

Сергей Капков: Конечно. Потом начинается процесс создания персонажей. Люди (аниматоры, художники) едут в командировки. Если они снимают что-то про Амазонку, то едут туда. Если они снимают про животных, то несколько месяцев изучают повадки животных.

Сергей Медведев: То есть снимается видеоматериал, его отсматривают, и потом это все прорисовывается.

Сергей Капков: Да. Потом у них там всякие психологи, логистики и так далее работают над созданием персонажа, чтобы он понравился всем или конкретной возрастной аудитории. У нас пока такого нет - у нас все быстрее, быстрее, быстрее, кое-как, за небольшие деньги. Сами режиссеры или художники пишут сценарий. Это очень неправильно, но нужно какое-то время, и мы придем...

Сергей Медведев: Но иногда «на коленке» получаются совершенно шедевральные вещи, типа той же Масяни.

Сергей Капков: Масяня - это целенаправленная интернет-анимация. Оно стоит отдельно.

Сергей Медведев: Как вам такие форматы, как Масяня?

Дмитрий Геллер: Мне нравится. Я считаю, что это не вполне анимация. Это выполнено в технике анимации, но когда бедный автор попал на фестиваль в Суздаль, его раскатали - незаслуженно, конечно. Это не фестивальная вещь.

Сергей Медведев: Вы в премии отслеживаете такие вещи? Ведь если посмотреть, что происходит вокруг медиа… Появляются всякие гражданские форматы. В анимации есть что-то такое?

Сергей Капков: Мы на том же фестивале в Суздале несколько раз делали такую параллельную программу для людей, которые сами что-то делают для себя, для друзей или для офиса. Они иногда делают очень классные смешные вещи. Но так как это нечто непрофессиональное, оно не может претендовать на профессиональные награды. У нас 8 апреля День анимации, мы награждаем лучших по профессии. А это – вот как есть студенческие "капустники", а есть спектакли в театре.

Сергей Медведев: А откуда возьмется серьезная материальная база? В России невозможно обойтись без госзаказа? Возможно ли в коммерческом формате создать такой конкурентный продукт?

Сергей Капков: Пока нет, потому что у нас нет культуры меценатства, нет культуры инвестирования в анимацию и вообще, в искусство, в кино. Государство должно создать какие-то механизмы, которые позволяли бы людям вкладываться, которые не требовали бы вложиться и тут же вернуть назад, да еще и с процентами. Особенно детское кино - это очень долгосрочное возвращение денег. Если бы кто-то вкладывал в сказки Александра Роу, то наследники этого человека жили бы в шоколаде, потому что столько, сколько показывают детские фильмы (и мультфильмы), не показывают ничего.

Сергей Медведев: Дмитрий, какое у вас финансирование?

Дмитрий Геллер: Часть фильмов я делаю в Китае, а в России я работаю при государственной поддержке.

Сергей Медведев: Я так понимаю, что активно раскручивается история с "Союзмультфильмом". Лет пять назад Норштейн, Назаров и еще несколько человек писали Путину большое письмо, после которого вроде как задвигались механизмы, и сейчас возрожден "Союзмультфильм". Что там происходит?

Сергей Капков: У нас большая беда, особенно в Москве, - нет таких мощных студий, даже такой, какая была при Советском Союзе, - "Союзмультфильм". Элементарно нет помещения, где она могла бы располагаться. Кроме того, нет такого количества рабочих рук. У нас ВГИК каждый год выпускает режиссеров, есть Высшие режиссерские курсы, все выпускают режиссеров, а режиссер один на фильм. А художники, аниматоры, прорисовщики, компоновщики и так далее - их просто нет, потому что была разрушена система их обучения.

Сергей Медведев: А в Советском Союзе она была?

Сергей Капков: Да. Они были при студии "Союзмультфильм", при Высших курсах и так далее. Сейчас большие студии, как в Петербурге "Мельница" и "Смешарики", сами для себя обучают специалистов, поэтому у них много людей. В Москве такого нет. Я даже не представляю, как существует студия "Анимаккорд", которая делает "Машу и Медведя". Scream School, английская киношкола в Москве, стала обучать, но там очень дорого.

"Союзмультфильм" пережил несколько тяжелых лет, несколько смен директоров, не очень годных для этой работы. Сейчас новое руководство понимает, что нужно, во-первых, строго разделить авторскую и коммерческую анимацию, во-вторых, наладить школу, в-третьих, слава богу, они сейчас получают помещение, куда смогут переехать и развернуться. Опять есть надежда, что мы стоим в начале какого-то нового этапа, который нам поможет.

Сергей Медведев: О том месте, которое занимает анимация в постсоветском сознании и на современном российском экране, говорит режиссер Михаил Алдашин.

Михаил Алдашин: Министерство культуры почему-то больше смотрит в сторону сериальной продукции и озабочено прибыльностью анимации. Мне кажется, коммерческие студии, анимационная коммерция не должны быть в ведении Минкульта, хотя, конечно, и коммерческая анимация - часть культуры. В первую очередь я бы все-таки холил и лелеял авторское кино, но настоящее. Ведь "Союзмультфильм" был славен как раз зрительскими фильмами, при этом совершенно авторскими, чему все удивлялись. Я называю это в буквальном смысле феноменом "Союзмультфильма", потому что в мировой истории анимации никаких подобных студий не было. Поэтому в 60-70-е годы производились насколько хорошие короткометражные фильмы, что они брали в Венеции "львов", а в Каннах - "пальмовые ветви".

Я надеюсь, что эта ситуация вполне восстановима в хорошем смысле. Традиционное "союзмультфильмовское" кино может и должно производиться. Зрители должны любить фильмы, они должны им нравиться.

В стране достаточно много талантливых людей - талантливых режиссеров, талантливой молодежи, и им просто нужно дать возможность проявить эти таланты не только на поле индустриально-сериальной анимации, которая все-таки является поточным производством, а и в области зрительской, авторской анимации - это то, чем всегда был славен "Союзмультфильм", и что по-прежнему востребовано. Детям нужно давать возможность видеть разное кино - и сериальное, и не сериальное.

Коммерческое кино нужно, потому что коммерция - это основа индустрии, а индустрия - это база, на которой будет расти и авторское кино тоже. Те люди, которые работают на сериалах, они ведь заняты не только сериалами. Они живые люди, многие из них очень талантливые. У них должна быть возможность делать что-то еще, кроме сериалов, и надо давать им эту возможность.

Авторское кино не сравнить по объему с сериальным, потому что поточное производство очень быстрое. Авторское кино делается медленнее. Возьмем литературу. Представьте, что будет сплошная Донцова и не будет, предположим, Гоголя. Должно быть и то, и то. Как говорил Мао Цзэдун: "Пусть расцветают все цветы". Главное, чтобы одни цветы не задавливали другие цветы.

Сергей Медведев: Снова вспомним Миядзаки: у него нет противоречий между коммерческим и авторским, как и между взрослым и детским.

Сергей Капков: Потому он и глыба: это доступно немногим людям, да еще и полный метр…

Дмитрий Геллер: Да, все, что он делает, это уникальные вещи. Больше не с кем сравнить.

Сергей Медведев: Это же очень затратно? Он, по-моему, годами готовится к фильму.

Дмитрий Геллер: Они делают фильмы в старой классической технологии, потому и затратно.

Сергей Капков: Это классическая рисованная анимация.

Сергей Медведев: Каждый кадр прорисовывается, а не пропечатывается на компьютере.

А в анимации нет противоречия - пленка-цифра? Или сейчас уже все перешли на цифру?

Дмитрий Геллер: Я думаю, что и Миядзаки на цифре.

Сергей Медведев: То есть вот этого живого пленочного эффекта не требуется.

Сергей Капков: Разница только в том, что рисунок снимают не под кинокамерой, а сканируют.

Сергей Медведев: Практически вся авторская анимация - это рисованная, не компьютерная анимация?

Дмитрий Геллер: Не обязательно.

Сергей Капков: Есть компьютерная перекладка.

Дмитрий Геллер: Сейчас практически вся авторская анимация сделана на компьютере. Не полностью, рисуется, но это все равно компьютер. Компьютер сейчас – это спасение авторской анимации, потому что не нужно операторов, не нужно дорогостоящей пленки, проявок.

Сергей Медведев: А есть конкуренция, давление на анимацию со стороны видеоигр? Или это абсолютно отдельная область, которая никак не пересекается с анимацией?

Дмитрий Геллер: Они существуют параллельно. Но я впечатлен тем, насколько здорово все это сделано, насколько компьютерная анимация дошла до реалистичности. Сейчас это уже не детское развлечение и даже нечто не совсем развлекательное. Там какие-то серьезные темы. Компьютерные игры развивается гораздо быстрее, потому что там очень много денег.

Сергей Медведев: Как вы видите будущее анимации через пять-десять лет? Это больше такая мультимедийность, слияние с компьютером, слияние с виртуальной реальностью или все-таки старый добрый Миядзаки, перекладки?

Сергей Капков: Скорее всего, все это будет вместе. Конечно же, будет развиваться трехмерная анимация, будет развиваться какая-то новая - уже 5D. Будущее очень большое. Наверное, половина блокбастеров снимается на храмокее, когда людям уже не нужно никуда выезжать. Они натянули в студии зеленое полотно, а потом делают все остальное, анимационное.

Сергей Медведев: Насколько востребована в анимации социальная тематика? Насколько она сатирична, критична?

Сергей Капков: Когда мы попадаем на международный фестиваль, то очень четко видна разница между российской и той же европейской анимацией, где в основном социальные темы, где люди языком анимации говорят о проблемах любви, инвалидов, о каких-то жутких болезнях, о смерти, об изменах, о чем угодно. А у нас в основном либо сказки, либо комедии, либо...

Сергей Медведев: ...экзистенциальные этюды.

Сергей Капков: Тем не менее, на телеканале "2х2" были попытки делать социальные сериалы наподобие "Южного парка". Это было для нас нечто очень новое, необычное и классное. Лебедев делал сериал "Атомный лес", еще что-то было. Но "2х2" как-то не стал особо вкладываться в это дело. Это просуществовало два года и, в общем, грохнулось. Сейчас вроде бы опять есть попытки попробовать вернуть такое. Поэтому у нас в социальном плане делаются только авторские фильмы, и то немногие. Мне кажется, остались только человек пять, в том числе и Дима, а все остальные опять стали больше смотреть в сторону - для детей, для зрителей.

Сергей Медведев: Очень обидно, что нет русских "Симпсонов". Для меня это совершенно фантастическая история. И насколько остро и моментально они реагируют на Трампа, на Путина, еще на что-то! И тут же сувениры, тут же сумки - вся эта продукция…

Сергей Капков: У нас еще, скорее всего, побаиваются говорить на такие темы.

Сергей Медведев: А вы поднимаете социальные вопросы, или у вас больше экзистенциальные миры?

Дмитрий Геллер: В коротком метре сложно высказаться о социальных проблемах. Чтобы об этом говорить, нужен размер. Или это должно быть как "Симпсоны" или "Южный парк".

Сергей Медведев: Тогда для "Симпсонов" и "Южного парка" нужен какой-то специальный канал, как в Штатах выделено несколько каналов под мультипликацию. В России это не получается.

Сергей Капков: "2х2".

Сергей Медведев: Года три-четыре назад я с удовольствием смотрел этот канал. А что там сейчас?

Сергей Капков: Повторы того, что есть, плюс игровые сериалы, и все. Они не смогли или не захотели сделать собственное производство, создавать отечественный продукт.

Сергей Медведев: Здесь опять-таки, видимо, все утыкается в возможность государственного заказа.

Сергей Капков: Не обязательно. Они могли сами себе это позволить. Очень странно, когда телеканалы просят деньги у государства. Если у вас будет нормальный менеджмент, вы сами сможете это производить и окупать. Такие сериалы не стоят огромных денег. Главная ставка - это хорошие сценаристы.

Сергей Медведев: Действительно, это какая-то совершенно особая область искусства, которое в высших своих проявлениях не делает разницы между взрослыми и детьми, между коммерческим и массовым форматом: как, например, фильмы Миядзаки, или как в высших проявлениях советской мультипликации тот же Норштейн или Назаров ("Жил-был пес"). Так что здесь, действительно, есть огромная традиция, огромный задел, может быть, один из главных культурных экспортов постсоветской и российский культуры.