Симферопольский районный суд 7 июня приступит к рассмотрению уголовного дела, возбужденного в отношении одного из лидеров крымско-татарского национального движения Ильми Умерова. Его обвиняют по статье 280.1 Уголовного кодекса России (публичные призывы к сепаратизму) за непризнание российской аннексии Крыма. Этой статей российское уголовное законодательство было дополнено накануне захвата Крыма в 2014 году, и впоследствии она послужила поводом для преследования целого ряда крымских журналистов и активистов, которые не признают российский статус полуострова. Предварительное заседание по делу Ильми Умерова состоялось 31 мая. Проект "Крым.Реалии" сообщает подробности.

Уголовное дело в отношении Ильми Умерова было возбуждено из-за интервью, которое он ранее дал крымско-татарскому телеканалу ATR о санкциях в отношении России. В крымском управлении ФСБ его слова расценили как призывы к сепаратизму. По такой же статье (280.1 УК России) обвиняются глава Меджлиса крымско-татарского народа Рефат Чубаров и еще несколько крымских журналистов и активистов за публикации и высказывания о необходимости возвращении Крыма Украине. Среди них – автор "Крым.Реалии" Николай Семена, которого сейчас также судят в Крыму.

Статья предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет. Российские и украинские правозащитники, а также адвокаты расценивают эти уголовные дела как политически мотивированные.

Ходатайства защиты

31 мая в Симферопольском районном суде состоялось предварительное заседание по делу Ильми Умерова. На нем в этот день смог присутствовать только один из трех адвокатов защиты – Эдем Семедляев.

Адвокат Эмиль Курбединов в эти дни находился в Ирландии, где ему вручали Международную правозащитную премию, а затем в Киеве. А российский адвокат Марк Фейгин не смог приехать в Крым, поскольку находится в командировке.

В связи с этим сторона защиты ходатайствовала о переносе заседания на другой день. Но суд посчитал, что право обвиняемого на защиту не нарушено, и продолжил рассмотрение дела.

Эдем Семедляев также ходатайствовал об исключении из дела протокола допроса российского адвоката Николая Полозова. Ранее он тоже был защитником Ильми Умерова, но его допросили как свидетеля по этому делу и, таким образом, "выбили" из дела.

В еще одном ходатайстве защита просила прекратить уголовное дело в отношении Ильми Умерова. "Ходатайство мотивировано тем, что Крым как территория России никем не признана в мире за исключением шести стран. И, соответственно, нет преступления, которое пытаются инкриминировать Ильми-ага. Но, к сожалению, суд нас не услышал", – говорит Эдем Семедляев.

Четвертое ходатайство касалось участия в судебном процессе известного правозащитника, советского диссидента Александра Подрабинека в качестве гражданского защитника Ильми Умерова. Но поскольку самого его за заседании не было, суд посчитал целесообразным рассмотреть этот вопрос при его личном участии.

В суд с кинологами и ОМОНом

Родные Ильми Умерова и группа активистов, которые пришли к зданию суда поддержать его, столкнулись с повышенным вниманием со стороны российских силовиков. По словам дочери Умерова Айше, перед зданием суда она насчитала три микроавтобуса ОМОНа, две полицейские машины, автомобиль ДПС, кинологическую службу и сотрудников Центра "Э". "Это только то, что мы успели заметить. Продолжительным сигналом из полицейской машины мешали нам даже записать видеокомментарии. Видимо, это тоже один из методов запугивания и психологического давления на тех, кто собрался у здания суда", – написала она в фейсбуке.

​

Предварительное заседание проходило в закрытом режиме. О том, что происходило в зале суда, рассказал сам Ильми Умеров.

"Мы никому и ничему не угрожали"

– Ильми-ага, какие впечатления у вас после первого заседания суда?

​– Мои впечатления и мнение не изменились: этот суд заказной и исход его тоже предрешен. Если бы был хотя бы намек на состязательность и возможность побороться, мы могли бы доказать незаконность самой аннексии Крыма и установления оккупационного режима на полуострове. Что касается самого так называемого призыва к нарушению территориальной целостности России в моих словах, то это тоже можно "отбить" в суде.

Самое главное нарушение в этом уголовном деле со стороны следствия – это то, что суду была предоставлена лингвистическая экспертиза, сделанная с дословного (подстрочного) перевода моих слов, и названная стенограммой. Они совершили подмену понятий, подлог, и на этом построили все свое обвинение. Если будет состязательность в суде и нам дадут возможность воспользоваться рецензией, которая сделана в Москве, мы в пух и прах разнесем действия следователя и эксперта ФСБ. Но я предполагаю, что суд ее просто не примет и состязательности не будет.

На предварительном судебном заседании в здании суда и вокруг него были беспрецедентные меры какой-то пресловутой безопасности. Было очень много полиции, кинологи, ОМОН.

– Можно ли это расценивать как давление на вас и тех, кто вас поддерживают?

– Это можно расценивать как попытку давления. Но я думаю, что таким образом изменить мнение людей нельзя. Учитывая, что мы заранее знали, что заседание суда будет закрытым, никого не приглашали. Но к зданию суда приехали три-четыре десятка людей – мои близкие друзья, родственники, семья. Мы никому и ничему не угрожали.

​

– Предварительное судебное заседание было закрытым. Что происходило в зале суда?

​– На этом заседании была одна особенность. Обычно судья, если он один, вынося решения, совещается сам с собой прямо в зале. А здесь он несколько раз объявлял перерыв на 10-15 минут и уходил в совещательную комнату. Я не знаю, чем он там занимался, но я думаю, что он советовался.

– С кем?

– С кем-нибудь. Например, с сотрудниками ФСБ. Потому что я предполагаю, что заказ оформляют сейчас именно в ФСБ. Суд предрешен. Скорее всего, его попытаются завершить быстро.

"Я себя виноватым перед Россией не считаю"

– На этапе следствия из числа ваших адвокатов усилиями ФСБ был выведен ваш российский адвокат Николай Полозов. Насколько это для вас существенная потеря?

– Это очень существенная потеря. Потому что изначально предполагалось, что Полозов будет моим основным адвокатом. Вообще у меня договоренность была с четырьмя адвокатами: Полозов и Фейгин были основными, и крымские адвокаты Эмиль Курбединов и Эдем Семедляев – техническими. Все они люди высокопрофессиональные и небезразличные. Но в итоге на них начали оказывать серьезное давление.

​Полозова однажды просто похитили и допрашивали по вопросу, который никакого отношения к моему уголовному делу не имеет. Он не отвечал ни на один вопрос, но протокол допроса фигурирует в материалах дела. Теперь он, Полозов, не может посещать судебные заседания по моему делу даже в качестве слушателя. Но мы все-таки воспользуемся его услугами как свидетеля защиты.
Давление также оказывалось на Эмиля Курбединова, которого арестовали на десять суток за пост в соцсети, сделанный еще до российской аннексии Крыма.

На Марка Фейгина в Москве тоже оказывают давление – в адвокатской палате Москвы пытаются лишить его лицензии. Если это случится, он не сможет выступать адвокатом, в том числе, и в моем деле.

То есть у трех из четырех людей, с которыми я подписал договоры о защите, есть проблемы.

– Определен ли уже ваш общественный защитник в суде?

– Моим общественным защитником согласился быть Александр Подрабинек. Мы с ним давно знакомы. Я подал судье соответствующее заявление, но он отказался его принять, заявив, что Александр Подрабинек должен лично приехать на судебное заседание. Поэтому на следующее заседание он приедет лично. Подрабинек – правозащитник с мировым именем. Это человек, которого я очень сильно уважаю. Я думаю, что его выступления во время суда будут иметь последствия, хотя бы в медийном плане.

– Насколько сложно жить в Крыму, будучи в статусе обвиняемого по уголовной статье антиэкстремистского законодательства России?

​– Наверное, нужно признать, что это непросто. Давление чувствуется постоянно. Я нахожусь под подпиской о невыезде и не имею права выезжать за пределы Бахчисарая. Если раньше я хоть следователю сообщал и выезжал, то в период между окончанием следствия и началом суда я даже не знал, у кого отпрашиваться. Я ограничен в перемещении, но не ограничен в свободе высказываний. Я говорю то, что думаю. За убеждения и высказывания собственного мнения судить не должны.
Преступления с моей стороны как такового нет. Я себя виноватым перед Россией не считаю. Скорее это она передо мной виновата, потому что аннексировала мою родину без моего согласия.

"Люди довольно заметно сплотились"

– Ощущаете ли вы поддержку в Крыму?

– Поддержку я чувствую колоссальную. Поддерживают семья, друзья, практически весь крымско-татарский народ и не только. Среди этих людей есть те, кто занимаются политикой, есть те, кто никогда ею не занимались, бывшие коллеги, все, кто не признают российскую аннексию Крыма и ждут, когда оккупация закончится.

– Бывшие чиновники, ваши коллеги вас поддерживают?

– Многие главы райгосадминистраций и мэры городов, которые работали вместе со мной, когда я возглавлял Бахчисарайскую райгосадминистрацию, меня поддерживают. Я даже знаю таких людей, которые поддерживают со мной хорошие отношения, не разделяя моих взглядов. Но их имена я называть не буду, поскольку для них это может быть опасно.

– Поддержать вас 31 мая к зданию суда приходил, в частности, крымский журналист Николай Семена, который обвиняется по той же статье, что и вы. Как давно вы знакомы и поддерживаете ли общение сейчас?

– Мы с ним много лет знакомы и общаемся. Раньше в качестве журналиста, потом в качестве "подельника", который проходит по одной статье со мной, хотя и в разных делах. В последний раз с ним общались после заседания моего суда. У него суд состоится 5 июня. Если не будет никаких препятствий, я приду к нему на заседание.

– Удается ли в нынешней ситуации в Крыму сохранять активных людей в сообществе крымских татар?

​– Та часть людей, которая активна, и остается активной. И среди них я не чувствую ни страха, ни раболепия, ни сломленности. Люди приходят поддерживать друг друга на все мероприятия: суды, допросы, обыски, задержания, аресты и прочее. Часто они происходят одновременно, и везде собираются люди. Я могу констатировать, что люди сплотились и довольно заметно сплотились. Даже с теми людьми, с которыми до аннексии Крыма у нас были какие-то внутринациональные конфликты, теперь прекрасные отношения и мы поддерживаем друг друга.

– Какого решения суда по вашему делу вы ожидаете?

– Я не ожидаю того, что дело в отношении меня прекратят или дадут оправдательный приговор. Приговор будет обязательно обвинительным. И, может быть, реальный срок. Но справедливости здесь быть не может. Решение готовится не в суде, а все-таки в коридорах другой власти.

– Какой власти?

– Скорее всего, решение суда готовится в кабинетах ФСБ и согласовывается с оккупационной властью Крыма.