В четверг в Комитете по разведке американского Сената выступил бывший директор Федерального бюро расследований Джеймс Коми, отправленный ровно месяц назад в отставку президентом Дональдом Трампом. Причиной увольнения Коми, как открыто признался сам хозяин Белого дома, послужило нежелание главного полицейского страны оперативно завершить расследование вмешательства России в прошлогоднюю предвыборную кампанию.

По итогам слушаний в Сенате демократы заявили, что информация, предоставленная Коми, еще больше дискредитировала Трампа. В вердикте комментаторов-республиканцев было больше нюансировки: Коми не прибавил и не отнял очки у президента, рейтинг Трампа как среди его электората, так и в представлении однопартийцев в Конгрессе остается прежним.

Полная видеозапись выступления Джеймса Коми в открытой части слушаний в Сенате

Выступления Джеймса Коми с нетерпением ждали ведущие американские телеканалы, которые изменили свою плановую сетку вещания, чтобы вставить в нее прямую трансляцию двухчасовых публичных слушаний. Оно и понятно: Коми был уволен из-за "российского досье", которое в глазах Трампа было столь громадным, что он уподобил его черной дыре, высасывающей из администрации политический кислород. Телевизионщики с ним соглашались. В той же залихватской манере и, как будто забыв, с кем он откровенничает, Трамп тогда объяснил свое решение освободить от должности директора ФБР нанесшим ему визит в Белом доме министра иностранных дел России Сергею Лаврову и послу России в США Сергею Кисляку: "У меня словно гора с плеч свалилась". Президент поторопился с выводами – гора и ныне там.

Фрагмент слушаний:

– У вас есть сомнения, что Россия пыталась вмешаться в выборы 2016 года?

– Никаких.

– Вы сомневаетесь, что Россия стояла за взломом систем Демократической партии и последующей публикацией этой информации?

– Нет никаких сомнений в этом.

– У вас есть сомнения, что за вмешательством в списки избирателей стояла Россия?

– Нет.

– Сомневаетесь ли вы, что российские чиновники знали об этих действиях?

– У меня нет в этом сомнений.

– Вы уверены, что ни один голос во время выборов в 2016 году не был изменен?

– Уверен. На момент, когда я ушел с поста директора, у меня не было никаких доказательств этого.

"Российское досье" сподвигло членов Конгресса узнать, были ли люди из избирательного штаба Трампа, а, не исключено, и сам республиканский кандидат, причастны к организованным из России хакерским атакам на различные структуры Демократической партии. А также к вбросам добытого компромата в публичное пространство. Не стоит, однако, забывать, что любопытство конгрессменов изрядно подогрела предыдущая администрация Обамы, да и сама Хиллари Клинтон, списывающая свой проигрыш на выборах на козни русских.

Фрагмент слушаний:

– По вашей оценке, грозило ли генералу Флинну на момент увольнения юридическое преследование? И считаете ли вы, что президент пытался помешать правосудию или просто старался помочь Флинну сохранить лицо после увольнения?

– У Флинна на тот момент были проблемы с законом. ФБР открыло уголовное расследование в отношении его заявлений о контактах с Россией и самих контактов. Тогда я так оценил ситуацию. Не мне решать, был ли наш разговор с президентом попыткой помешать правосудию. Я посчитал, что этот разговор вызывает беспокойство. Но я уверен, что специальный совет попытается прийти к заключению, какими были намерения и было ли это преступлением.

Мало того, по ходу дела "досье" обросло дополнительными вопросами, в равной мере правовыми и политическими. А потому и допускающими полярные интерпретации в зависимости от партийных пристрастий толкователя. Тянут ли, например, на статью о воспрепятствовании осуществлению правосудия настоятельные просьбы Трампа, адресованные Джеймсу Коми, "оставить в покое" уже уволенного им помощника по национальной безопасности Майкла Флинна? Навскидку – тянут, пока нам не напомнят, что президент как глава исполнительной власти по закону, если не на практике, полномочен решать, кого преследовать в судебном порядке, а кого "оставить в покое".

Или: не вышел ли Трамп за пределы компетенции, потребовав от Коми продемонстрировать личную ему, президенту, лояльность? На первый взгляд – однозначно вышел. Но ведь по трезвому размышлению личная преданность начальнику не обязательно предполагает совершение в угоду ему противоправных действий. Она может означать не более чем заинтересованное внимание к тому, как твое исполнение служебного долга сказывается на политической судьбе шефа. Не надо быть Макиавелли, чтобы сомневаться в возможности пребывания на посту руководителя ФБР абсолютно надпартийного кадрового госчиновника.

Допустимо предположить, – с большой, правда, натяжкой, – что Дональд Трамп был захвачен думами о такого вот рода сложных материях, когда журналисты в преддверии сенатских слушаний задали ему вопрос, что он хочет пожелать Джеймсу Коми. I want to wish him good luck, ответил Трамп. "Я хочу пожелать ему удачи". С президентом в интервью Радио Свобода заочно полемизирует преподаватель Гарвардского университета Яков Мунк:

– Не похоже, что фигуранту нужно было какое-то особое везение. Коми – профессионал с большой буквы. Он без бумажки, исключительно по памяти, цитировал то, что говорил Трампу или что Трамп говорил ему в ходе встреч, имевших место четыре, пять, шесть месяцев назад. Он прекрасно ориентировался в том, что позволительно и что непозволительно раскрывать в открытых, нежели в закрытых заседаниях. Все, что он хотел сказать, Коми излагал четко, ясно, без прикрас и ложной скромности. Не скрывая, что был бы совсем не против, если бы Трамп сохранил за ним занимаемую должность. Поэтому слова Коми, что президент, видимо, пытался склонить его к неправомочным действиям в исключительно важном уголовном расследовании, звучали, на мой взгляд, абсолютно убедительно. Налицо признаки статьи о воспрепятствовании осуществлению правосудия. Так это на самом деле или нет, ответ даст вновь назначенный независимый следователь. В любом случае, администрацию Трампа ожидают совсем не легкие времена.

– В канун слушаний с участием Коми консенсус в журналистском, если не экспертном, сообществе сводился к тому, что нынешняя неделя станет определяющей в судьбе администрации Трампа. Вы разделяете это мнение?

– Это преувеличение. Не будем забывать, что очень многие республиканцы (а они в Сенате в большинстве) по-прежнему желают выгородить Трампа, увести расследование на какой-нибудь тупиковый путь. Но если оценивать прошедшие слушания в стратегическом разрезе, то можно сказать, что это еще один важный шаг на пути к повсеместной дискредитации действующего президента. Я взглянул на данные свежих опросов: никогда антирейтинг Трампа не был таким внушительным, как сегодня, – 55–58 процентов. Уровень его поддержки между тем не превышает процентов 35–38. Если столь высокий антирейтинг сохранится еще какое-то время, то республиканцы от него побегут.

– Особенно учитывая, что мы приближаемся к очередным промежуточным выборам в Конгресс. Ну а какие ваши впечатления как политолога-теоретика от прошедших слушаний?

– Впечатления противоречивые. С одной стороны, отрадно констатировать, что наши институты продолжают нормально функционировать. Органы дознания работают так, как им надлежит работать. Трамп не воспользовался прерогативой главы исполнительной власти, чтобы не допустить выступления Коми в Сенате. На личном уровне некоторые сенаторы, главным образом из лагеря демократов, доказали свою преданность принципам, на которых строится парламентаризм: они тщательно, объективно и всесторонне готовились к слушаниям, задавали вопросы по существу, без инсинуаций и мелкого политиканства.

С другой стороны, меня разочаровали те республиканцы, которые поставили партийную лояльность выше лояльности институтам. Приуменьшая злоупотребления властью, которые, надо полагать, позволил себе Трамп, они, по сути, содействовали эрозии демократических норм. Насколько я могу судить, им было не интересно разбираться в том, вступил ли кандидат в президенты от одной из ведущих партий, конкретно – их партии, в сговор с враждебной державой, имеющий целью дискредитировать избирательную систему страны. Иными словами, демократический консенсус, который Соединенные Штаты еще совсем недавно считали чем-то само собой разумеющимся, подорван. Это опасное явление, и оно вселяет в меня тревогу по поводу будущего американской демократии.

– Не тревожит ли вас, в теоретическом плане, возможное отрицательное влияние на демократические механизмы, которое способен оказать президент, чье личностное и профессиональное становление происходило исключительно в мире бизнеса?

– Сам факт прихода в Белый дом человека с деловым прошлым меня не беспокоит. Профессиональный профиль главы государства может быть разный, это обстоятельство не критическое. Но наш случай иной. В нем критически важно то, что Дональд Трамп, к сожалению, не понимает разницу между бизнесом и демократией. Бизнес – это монархия. Глава фирмы вправе уволить любого подчиненного. Без объяснения причин. В частных фирмах не существует системы сдержек и противовесов. В демократическом государстве, напротив, никто не обладает всей полнотой власти. Внутри фирмы генеральный менеджер выше критики, в демократической системе действия президента постоянно подвергаются общественному обсуждению. И, если надо, осуждению.

Поэтому демократия не может работать без свободы слова и равноправия. Что же касается фирмы, то для нее эти институты нерелевантны. Человек, участвующий в демократических выборах, должен иметь теоретический шанс на победу. Это то, чего нет в бизнесе, и нашего президента-бизнесмена совсем не смущает, что этого нет и в странах, которые ему так импонируют, – России, Венгрии, Турции. В этом беда: Дональд Трамп убежден, что американская республика должна управляться как фирма, в которой он является генеральным менеджером, – говорит преподаватель Гарвардского университета Яков Мунк.