Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?

Продолжение следует. Автор и ведущий серии Аркадий Львов. Впервые в эфире 23 июня 1997.

Рая Вайль: "Агент 58". По страницам новой книги Джона Баррона "Операция "Соло". Человек ФБР в Кремле". Часть 1. Передачу ведет Аркадий Львов.

Аркадий Львов: В минувшую неделю исполнилось 95 лет со дня рождения человека, который вошел в историю детектива 20 века. Вошел не в качестве автора бестселлера или звезды экрана, исполнителя головоломной роли в захватывающей киноленте, которая сопровождается в титрах особым примечанием: "Факты, представленные в фильме, основаны на подлинных событиях". Человека, о котором мы сегодня начинаем свой рассказ, уже нет в живых. Он завершил свой земной путь шесть лет назад 89 лет от роду на больничной койке. Жена его сидела рядом на стуле и приняла последний его вздох. Слава не пришла к нему при жизни. Речь идет о славе, какая сопровождается шумными приветствиями или просто восхищенным взглядом при выходе на люди. Но жаждал ли он славы?

Диктор: Все, кто знал его, говорили об исключительной его скромности, даже застенчивости, желании отступить на второй, третий план, когда, по обстоятельствам дела, он невольно оказывался на первом плане. Между тем, в биографию его, на ролях друзей или соратников по общему большому делу, вошли лидеры века, имена которых десятилетиями не сходили и не сходят по сей день со страниц газет, журналов и сотен книг, коими политологи заполняют читательский рынок.

Начиная с Никиты Хрущева, он был по имени, а, порой, и на "ты" с теми, кто числился в Кремле под номером один. Его 75-летие отмечено было в кремлевских платах в "капитанской каюте" Брежнева. Так называлась комната, где генсек устраивал застолья для тех, кто входил в круг самых близких.

Аркадий Львов: Тогда же он удостоен был одной из высших военных наград Советского Союза - Ордена Красного Знамени. Того особенно памятного ему ордена, который в 20-е годы, когда он приехал на учебу в Ленинскую школу в Москву, именовался Орденом Боевого Красного Знамени и украшал грудь легендарных полководцев Гражданской войны. Да, он был единственным американцем, который в мирные дни удостоен был высокой боевой награды, причем (маленькая процедурная деталь, но тоже весьма знаменательная) к груди его эта награда была прикреплена самим Леонидом Брежневым. Среди тех, кто сопроводил этот акт аплодисментами, были Михаил Суслов и Юрий Андропов.

Диктор: Здравица в честь юбиляра провозглашена была на английском и русском языках, и небольшой, но крепко слаженный ансамбль военных музыкантов подхватил ее своими голосами и медными трубами. О, это был незабываемый день! Незабываемый вдвойне, потому что в тот день он ожидал ареста и мысленно произнес сакраментальные слова: "Вот так оно и кончается". Он ошибся. Миновав третью четверть века своей жизни, он впервые осознал, как бывает приятно ошибиться. А спустя несколько лет (позднее мы будем еще иметь случай воротиться к этому эпизоду) он был удостоен еще одной высокой награды - президентской Медали Свободы. Рональд Рейган хотел вручить ему эту медаль публично, в Белом Доме, с ланчем или обедом, ибо за всю историю ФБР он был пятым человеком, удостоенным этого высшего знака признания за выдающиеся заслуги перед отечеством.

Аркадий Львов: Бывают случаи, когда и президентам надо разъяснять, что допустимо и уместно, а что - нет. Хотя на дворе стояли уже 80 годы, хотя "империя зла", как именовал коммунистическую Россию президент Рейган, отошла уже в область истории, но опытные люди в ФБР полагали, что не пришло еще время в Белом Доме публично отмечать заслуги их коллег, тем более заслуги выдающиеся, исключительные. Президент Рейган согласился с доводами своих советников и спецов, и медаль вручена была в специальном помещении штаб-квартиры ФБР, отведенном для таких оказий. Эти два эпизода - вручение Ордена Красного Знамени в Кремле и президентская Медаль Свободы в вашингтонском офисе ФБР - были, несомненно, звездными часами в жизни человека, которого мы сейчас назовем по имени. Звали этого человека Чайлдс. Моррис Чайлдс. У него были и другие имена. Кремлевские друзья называли его, в зависимости от конкретных обстоятельств, мистер Чайлдс, товарищ Чайлдс, а в интимной обстановке запросто по-дружески - Моррис.

Диктор: В ФБР он проходил под кодовым номером 58. Для сотрудников он был "агент-58" или просто "58", но за исключением нескольких офицеров (было их менее полудюжины) ни один не знал, кто он был на самом деле, откуда, каким делом занимался, на каких ролях обретается в миру этот загадочный агент-58. Государственная важность и ценность его миссии, а, стало быть, и личная его ценность, определялись, как бывает в такого рода делах, и небольшими деталями бытового плана. К примеру, если возникала срочная надобность (а у агента-58, заметим походя, возникала и не раз) немедля вылететь на самолете, он сам из блока, которым снабдило его ФБР, выписывал себе билеты на любой рейс международных авиалиний. Случая, чтобы не нашлось для него места в его практике не было.

Аркадий Львов: Через руки его прошло около 30 миллионов долларов. Уточним. Эти 30 миллионов долларов товарищи с московской Лубянки передали своим агентам в США. Каждый доллар, более того, каждый цент из этой суммы был на учете в ФБР. Финансовых недоразумений не возникало, как не возникало и в тех случаях, когда агент-58 расходовал по своему усмотрению деньги из фондов ФБР. Только ближайшие его коллеги по операции "Соло" знали, сколь щепетилен он, скрупулёзно педантичен в денежных делах. Не входя в детали, заметим, что однажды возникла ситуация, когда ЦРУ чтобы заполучить его, Морриса Чайлдса, к себе, готово было предложить ему вознаграждение в размере четверти миллиона долларов в год. Это было в несколько раз больше того, что могло противопоставить этому предложению ФБР.

Диктор: Агент-58 отклонил вариант ЦРУ, предпочтя остаться в ФБР с теми людьми, с которыми он начинал "Соло", операцию века. Коммунистический функционер, начавший свою партийную подвижническую жизнь в 20-е годы в Чикаго, он выработал для себя кодекс чести строго личный, которому следовал всю свою жизнь. Главный судья во всех его делах - его собственная совесть. Какие бы голоса ни раздавались вокруг, слышнее всего был ее, совести, голос. До тех пор пока коммунистические идеалы и Коминтерн сохраняли в его глазах признаки святости, он подчинял себя, свои силы делу, в котором они были судьями и, через кремлевских стратегов, вершителями судеб. Пережив тяжкий душевный кризис, совпавший с болезнью, которая едва не оказалась роковой, он отрекся от того, что до середины своей жизни считал святыней. Идеологический храм, в котором никакая жертва не казалась ему чрезмерной, оборотился капищем, наполненным идолами и болванами, вылепленными из глины на Старой площади в Москве.

Аркадий Львов: В школьные годы он увлекался русским фольклором и увидел себя как сказочный молодец у распутья и гадал: куда, в какую сторону идти? Сторон же было несколько, и одна из них - уйти ото всего, с ним ли, без него ли, сладится или не сладится, а пойдет все своим чередом как не нами, людьми, предписано. Но не принимала душа такого решения, не влекла ни глаза, ни ноги эта дорога. Самая спокойная, она не обещала ничего, кроме бездействия. Нет, не для него была эта дорога. Все решилось во дни болезни, когда тело, казалось, вот-вот падет в изнеможении, а душа, исполненная жажды жизни, навязывала свою волю. В эти дни оказался рядом человек тоже с идеей, тоже бессеребренник, для которого дело было превыше всего, и сложилось так, что с этим человеком связало его общее дело на годы, на десятилетия. В конце 70-х годов Джон Баррон впервые услышал об этом деле, спустя некоторые время он узнал, что имя ему - операция "Соло".

Диктор: Моррис Чайлдс – имя, которое до последнего времени известно было преимущественно историкам, занятым исследованием коммунистического движения в США.

Выдвинувшийся во времена Эрла Рассела Браудера, редактор газеты "Daily Worker" Моррис Чайлдс стал второй фигурой в Коммунистической партии США. Пройдя в конце 20 - начале 30 годов специальную подготовку в Ленинской школе в Москве для перспективных деятелей международного коммунистического движения, Моррис Чайлдс пользовался особым доверием Кремля. Среди советских лидеров, которые хорошо знали его с тех далеких лет, был Михаил Суслов, тогдашний его наставник или, как говорил сам Моррис Чайлдс, ментор.

Аркадий Львов: В 1938 году Чайлдс был кандидатом Компартии в сенаторы от штата Иллинойс. Его предвыборная платформа – работа, безопасность, демократия, мир. Руководитель чикагской городской партийной организации, он был избран секретарем ЦК компартии США. В международном коммунистическом движении Чайлдс занял особое место. Он лично многократно встречался с Хрущевым, Брежневым, Андроповым, Тито, Мао Цзэдуном, Чжоу Эньлаем, Хонеккером, Чаушеску, Хошимином, Кастро и другими лидерами мирового коммунизма.Председатель Компартии США Гесс Холл называл Чайлдса "мой государственный секретарь". По информации, полученной от Чайлдса, ФБР и Белый Дом более четверти века располагали сведениями о важнейших внутренних и международных акциях, которые планировал и осуществлял Кремль. Джон Баррон, автор первой монографии о жизни и деяниях Морриса Чайлдса - известный американский историк и публицист. В 50-е годы был офицером морской разведки. Тогда же впервые практически столкнулся с КГБ, с его действиями и агентурой в Западном полушарии. Русский язык изучал в Школе морской разведки. Два года работал в Западном Берлине.

Диктор: Выпускник факультета журналистики Миссурийского университета получил степень магистра, несколько лет был корреспондентом газеты "Washington Star". С середины 60-х годов работал старшим редактором "Reader’s Digest", одного из самых популярных изданий в периодике США. Признанный специалист по истории советской разведки, консультант правительств, эксперт в семи крупнейших процессах по делу о шпионаже. Автор книг "КГБ", "КГБ сегодня", "Пилот МИГа" и других, ставших бестселлерами. Джон Баррон был удостоен министерством юстиции США высшей награды за достойный вклад на службе обществу. Книга "Операция "Соло". Человек ФБР в Кремле" вышла в вашингтонском издательстве "Регнери".

Аркадий Львов: Человек с опытом, связями и именем, Джон Баррон, по рассказу, какой он предпосылает прямой истории Морриса Чайлдса в своей книге "Операция "Соло"", сам оказался вовлеченным в некий детектив. Во второй половине 70-х годов, когда он впервые, что называется, краем уха услышал о сверхсекретной операции, естественно, не могло быть и речи о какой бы то ни было огласке. Как бы ни велик был журналистский задор, и оглашать-то особенно было нечего. Чтобы представить степень засекреченности операции, достаточно указать, что сам президент до середины 70-х годов не знал об операции "Соло".

Диктор: Когда Баррон обратился в ФБР уже с тремя главными именами на руках (кроме самого Морриса Чайлдса - его жена Ева и брат Джек), информация, которой он располагал, не была опровергнута, но не получила и подтверждения. Строго говоря, не получила прямого подтверждения, ибо косвенное можно было усмотреть в том, что ответственные сотрудники ФБР определили проблему как "весьма чувствительную". Сам бывший офицер разведки, Баррон понимал, что это такое на языке ФБР - чувствительная проблема. Для журналиста это означало, что надобно самому со всех сторон оградить себя шлагбаумами, а ежели наметится возможность приподнять, то не все разом, а так, чередой, то один пробуя, то другой.

Аркадий Львов: Баррон дал обещание, не забудем, это был слово офицера морской разведки, что ни письменно, ни устно ни ссылаться на это дело не будет, ни намекать на него. "Я пообещал,- говорит автор,- не говорить ничего". Спустя несколько недель старший офицер ФБР пригласил Баррона в офис для разговора, как он выразился, "о жизненно важных проблемах национальной безопасности". Он объяснил, что вследствие нового поворота, какой получили события, на кон поставлена жизнь американцев. Каких именно американцев, уточнения не последовало, но визитер сам понимал, какие американцы имеются в виду. Офицер сказал, что он хотел бы получить заверения, что вопрос, поднятый в штаб-квартире ФБР, ни в каком виде и ни в какой мере не станет предметом огласки.

Диктор: Было совершенно очевидно, что в форму просьбы облечено серьезное предостережение. Разведчик со стажем, Джон Баррон объясняет в своем предисловии читателю, что, конечно, не могло быть и речи о публикации секретной информации, от которой зависела судьба людей. Более того, их жизнь. Операция "Соло" завершена была в 1982 году. Через агента ФБР Майкла Стейнбека супруги Чайлдс, Морис и Ева, известили Джона Баррона, что хотели бы с ним встретиться. Цель встречи - обсуждение возможности создания книги, в которой нашел бы отражение их опыт. Из штаб-квартиры ФБР тут же поступило разъяснение, что ни поощрять работы над книгой, ни препятствовать ей инстанция не будет. К разъяснению, однако, сделано было существенное дополнение касательно возможности встречи. Ознакомительная встреча Джона Баррона с Морисом и Евой Чайлдс может быть организована, но при этом надобно иметь в виду, что супруги находятся под защитой правительства США, и их местопребывание строго засекречено. Место встречи будет уточнено.

Аркадий Львов: Первое свидание состоялось в Санта-Монике, штат Калифорния. Агент ФБР Майкл Стейнбек, тот самый, через которого супруги Чайлдс дали о себе знать Джону Баррону, сопровождал их и не покидал помещение в течение всего интервью, однако участие в разговоре не принимал. Кроме них присутствовал еще один человек, имя которого не раз будет помянуто в истории операции "Соло". Имя этого человека Уолтер Бойл. На протяжение 18 лет он столь тесно был связан с Моррисом и Евой, что в конце концов стал для них чуть ли не сыном, который, по прихоти судьбы, включен был как агент ФБР в общее с ними дело.

Католик, приемный отец шестерых детей (четырех белых и двух черных), он без малого двадцать лет посвятил операции "Соло". В Вашингтоне, в штаб-квартире ФБР, едва ли можно найти другую фигуру, которая была бы динамическим фокусом всей операции в такой же мере, как Уолтер Бойл. Все удачи ее и неизбежные, как во всяком большом и сложном деле перипетии, когда человеческая жизнь висит, что называется, на волоске, чаще, наверное, по причине непростого характера самого Уолтера, сказывались на его роли, на его видении и чуть не фанатической одержимости, в которой изъяны и достоинства столь тесно переплетаются, что, преодолевая одно, невозможно не нанести ущерба другому.

Диктор: Встреча в Санта-Монике оставила в памяти Джона Баррона одно из самых приятных воспоминаний в его жизни. Никакое другое интервью, а было их великое множество за долгие годы его детективных розысков, не доставило ему такого удовольствия. Позднее Чайлдсы переехали в Вашингтон, и здесь, в гостиничном номере в Джорджтауне, продолжались многочасовые разговоры, в которых перед собеседниками развертывалась, как в диораме, огромная картина, имя коей - человеческая история. Моррису и Еве было уже за восемьдесят, у каждого по возрасту были свои хвори, но возможность, кажется, первая за всю их долгую жизнь, открыто, без утайки рассказать о себе, о личной драме, которая одновременно была и драмой самой истории, делала свое целительное дело.

Аркадий Львов: Люди преклонного возраста, в другом случае сказали бы "престарелые", в многочасовых этих разговорах они уставали, но после небольшой паузы, как бы обретя второе дыхание, продолжали свое путешествие по континентам, по городам и весям, вглубь времени, стрелка которого обращена была теперь назад, в прошлое, отделенное на четверть века, на полвека, а то и до самого начала столетия, когда Моррис босоногим мальчуганом играл и бегал вокруг хаты в окрестностях Киева. В паспорте, сказал Моррис, записано, что он - уроженец Детройта, но на самом деле, до 9 лет, когда семья переехала в Америку, он жил в отчем доме под Киевом. Собственно, это не было еще рассказом о главном, об операции "Соло", это были только подступы к нему, когда неожиданно, говорит Джон Баррон, через ФБР передана строгая инструкция министерства юстиции: поскольку операция "Соло" касается важнейших аспектов разведывательной службы последних лет, в том числе жизненно важных для национальной безопасности, интервью следует прекратить. Для человека, который настроился на откровенный разговор о самом главном в его жизни, это был удар. Моррис Чайлдс был в гневе. В гневе и отчаянии.