Из последних столичных бесед интеллектуалов: не кажется ли тебе, что жизнь налаживается и местами стала похожа на нормальную? Вот мы ездим по маленьким городам, по разным фестивалям, где вполне европейский стиль жизни, и искусство там современное, не такое радикальное, как у Pussy Riot, но очень стильное. И Собянин закончит в следующем сезоне свою авторитарно-модернистскую реконструкцию Москвы (для столичных проектов “Моей улицы” привлекались европейские мастера; один из зарубежных проектов на Лубянке подразумевает полную деконструкцию Лубянской площади и уничтожение зоны памятника Дзержинскому). И Кремль уже не размахивает флагом Новороссии и ракетами для Сирии. И Путин в октябре будет открывать памятник жертвам сталинских репрессий, работы скульптора Франгуляна.
В личной жизни молодое поколение практикует гендерное равенство и возмущено инициативами Мизулиной. Прогрессивные православные не одобряют Поклонскую с ее методами защиты покойного Николая Романова. Инициативные активистские сообщества ушли в скрытые от “государева ока” зоны после разгрома "Болотной" и прекрасно себя чувствуют в лофтах, коворкингах и на других самозахваченных и благоустроенных арт-территориях. Люди притормозили панические отъезды из страны из страха политического и экономического тупика, и ведут бизнес и здесь, и в Европе.
Общество, которое вовсю пользуется достижениями западной цивилизации, нельзя склонить к абсолютному злу и вернуть в тоталитарный мир. Мы устали от разгрома оппозиции 2012-го и милитаристской мобилизации 2014 года, от войны с Украиной и падения зарплат, от схлопывания рынков труда. Мы хотим нормализации. Мы не готовы к революции. Навальный молодец, дети, которые его поддерживают, тоже прекрасны, но к революции мы ведь и правда не готовы. Примерно здесь конец цитаты. И закономерный финал подобных рассуждений: только цена вопроса – ритуальная жертва.
Как в архаических сообществах, кто-то обязательно должен стать козлом отпущения, сесть в тюрьму, стать заложником нормализации для остальных. Хорошо, что Удальцов, один из последних среди “узников Болотной”, уже на свободе. Более чем дурно то, что журналист Али Феруз находится в спецприемнике временного содержания для перемещенных лиц, что режиссер Сенцов сидит в Якутске, что блогер и писатель Асеев находится в тюрьме Новороссии. Наконец, последний показательный процесс – дело против Алексея Малобродского (в сущности, против Кирилла Серебренникова как руководителя госучреждения, который позволял себе эстетическую фронду в этаблированном пространстве лайт-культуры и критику православия и гомофобии на страницах личной соцсети). Разницы между репрессированными политическими активистами и деятелями культуры почти нет: на пространствах “общества спектакля” символически равны бывшие заключенные российских тюрем Надежда Савченко и Петр Павленский.Кажется, что государство хочет нормализации не меньше граждан и предлагает им новый вариант старой сделки
Кажется, что государство хочет нормализации не меньше граждан и предлагает им новый вариант старой сделки. В нулевые между Кремлем и подданными был заключен пакт: мы не вмешиваемся в вашу частную жизнь, а вы в государственную политику, не критикуете власть. Сегодня суть этого предложения сохраняется, но форма его немного изменилась: невмешательство государства в деятельность людей дополняется покупкой их лояльности, бонусами (см. собянинский проект уличной реконструкции, столичные открытые фестивали под увлекательными названиями типа “Цветочный джем” или облегченную версию феминистского фестиваля минувшей весной). К методам покупки лояльности относится и увеличение зарплат сотрудников карательных органов (лозунг 2012 года “милиция с народом” сегодня совершенно невозможен). А уж если человек критикует государство или государству кажется, как в случае Малобродского-Серебренникова, что его критикуют, то такому человеку прямая дорога в места не столь отдаленные. В нулевые показательным козлом отпущения был заключенный Краснокаменской колонии Михаил Ходорковский. После “Болотного дела” им может стать каждый.
Слово “нормализация” использовалось идеологами коммунизма после разгрома Пражской весны 1968 года в Чехословакии. Общество нужно было успокоить и примирить с редуцированным до простоты, удобной начальству, существованием под идеологическим и военным сапогом “большого брата”. Цена вопроса, прекрасно описанная Миланом Кундерой примерно в четырех романах, была все та же: тюрьма, поражение в правах, лишение работы, эмиграция. А еще нынешняя путинско-собянинская нормализация напоминает мне белорусский негласный договор между Лукашенко и оппозицией: я вас больше не убиваю, и даже независимые театры и литература у вас есть, резвитесь на своем поле. Только не надо переходить эту невидимую, но прекрасно ощутимую тонкую красную линию между легкой фрондой и личными оскорблениями власти, к которым постсоветские диктаторы столь чувствительны. Тяга и госаппарата, и общества к нормализации означает запрос на сохранение безопасности обоих. Посмотрим, кто одержит тактическую победу на этом небольшом историческом промежутке: Навальный или Поклонская, авангардный театр или фестивали псевдонародной клюквы.
Елена Фанайлова – журналист, ведущий программы "Свобода в клубах"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
