Александр Генис: В новом радиоочерке Владимира Морозова из его цикла “Необыкновенные амеркианцы” мы познакомимся с летчиком-любителем Энди Леклером.
Владимир Морозов: Расположенный на севере штата Нью-Йорк заповедник Адирондак привлекает массу туристов. И не только в летний сезон. Осенью перед каждым уикэндом газеты печатают, в каком районе ярче всего разгорелась золотая бронза листвы. По склонам Адирондакских гор бродят бородатые горожане с мольбертами. Но не каждому из них выпадает такая лафа, как мне, - увидеть заповедник в высоты птичьего полета. Мой пилот - старинный знакомый Энди Леклер - вызвался прокатить меня на своем самолете. Это четырехместная Сесна-172. Точная копия той, на которой 30 лет назад 19 летний Матиус Руст из Германии, нарушив все мыслимые нормы приличия и границы, приземлился аж в Москве на Красной площади, чтобы тут же быть арестованным милицией, которая ошалела от такого воздушного нахальства.
Энди, для чего на приборном щитке так много циферблатов. Глаза разбегаются. Один, два, три, четыре ...тринадцать. И это только большого диаметра, круглые. А вот еще четыре. Зачем столько?
Энди Леклер: Этот прибор говорит мне - поднимаюсь я или снижаюсь. Другой показывает высоту, третий скорость. А это навигационное радио. Когда плохая видимость, оно дает мне точное направление на аэропорт, куда я лечу. Тут уровень топлива. Здесь его температура и давление...
Владимир Морозов: Наш разговор происходит уже на земле. А в небесах мотор гудит, как иерихонская труба, и с большим трудом услышать друг друга можно только с помощью наушников. Энди сколько стоит твоя Сесна-172, когда новая?
Энди Леклер: Не знаю точно. Наверное, тысяч 200. Но этот самолет сделан в 1970-х годах. Он стоил всего 40 тысяч. Цена обычно колеблется оттого, насколько новое навигационное оборудование. Как я купил самолет, пришлось ли мне для этого ограбить банк? Нет, обошлось. Мне повезло, мы купили Сесну на паях. У нас в летном клубе скинулись 15 человек, я внес всего 3 тысячи долларов.
Владимир Морозов: Летает Энди Леклер тоже не бесплатно. Ежемесячные взносы клубу - 100 долларов в месяц. Плюс затраты на техосмотры и на ремонт. При этом мой друг поднимается в воздух всего 3-4 раза в месяц, чаще нет времени. Он работает медбратом в больнице города Саратога. Сколько же тебе там платям?
Энди Леклер: У меня выходит 65-70 тысяч в год. Да, расходы в семье приличные, но жена не возражает против моей страсти к самолетам. Она знает, что в молодости я мечтал стать пилотом. Когда служил в армии, работал в аэропорту механиком, подружился с пилотами, иногда они брали меня с собой в воздух. После армии закончил двухгодичный колледж, курс - воздухоплавание. Как всякому бывшему солдату, учебу мне оплатили. Тренировался в летной школе в аэропорту возде озера Сакандага. Там небольшая взлетная полоса всего в 700 метов, даже и не бетонная, а травяная.
Владимир Морозов: После колледжа Энди Леклер работал инструктором на аэродроме городка Итака на севере штата Нью-Йорк. Курсантами у него были и 16-летние школьники, и пожилые мужики, вдвое, а то и втрое старше своего инструктора. Сам Энди тоже учился, чтобы стать пилотом небольших пассажирских реактивных самолетов.
Энди Леклер: Потом у меня ни с того, ни с сего появились сильные головные боли. Врачи ничего не находили. Но однажды вечером меня стало трясти, как под током, настоящий приступ. Все случилось в гостях у друзей. Они тут же отвезли меня в отделение скорой помощи. Там определили, что в голове порвался крохотный сосуд. Хорошо еще не в самом мозгу, а на его оболочке. Операцию делали в Нью-Йорке. Хирург сказал мне, что я снова смогу летать.
Владимир Морозов: Но знающие люди предупредили, что о реактивных самолетах придется забыть. Любой, кто раскроет твои документы, увидит, что тебе вскрывали черепную коробку. С профессией летчика покончено. Надо осваивать какое-нибудь земное ремесло. Энди Леклер закончил двухгодичный колледж и стал медбратом. С 1994 года - в больнице города Саратога.
Так, в этой больнице работает почти вся твоя семья?
Энди Леклер: Жена работала там еще до того, как я с ней познакомился. Мой свояк Луи тоже там работает. Он женат на сестре моей жены. Она тоже была там медсестрой пока не заболела. И моя бывшая жена работает там же. Мы медсестры и медбратья, кроме Луи, который заведует всеми приборами больницы.
Владимир Морозов: Медсестрам и медбратьям платят, как и Энди, по 65-70 тысяч в год. Но, погоди, я слышал жалобы, что, мол, это маловато...
Энди Леклер: Платят нормально. Но люди беспокоятся о том, на что жить, когда выйдешь на пенсию. В печати то и дело говорят, что может закончиться фонд, из которого правительство платит нам пенсию по старости (social security). Не знаю, что будет. Мне 53 года, стану получать эти деньги лет в 65-68. А вот сама наша больница пенсии не дает. Вместо этого каждый сотрудник должен откладывать средства в специальный фонд, который покупает акции. Остается надеяться, что эти акции не прогорят. Я уже много лет откладываю в свой фонд 10 процентов заработка. Туда же больница добавляет еще несколько процентов, точно не помню, кажется, два процента от того, что ты зарабатываешь.
Владимир Морозов: Энди сетует, что такой ежемесячный взнос не каждому по карману. Если семья большая, то весь заработок на нее и уходит. Людей беспокоит и то, что после ухода на пенсию увеличатся выплаты на страховку здоровья. Сам он с женой сейчас патит 500 долларов в месяц. Правда, эта страховка покрывает медицинские расходы двух сыновей Энди от первого брака - 20 и 24 лет. Платят Энди с нынешней женой.
Извини, а почему твоя бывшая жена не принимает участия в расходах на ее собственных сыновей?
Энди Леклер: Потому что нам с Вики это ничего не стоит. Нас двое, мы так или иначе должны покупать семейную страховку, которая без всяких доплат покрывает и медицинские расходы моих сыновей. А бывшая жена живет одна, так что в ее страховку детей включить нельзя. А в нашу - пожалуйста и бесплатно.
Владимир Морозов: Я давно живу в Коринфе, и как водится в деревне, тут все всё обо всех знают. Известно и то, что у жены Энди и у ее сестры какая-то тяжелая кишечная болезнь.
Энди Леклер: Она называется язвенный колит. Обе перенесли операцию. Моя жена работает, ее сестра на инвалидности. Кто платил за операции и платит за лекарства? Страховка раскошелилась. Но это было много лет назад. С тех пор система страхования изменилась. Лет 30 назад никто и не слыхивал про “копеймент” (о том, что пациент должен уплатить часть суммы) при операции или посещении врача. Это доплата появилась 15-20 лет назад.
Владимир Морозов: Почему ты думаешь эти доплаты растут?
Энди Леклер: Ну, вероятно, из-за того, что появляется новое современное и более дорогое медицинское оборудование. Кроме того, люди живут все дольше. А чем ты старше, тем чаще обращаешься к врачам. Теперь человека поднимают на ноги после инфаркта, его лечат и потом он ведет вполне нормальную жизнь. Все это стоит денег. Лет 50 назад такие люди были обречены. Так что, за эти достижения надо платить.
Владимир Морозов: Ну, коли уж мы заговорили о расходах, скажи мне о семейном бюджете. Твой старший сын уже закончил колледж, а младший еще учится. Кто оплачивает ему учебу? Ведь это не частный, а штатный колледж, должно быть недорого?
Энди Леклер: Платим я и моя бывшая жена. И это очень дорого. Да, колледж не частный, там пришлось бы выкладывать по 50 тысяч в год, и мы бы этого не потянули. А тут с нас берут за сына 22-23 тысячи долларов год. Я вношу половину, это около тысячи долларов в месяц. И еще мы с Вики платим в банк 800 долларов месяц за дом, который купили в рассрочку. Вобщем, расходов хватает. Я не жалуюсь, но особенно тяжело среднему классу, таким как я, приходится за все платить самим. Когда человек богатый, для него это не деньги, а если он малообеспеченный, то учебу его ребенка оплатит правительство.
Владимир Морозов: Среди прочих расходов - содержание и ремонт машин. У Энди хонда-аккорд 2010 года рождения, у жены тайота-королла - 2012 года. И новых они покупать не собираются.
Энди Леклер, да и не он один считает, что за последние десятилетия жизнь в Америке крепко подорожала. Вот, посуди сам, говорит он.
Энди Леклер: Когда я был ребенком, мой отец работал, а мама сидела дома с детьми. Кроме меня, в семье росли еще две мои сестры, одна теперь бухгалтер, а другая, по нашей традиции, медсестра. И отцовской зарплаты хватало, хотя он был не каким-то начальником, а простым механиком на бумажной фабрике. А теперь, чтобы содержать семью, почти всегда приходится работать и мужу и жене. Чтобы она сидела дома, муж должен быть или врачом, или адвокатом, то есть, зарабатывать много денег.
Владимир Морозов: Все свои 53 года Энди прожил в Коринфе. И сейчас с сожалением вспоминает, что за это время деревня заметно подувяла.
Энди Леклер: Во времена моей молодости Коринф был побольше. Тут имелась фабрика, многие мои знакомые там работали. Когда я учился в колледже, то подрабатывал на фабрике в летние каникулы. Там неплохо платили. Как мой отец, механиком? Нет, я был чернорабочим. Специальным багром подтаскивал бревна к деревообделочным машинам. Здоровенные бревна, так что приходилось попотеть.
Владимир Морозов: В те времена в городке был свой кинотеатр, полно ресторанов и кафе, а теперь молодежь разъезжается. У нас не деревня, а спальня. Делать здесь нечего, и на работу люди ездят, как я, в города Саратогу или Глен-Фоллс. Самолет в качестве хобби - далеко не у каждого. А вот ружей и винтовок в каждом доме - ствола по 3-4. До того, как в Коринф пришел супермаркет, основным источником мяса была охота на оленей. У Энди Леклера всего одна винтовка, правда, не простая, а фирмы "браунинг" с оптическим прицелом, калибр 306. Но Энди, для наших сплошных лесов не слишком ли это мощное оружие? Тут редко приходится стрелять по цели дальше чем за 50 или 100 метров. Поэтому наши с тобой земляки предпочитают карабин калибра 30-30. Он короче и в лесу удобнее.
Энди Леклер: Эту винтовку мне подарил отец. Новый браунинг был бы мне не по карману, да он мне и не нужен. Это бельгийское оружие служит долго. И я не так часто хожу на охоту. Не такой заядлый охотник, как другие. Мне просто приятно пробродить по лесу. Есть добыча или нет, меня это не беспокоит.
Владимир Морозов: На прощанье я желаю Энди летать еще никак не меньше 40 лет.
Энди Леклер: Посмотрим. Может, тогда я уже буду среди ангелов летать. А доживу, так мне стукнет 93 года. Не думаю, что я буду так уж много летать.
СМЕХ
