Доводилось ли вам смотреть кино в тюрьме строгого режима? Римский кинофестиваль предоставляет такую небанальную возможность, и не воспользоваться ею было бы преступно. Огромная тюрьма Ребиббия намертво связана с историей кино: здесь провел несколько лет Пино Пелози (1958–2017), осужденный за убийство Пазолини. Когда Паоло и Витторио Тавиани начали работать в Ребиббии над фильмом "Цезарь должен умереть" (2012, "Золотой медведь" Берлинского кинофестиваля), Пелози вышел на свободу после очередной отсидки и стал говорить журналистам, что Пазолини не убивал. Отвлекать осужденных от темных мыслей путем арт-терапии придумал Фабио Кавалли, он же и поставил спектакль про Цезаря, который снимали братья Тавиани. Их новый фильм "Личные обстоятельства" (2017) теперь показывают в тюрьме, где до сих пор сидят брутальные актеры из "Цезаря": сроки у них такие, что выйдут они не скоро, если выйдут вообще.

Фабио Кавалли теперь ставит в тюремном театре "Гамлета". Премьера транслируется в римский музей новейшего искусства MAXXI, а также в театр и тюрьму в Генуе. В Ребиббии на фиолетовых креслах ерзает римский бомонд – такого типа люди в XIX веке ходили после балов в портовые притоны ради остроты ощущений (рекомендую фильм Жака Беккера «Золотая каска», где наглядно показаны последствия таких социальных экспериментов). На сцене бандиты в своих жлобских кожаных куртках прыгают вокруг одетого в морковный халат Клавдия – судя по повадкам, мафиозного главаря. Гамлет выглядит как стареющий подмосковный гопник. Декорации минимальные: в центре сцены стоит возвышение, похожее на три обгрызенные шайбы камамбера, водруженные одна на другую.

Трансляцию я смотрю в римском музее современного искусства, а на следующий день отправляюсь в тюрьму на "Личные обстоятельства". Современное искусство начинается уже у входа в Ребиббию: здесь стоит огромная скульптура, намекающая на освобождение от оков. Вещи и документы нужно сдавать тюремщикам, телефон тоже, так что внутри не пофотографируешь. А снимать тут есть что. После двух стальных дверей (недавно из Ребиббии совершили побег бесстрашные албанцы) идет коридор, расписанный игривыми гирляндами, а в витринах разложены античные черепки, найденные при строительстве тюрьмы. За следующей дверью – на удивление пригожая новая церковь со статуей падре Пио у входа. Тут же театр-кинозал. Приходит отважная начальница культурных программ тюрьмы, следом тянутся передовые заключенные вполне российского криминального типа. Обычных кинозрителей, пришедших с воли, сажают в одну секцию кинозала, зэков – через проход. Суть социального эксперимента не вполне ясна. Видимо, узникам хотят напомнить о соблазнах вольной жизни, а свободным людям, что от тюрьмы не следует зарекаться.

Увы, поэтический кинематограф братьев Тавиани заключенных не особенно увлекает: как только гаснет свет, в их части зала начинаются беспрерывные разговоры, и бубнеж продолжается до конца сеанса. Подозреваю, что они обсуждают не происходящее на экране, а что-то свое, причем наверняка предосудительное. На экране же 1943 год, и партизан про прозвищу Мильтон разыскивает своего красивого друга, тоже партизана, захваченного фашистами в плен. Фильм поставлен по знаменитой повести Беппе Фенольо, воевавшего в партизанском отряде, однако это не реализм, а поэтическая фантазия. В горах туман, вооруженные люди ныряют в него и выныривают, убитая карателями крестьянская девочка встает, заходит в дом, пьет воду из ведра, возвращается и ложится на то же место, где была убита. Мог ли я представить в 1984 году, когда вышедший в советский прокат фильм братьев Тавиани "Хаос" покорял измученную соцреализмом советскую интеллигенцию, что через 33 года буду смотреть их новый фильм в итальянской тюрьме?! Воистину – жизнь подражает искусству.

​Римский кинофестиваль устраивает сеансы не только в Ребиббии, но и в больнице. Принципиальное отличие в том, что в больницу приглашают родственников пациентов, а тюремная администрация, напротив, проверяет, чтобы родственники заключенных на сеанс не попали. На этом авангардность фестиваля исчерпывается. С каждым годом он все безнадежней ориентируется на банальные зрительские фильмы, преимущественно американские.

Но и в этой печальной урне можно кое-что найти. Например, смешнейшую документальную ленту "Скотти и тайная история Голливуда", подоспевшую словно специально к сексуальным скандалам вокруг Харви Вайнштейна и Кевина Спейси. Майк Тайрнауэр начал снимать этот фильм, когда Скотти Бауэрсу исполнилось 90 и он выпустил книгу мемуаров под названием "Комплексное обслуживание". Ветеран Второй мировой войны, участник трех крупных сражений, Скотти отличается поразительной для его поколения широтой взглядов на секс. Его незашоренность очаровала сексолога Альфреда Кинси, не раз опрашивавшего юного Скотти для нашумевшего исследования половой жизни американских мужчин. Скотти было решительно все равно, какого пола его партнеры и сколько их. Демобилизовавшись, он открыл автозаправку в Лос-Анджелесе и стал предлагать "комплексное обслуживание": его клиенты могли не только заправить автомобиль, но и за 20 долларов (немалая в те времена сумма) заняться любовью с симпатичным ветераном. Услугами Скотти, а потом и друзей, которых он привлек к своему бизнесу, тоже преимущественно фронтовиков, стали пользоваться голливудские персонажи, в том числе кинозвезды Кэри Грант и Рок Хадсон, режиссер Джордж Кьюкор, композитор Коул Портер.

Это было время кодекса Хейса и суровых моральных норм: публичные персонажи вынуждены были делать вид, что они гетеросексуальны, под угрозой расторжения контракта. Спенсер Трейси разыгрывал на публику роман с Кэтрин Хепберн, в то время как он предпочитал мужчин, а она – женщин. Герцог Виндзорский (бывший король Эдуард VIII) и его супруга, считающиеся образцом романтической пары, отличались теми же пристрастиями и тоже были клиентами Скотти и его команды. Однажды он оказался в постели с Авой Гарднер и Ланой Тёрнер. Вся эта индустрия обмана стала рушиться с началом эпидемии СПИДа, когда широкая публика узнала о болезни и склонностях Рока Хадсона. К тому времени Скотти уже давно продал свою автозаправку. На вырученные от прибыльного бизнеса деньги и другие сбережения он обзавелся недвижимостью в Лос-Анджелесе и теперь, когда его мемуары стали бестселлером и переведены на несколько языков, пользуется заслуженной славой. Есть известный феномен: проститутки или просто распутники в старости нередко становятся ханжами и поборниками моральных ценностей (см., например, историю Линды Лавлейс, звезды "Глубокой глотки"). 94-летний Скотти Бауэрс не таков. Начавший половую жизнь очень рано, переспавший с сотнями мужчин и живущий теперь в счастливом браке с женщиной, он отметает современные теории о вреде сексуальной эксплуатации и харассмента и считает, что не делал ничего дурного, а просто во времена, когда гомосексуальность считалась пороком, дарил людям счастье, которое пыталось отобрать у них государство. Главное его занятие теперь, помимо сладких воспоминаний, – сбор бессмысленного мусора. Все дома Скотти завалены барахлом так, что пройти невозможно.

Лучшее на 12-м Римском кинофестивале – подобные документальные истории.

В 1996 году художник Джулиан Шнабель снял игровой фильм о судьбе Жана-Мишеля Баския (1960–1988), нью-йоркского гения, погубленного героином. Теперь появился документальный фильм Сары Драйвер на ту же тему. О друге своей юности и давно ушедшем в прошлое Нью-Йорке – городе-банкроте, где правили банды и уличные художники, среди которых был и Баския, известный под псевдонимом SAMO, – вспоминают выжившие. Их не очень много, но все выглядят потрясающе для своих лет, особенно если учесть, сколько наркотиков они перепробовали и в каких переделках побывали.

Фильм о Марии Каллас, умершей 40 лет назад, в 1977 году, сделан по-другому. Нет никаких друзей и свидетелей, говорит только героиня. Том Волф, куратор мультимедийного проекта, посвященного Каллас, собрал интервью, которые певица давала в разные годы, и проиллюстрировал ими главные события жизни своей героини: первые триумфы, скандальный срыв "Нормы" в Риме, конфликт с дирекцией Метрополитен-опера, знакомство с Аристотелем Онассисом, драму расставания с мужем, триумфальное возвращение в Америку, предательство Онассиса, знакомство с Пазолини и съемки в "Медее", депрессию, примирение с Онассисом и возвращение на сцену. Поразительный эффект: когда на экране появляются записи прозвучавших 60 лет назад оперных арий, зрители в кинозале начинают аплодировать, словно Мария Каллас поет на сцене перед ними.

Еще один замечательный персонаж, ставший героем документального фильма (производство телевидения карликового государства Сан-Марино!) – гениальный режиссер и поэт Кармело Бене. В основе – недавно найденная аудиозапись его автобиографии. Уроженец Отранто, Бене завоевал Рим своим "Калигулой", которого удалось поставить благодаря нахальному обращению к Альберу Камю. Провинциальные родители были настолько шокированы эксцентричным поведением и матримониальными планами своего отпрыска, что, усыпив его, насильственно положили в сумасшедший дом. Бене говорил, что пребывание в психлечебнице и знакомство с пациентами, подлинно свободными людьми – лучшее, что случилось с ним в жизни. Киноманов увлечет история сумасбродного шедевра Бене "Богоматерь турок" и его отношений с Пазолини и Франко Читти, а публику, не видевшую его фильмов и спектаклей, развлечет остроумие Бене, объявлявшего, например, что половой акт – это пародия на мастурбацию, а сердце – псевдоним задницы.

В отличие от Каллас, Бене и Баския, давно ушедших в мир иной, Джейн Гудолл, героиня фильма "Джейн", рассказывает свою невероятную историю сама, а помогают ей кадры хроники, снятой 60 лет назад ее мужем, бароном Гуго ван Лавиком. Эти пленки считались утерянными и лишь недавно были обнаружены. В 1957 году Джейн Гудолл, молодая секретарша, обожавшая животных, по стечению обстоятельств оказалась в Танзании и стала первой исследовательницей поведения шимпанзе в естественных условиях. Мало-помалу обезьяны перестали бояться Джейн, и она фактически сделалась членом их хулиганской стаи. Самые близкие отношения сложились у нее с мудрой самкой по имени Фло и ее детьми. Но после смерти Фло стая, за поведением которой наблюдала Джейн, распалась, и началась ужасная междоусобная война. Шимпанзе оказались слишком похожи на людей, но Джейн Гудолл, удрученная этим обстоятельством, все же решила посвятить им жизнь.

Обычно в дни кинофестиваля весь Рим в рекламных плакатах, но в этом году впервые реклама исчезла. Не ходят и бесплатные фестивальные автобусы, прежде курсировавшие между кинотеатрами. Обычно в синематеке у облепленного туристами фонтана Треви проходили ретроспективы итальянских режиссеров, не бог весь как сделанные, но все же порой занятные. На этот раз наспех приготовили винегрет из общеизвестных фильмов не только без английских субтитров, но и без всякой логики. Хорошо хоть, что завершается этот странный цикл в последний день фестиваля фильмом "Сало, или 120 дней Содома". Уповаю на то, что дух Пазолини, витающий над Римом, спасет этот расхристанный и все же небесполезный фестиваль.