В Высоко-Петровском монастыре, что на углу Петровки и Петровского бульвара, вот уже полтора года кипят работы по реставрации, территория заставлена вагончиками и бытовками, которые останутся тут как минимум до 2020 года. Одна из последних построек – новые ворота, выходящие на Петровский бульвар, которые сдали после Пасхи. Эти ворота, в частности, стали одним из камней преткновения между монастырем и жителями дома 28, стр. 1 по Петровке, которые рассказали Радио Свобода, что монастырь лишил их двора и парковки, фактически ограничил доступ экстренных служб, а теперь пытается забрать и часть подвалов дома.

Доходный дом Высоко-Петровского монастыря был построен в 1900 году архитектором Иваном Бони на территории монастыря с фасадом на Петровку и Петровский бульвар. После революции имущество перешло государству, но в монастыре еще долго действовала одна из самых больших подпольных монашеских общин в СССР. В 1929 году была закрыта последняя церковь, на территории монастыря разместился завод по ремонту сельскохозяйственной техники, часть монастырских построек, в том числе и доходный дом, была отдана под коммуналки. Только в 1959 году монастырь получил статус памятника архитектуры, коммунальные квартиры и цеха были выселены, а на их место пришли различные ведомства Министерства культуры – только в доме по Петровскому бульвару остались жильцы. В 1992 году комплекс зданий монастыря был передан Русской православной церкви, в 2009 году здесь вновь открылся монастырь. Коммуналки в доме Бони в 1990-х постепенно расселили, сегодня здесь 11 приватизированных квартир, жильцы которых и судятся с монастырем за придомовую территорию и подвалы, а также ресторан La Marée.

Монастырская Европа

По словам жильцов, у них получалось поддерживать хорошие отношения с предыдущими наместниками монастыря – Меркурием (Игорь Иванов, сегодня – митрополит Ростовский и Новочеркасский. – Прим.) и Исидором (Роман Тупикин, сегодня – митрополит Смоленский и Дорогобужский. – Прим.). Даже несмотря на то что общий двор был передан монастырю в бессрочное пользование в 1998 году (что в интервью с РС подтвердила начальник пресс-службы Департамента городского имущества г. Москвы Татьяна Колесник), это не мешало жильцам парковать там машины. "Жильцы на свои деньги сделали укладку земли, всё перекопали, расчертили на 11 квартир 11 парковочных мест, я поставил теннисный стол во дворе, дети гуляли, шашлыки мы тут жарили – ну просто Европа! – рассказывает житель первого этажа художник Александр Петлюра. – Ворота лет десять назад поставили красивые, кованые. У всех от этих ворот были электронные ключи".

Двором пользовались не бесплатно: перечисляли монастырю около 11 тыс. рублей в год за каждое парковочное место. "Ну там не только деньги, а всякие виски на праздники, подарки", – говорит Александр Петлюра. "И ресторан [La Marée] им тоже на каждый праздник поляну накрывает, тазами выносят еду, – рассказывает Елизавета, другая жительница дома, попросившая не указывать ее фамилию. – И вот в том числе из-за La Marée четыре года назад началась война и с монастырем. Дело в том, что запарковаться у нас было невозможно из-за машин сотрудников и посетителей La Marée. – Это была не парковка дома или монастыря, это была парковка ресторана".

По словам Елизаветы, жильцы тогда заключили договор с ЧОП на охрану двора и предприняли попытку перевести землю в пользование жилого дома, но это спровоцировало конфликт: однажды утром на лобовых стеклах автомобилей появились записки, что парковаться тут больше нельзя, а на установленных жильцами воротах – амбарный замок. Потом поменяли и сами ворота: "Наши ворота куда-то выбросили и на их месте возвели по раскопкам северные ворота монастыря", – рассказывает Александр Петлюра.

Поначалу монастырь полностью закрыл доступ автотранспорта на территорию, притом что вход в две из 11 квартир возможен только со двора. "Я однажды снесла им шлагбаум, – рассказывает Елизавета. – Охранник стоял такой в короне и не хотел пускать. Я просто взяла и проехала. Потом они звонили мне, говорили, что заведут уголовное дело. Я позвонила отцу Петру и говорю: – Давайте, заводите. Я на вас тоже тогда заведу дело, у меня весь разговор с вашим охранником записан. – Они замяли это". После этого скандала, а также многочисленных жалоб в префектуру жильцам разрешили заезжать во двор на полчаса для разгрузки.

Парковка и разгрузка – лишь часть проблем, с которыми столкнулись жители в противостоянии с монастырем. По их словам, во двор дважды не смогли заехать экстренные службы: "В прошлом году у нас была утечка газа, – рассказывает Елизавета. – Доступ к нашей газовой трубе возможен только со двора, но когда приехал Мосгаз, их просто не пустили на территорию. Я говорила с Хапаевым (Василий Хапаев – помощник наместника монастыря по юридическим вопросам. – Прим.), спросила его, что будет со мной и моими детьми, если, скажем, пожар, он ответил, что на всё воля Божия", – говорит Елизавета. "Понимаете, они на нас обижены: мы купили квартиру, а они говорят, что это вообще их дом", – улыбается муж Елизаветы Мартин.

Пожар всё же случился – летом 2017 года на втором этаже загорелась старая проводка. Очаг возгорания был в комнатах, выходящих во двор, но и пожарные долго не могли заехать в монастырь: "Разбили окно с улицы и вот так смогли попасть в квартиру, – рассказывает Александр Петлюра. – Но даже когда они заехали в двор, к дому невозможно было подъехать из-за строительных бытовок. А до этого мы ходили с соседями в префектуру на собрание с представителями монастыря, где настоятель всех заверил, что проезд для машин имеется, а ворота можно разобрать за полчаса. Какое там полчаса! Это гораздо дольше занимает, всё сгорит уже, пока они будут разбирать".

Спасти подвал

Одной парковкой монастырь, впрочем, не ограничился: часть подвалов дома Бони не была приватизирована и находилась в муниципальной собственности: один подвал площадью 59 кв.м был предоставлен Московскому союзу художников, который в 1996 году передал его в безвозмездное пользование архитектору Вячеславу Шмелеву. Другой, 122-метровый подвал, с 1995 года у города арендовал Александр Петлюра, который хранит там уникальную коллекцию советских артефактов. "Отец умер в январе, но я была тоже прописана в договоре – рассказывает дочь архитектора Наталья Шмелева. – В конце мая мне позвонили из МОСХа и сказали выметаться до 11 апреля. А там работы отца, куда я их вывезу за 10 дней? Я договорилась, что они подождут до конца мая, но потом жильцы сказали, что будут судиться с монастырем, и я все там пока оставила". Александру Петлюре же и вовсе никто не стал звонить: "В этом году начался капитальный ремонт дома, в том числе подвала, и вдруг представитель монастыря стал приходить и руководить рабочими: – Это теперь наш подвал, расширьте нам окна. – Ну и до нас доходили уже какие-то слухи, что забирают подвалы, мы решили пойти в департамент [Департамент городского имущества г. Москвы] проверить". Александр спросил, есть ли за ним какая-то задолженность по арендной плате. "Мне говорят, какие задолженности могут быть, если с вами в июне в одностороннем порядке расторгнут договор?" – "Как расторгнут? Я плачу за июль, август. Они говорят, пишите заявление на возврат". Письма о расторжении договора Петлюра не получал, лишь 7 ноября Департамент имущества ответил на его запрос: подвалы перешли монастырю.

Оказалось, что еще в сентябре 2015 года монастырь подал заявление о передаче в безвозмездное пользование двух подвалов – как имущества религиозного назначения. Департамент передавать подвалы не спешил, тогда монастырь подал иск в Арбитражный суд Москвы и выиграл его 27 июня 2016 года: суд обязал в 10-дневный срок передать подвалы монастырю. Департамент подал апелляцию, но 16 октября проиграл ее. При этом в решениях судов указано, что и Московский союз художников, и организация Александра Петлюры были вызваны на заседания в качестве третьих лиц, но не явились: по словам Петлюры, никаких повесток он не получал.

Сегодня художник разводит руками: другого помещения для хранения уникальной коллекции город ему не предоставляет: "Тут была коммуналка в этом подвале, – рассказывает он. – Мы всё отчистили, я трижды за эти годы делал тут ремонт. И теперь это всё отдать монастырю? А что делать с материалами? Я 35 лет собираю артефакты разных времен – в них целая история нашей страны. У меня полмиллиона галстуков, из них 300 – шедевры. У меня две или три тысячи пар обуви – я это всё десятки лет собирал. Ко мне за экспонатами постоянно обращаются музеи: Царицыно, Музей Москвы, Мультимедиа Арт музей – это только в Москве, и я всем помогаю – совершенно бесплатно. Я с этой коллекцией страну прославил по всему миру, когда выезжал с перформансом и выставками. О чем думает город? О выбросе своей истории на помойку?"

Поговорить с наместником монастыря, чтобы выяснить его позицию по поводу конфликта с жильцами, не получилось. Руководитель информационной службы Высоко-Петровского монастыря инок Макарий (Семенюк) посетовал на то, что с другими организациями, работавшими в монастыре, удалось расстаться полюбовно: "Вот тут был филиал Литературного музея, они спокойно выехали, без скандала (в 2014 г. поле предоставления новых помещений в Шелапутинском переулке. – Прим.), – говорит он, добавляя, что даже не знает о том, что находится в подвалах дома Бони: – Там же блуд какой-то. Я смотрел в интернете, там этот Петлюра в женском белье. Какая еще коллекция?" Инок Макарий поначалу пообещал организовать встречу с наместником, но потом перестал отвечать на звонки и письма. К Александру Петлюре тем временем начали приходить представители Департамента имущества, "чтобы опечатать подвал", впрочем, доступ в него возможен только через квартиру Петлюры, которая находится в его собственности, так что он попросту не пустил чиновников внутрь.

"Наше ТСЖ подало иск к монастырю, потому что подвалы – часть дома, там коммуникации все: вода, канализация, – говорит Александр Петлюра. – Как можно туда пускать чужаков? Тем более говорят, что они там собираются устроить хостел для паломников". Сами иски Радио Свобода получить не удалось: начальник ТСЖ Елена Любезнова отказалась общаться с журналистом, сказав, что рассчитывает решить вопрос с Церковью "в правовом поле". По информации Александра Петлюры, против монастыря было подано два иска: рассмотрение первого, по доступу экстренных служб, состоялось 1 ноября, после этого пространство перед домом начали постепенно освобождать от строительных вагончиков и наносить разметку. Второй иск – по подвалам – должен слушаться в Тверском районном суде Москвы 15 ноября (на сайте суда, однако, этой информации нет).

Хостел и канализация, впрочем, не самый главный страх жильцов дома Бони: "Мы не хотим запускать в наш дом осьминога в виде Церкви, – говорит Елизавета. – Если тут весь дом сгорит, это им будет только на руку: скупят все по дешевке. Знаете, после общения с товарищем Хапаевым я абсолютно не буду удивлена, если кто-то бросит спичку".