Александр Генис: Зимой, особенно такой холодной, как выдалась в этом году в Америке, особое обаяние источает уютный и старинный жанр детектива. На всех языках он значит одно и то же: эскапизм. Развлекая и утешая, детектив позволяет нам сбежать в мир контролируемого насилия, где следствие следит за причиной и обязательно находит ее. Погружаясь в высосанный из пальца, как в романах соцреализма, сюжет, мы радуемся, что можем в нем отсидеться от повседневной реальности, где преступление лишено смысла, где правит хаос, так часто находящий свое выражение в террор.
Характерно, что за последний - очень непростой - год вышли сразу несколько новых биографических работ, посвященных классику детективного жанра, подзабытому, казалось, английскому писателю диккенсовских времен Уилки Коллинзу – автору двух романов, которые моё поколение запоем читало в отрочестве: «Лунный камень» и «Женщина в белом». (Стоит вспомнить, конечно, что Коллинз был автором еще 25-ти романов).
О новом интересе к Коллинзу рассказывает ведущая КО АЧ Марина Ефимова.
Марина Ефимова: Новую биографию, названную просто «Уилки Коллинз», написал известный английский литератор Питер Акройд. Американский литературовед Кэтрин Питерс выпустила книгу «Король изобретательности. Жизнь Уилки Коллинза», а критик Роберт Готтлиб опубликовал в «НЙ Книжном обозрении» статью, озаглавленную словами самого Коллинза, его литературным кредо: «Заставьте читателей плакать, заставьте их смеяться, заставьте их ждать».
Поскольку поблизости никаких круглых юбилеев Коллинза не видно, появление этих работ можно объяснить только новой волной популярности писателя. И не удивительно - в наше время его жанр победил: фантазии-детективы; философские и исторические детективы; романтические детективы; mystery; детективные романы (фоном которых является будничная современная жизнь), – всё это заполонило книжные полки и экраны телевизоров. Как же тут не вспомнить Коллинза, если «Лунный камень» называли «дедушкой детективного романа». Однако новые биографы, и в частности Роберт Готтлиб, обращают внимание и на чисто литературный феномен Уилки Коллинза:
Диктор: «Есть романы, которые приковывают внимание читателя, несмотря на неубедительность сюжета или неуместность авторской интонации, или недостаточную психологическую глубину. Вы даже можете осознавать, что вам не нравится роман, но вам всё равно не оторваться от него – так неотразимы магия и притягательность его текста. Таков феномен «Трёх мушкетеров», «Хижины дяди Тома», «Унесенных ветром» и романов Коллинза».
Марина Ефимова: Тут есть что возразить. Например, роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», по мнению многих писателей и критиков, - прекрасная литература. Критерии вообще меняются: восхитительные тексты Чарльза Диккенса относили когда-то к беллитризованной журналистике (как, кстати сказать, и многие тексты Уилки Коллинза).
С другой стороны, Питер Акройд в своей новой книге заявляет, что произведения Коллинза «почти сравнимы» с великими русскими романами (тоже полными, по его выражению, «фатализма и одержимости»). Очевидно, что Акройд имеет в виду Достоевского, и Готтлиб в своей статье сердито парирует: «Нет, не сравнимы! Даже «почти»!». Словом, оценки – дело спорное. Интересно другое: чем именно объясняют биографы и критики литературную силу прозы Коллинза? Вот что пишет тот же Роберт Готтлиб:
Диктор: «У Коллинза его спутанные в клубки захватывающие, безжалостные истории (о подменённых двойниках, о мнимых смертях, похищениях, заговорах, домах для умалишённых) распутываются в рассказах убедительных персонажей, чьи голоса абсолютно естественны и нормальны. У Коллинза нет готических несообразностей романов Анны Радклиф или Хораса Уолпола. Патина домашности покрывает все его злодейские сюжеты. Классик Генри Джеймс проницательно отмечал: «Коллинз ввел в литературу самую мистическую из всех мистик – ту, которая поджидает нас у порога нашего собственного дома».
Марина Ефимова: Популярность двух главных романов Коллинза при жизни автора была всенародной: шляпки, шали, духи получали названия этих романов; был вальс «Женщина в белом» и «Галоп Фоско» (по имени главного злодея). Но особенно интересна популярность этих романов у знаменитых писателей – современников автора. Его запоем читали такие серьезные люди, как Джордж Эллиот и Гладстон (будущий премьер министр Англии, который пропустил спектакль в театре, чтобы дочитать «Женщину в белом»). Теккерей читал роман целую ночь - не мог оторваться. Не говоря уж о Чарльзе Диккенсе, который был не только другом Коллинза, но и поклонником его таланта. Диккенс дал одно из самых ярких определений литературного дара Коллинза. Уже в раннем романе Коллинза «Базиль» Диккенс отмечал «восхитительный стиль» и «мастерство в описании индивидуальности каждого персонажа». Действительно, герои Коллинза – живые: стоит только вспомнить старого Беттериджа из «Лунного камня», считавшего, что все нужные знания можно почерпнуть из книги «Робинзон Крузо». Или графа Фоско – пухлого чувствительного человека, любителя канареек, прирождённого тирана... Коллинз был мастером деталей, гением которых был сам Диккенс.
Диккенса восхищал не только талант Коллинза, но и стиль его жизни. Умный, ироничный и смелый Уилки решительно пренебрегал многими моральными принципами викторианской эпохи – например, браком. У него было две семьи в разных концах Лондона. И все члены обеих семей души не чаяли в Уилки, который был нежным возлюбленным и заботливым отцом. Вообще Коллинза любили все, кто его знал, особенно - женщины, что вызывало изумление и зависть мужчин. Биограф Питерс пишет:
Диктор: «Уилки обожал женщин, настойчиво ухаживал за ними и побеждал их сопротивление, несмотря на свою странно непропорциональную фигуру, на слишком большую голову с огромным лбом, на короткие ноги и почти женские руки. Женщин привлекало его неотразимое обаяние, добродушное остроумие и пылкость его несомненно искренних чувств».
Марина Ефимова: Для Диккенса - отца десятерых детей, верного пуританским взглядам эпохи; для писателя, создавшего своими произведениями собственный образ - идеального семьянина, на примере которого общество воспитывало подрастающее поколение, - жизнь его друга Уилки Коллинза была постоянным соблазном и вызовом. Они совершили пешее путешествие по Кумберленду (в котором родились весёлые совместные путевые заметки «Ленивое путешествие двух досужих подмастерьев»), они вместе осваивали злачные места Лондона и вместе жили в Париже, где (как пишет Акройд) «мужчина остаётся мужчиной, даже если у него десять человек детей». А в 1857 году в Лондоне Диккенс встретил и полюбил молоденькую актрису Эллен Тернан, которую сделал своей содержанкой. Но вот разница личностей: там, где Коллинз сумел сохранить и новую любовь, и старую, и страсть, и семейный покой, Диккенс создал катастрофу. Его брак кончился публичным скандалом, отношения с детьми испортились, и он жил один, пряча новую любовь от глаз людских 13 лет, до самой своей смерти. Но потом одного писателя Англия простила, а другого – нет. Читаем об этом в статье проф. Розен в «Нью-Йоркере»:
Диктор: «То, что не помешало славе Диккенса, понизило статус Коллинза. Две незаконные семьи общество не простило ему даже после смерти, и хотя он был в Англии культовой фигурой, его могилы нет ни в Вестминстерском Аббатстве, ни в Соборе Св. Петра. Ищите её на запущенном кладбище Кензал Грин в Западном Лондоне».
Марина Ефимова: Однако похоже, что англичане надолго забыли Коллинза не из-за его двух семей (в викторианской Англии личная жизнь многих писателей была, мягко говоря, нерегулярной). Причиной мог стать новый жанр нескольких его поздних романов. По-английски их называют «agenda novels» - «романы повестки дня», или «тематические».
Диктор: «Первым в этом ряду был роман «Без имени». В нём автор празднует триумф Магдалены Вэнстон - женщины типа теккереевской Бекки Шарп, чей образ пугает читателя своими полукриминальными манипуляциями на пути к благополучию, но и восхищает геройской смелостью и волей к победе. Этот роман, немыслимо радикальный по тем временам, написан Коллинзом, как и многие другие, с феминистских позиций, хотя писатель не любил, когда его называли феминистом».
Марина Ефимова: В романе «Закон и леди» женщина сражается с традицией; роман «Сердце и наука» - крестовый поход против вивисекции. Роман «Муж и жена» - выпад против несправедливых брачных законов и воинствующего христианства. «Чёрная ряса» - против иезуитов; романы «Новая Магдалина» и «Опавшие листья» - оправдание презираемых обществом проституток. Эти произведения, полные прогрессивных идей, потеряли литературное обаяние ранних вещей Коллинза. Появилась эпиграмма: «Гений Уилки погублен демоном, нашептавшим ему в ухо: Уилки, ты избран для высокой миссии».
А сейчас время романов и фильмов «повестки дня» наступило в Америке. Злободневных тем – issues (как их здесь называют) - очень много: борьба за права женщин и сексуальных меньшинств, против расизма, против ксенофобии, и так далее. Иногда в одно произведение втиснуто по несколько «ишьюс». Очень популярная (и талантливая) пьеса Леттса «Август. Графство Осэйдж» – просто набита «взрывоопасными» темами. Тут и отношения современных американцев с современными индейцами, и инцест, и насилие в семье, педофилия, наркомания. Эксплуатация этих тем превращает многие современные фильмы и романы из искусства в учебные пособия или в агитпроп.
Что касается Уилки Коллинза, то он, на наше счастье, до того, как увлечься миссией просвещения отсталого викторианского общества, успел написать два увлекательных романа, положивших начало новому, поистине бессмертному литературному жанру.
