В 2017 года власти России усилили цензуру в средствах информации, правоохранительные органы не ослабили контроль за поведением активистов в интернете, а статистика приговоров по статье о разжигании межнациональной розни (282 УК РФ) продолжает расти. К таким выводам пришли эксперты информационно-аналитического центра "Сова", который исследует проблемы ксенофобии, политического радикализма и взаимоотношений общества и религии.
Специалисты отмечают, что в прошлом году сместились акценты: власти стали уделять больше внимания не постам в соцсетях с критикой действий России на Украине, а борьбе с реальной оппозицией. Подтверждение тому – многочисленные уголовные и административные дела, возбужденные против сторонников Вячеслава Мальцева, Алексея Навального и местных активистов. Кроме того, усилились репрессии в сторону сразу нескольких религиозных организаций, которых власти не считают "традиционными". Суд запретил деятельность "Свидетелей Иеговы", против пяти членов Церкви сайентологии в Санкт-Петербурге было возбуждено уголовное дело о создании экстремистского сообщества.
По данным экспертов, в прошлом году в Единый реестр запрещенных сайтов по решению судов "за экстремизм" попали не менее 297 ресурсов (в 2016-м этот показатель был равен 486). Однако количество сайтов, заблокированных без решения суда (по "закону Лугового"), не снижается: в прошлом году реестр пополнился на 1247 пунктов, а годом ранее – на 923. Федеральный список экстремистских материалов за 2017 год увеличился на 330 позиций, а в 2016 году – на 785. "Сова" связывает такую тенденцию с приказом Генеральной прокуратуры от 2016 года, согласно которому только региональные прокуратуры могут обращаться в суды с исками о признании материалов экстремистскими.
Количество уголовных дел за публичные "экстремистские высказывания" превысило показатели прошлого года, выросло и количество административных приговоров по антиэкстремистским статьям КоАП.
В прошлом году снизилось количество нападений на так называемых "этнических чужаков" – нападать стали на "идейных противников". Немалую часть пострадавших составляли те, кого нападавшие считали "национал-предателями". Но статистика приговоров за преступления по мотиву ненависти падает с каждым годом. С одной стороны, нападений стало меньше, с другой – правоохранительные органы просто не хотят работать по таким делам, говорят в "Сове".
В 2017 году в Единый реестр запрещенных сайтов по решению судов "за экстремизм" попали 297 ресурсов
Тем не менее, насилие на этнической почве продолжает оставаться серьезной проблемой. В докладе указано, что от насилия на почве расизма и национализма пострадали 65 человек, шестеро были убиты. Эксперты подчеркивают, что эти данные предварительные, этот показатель еще может измениться. Чаще всего нападения происходили в Санкт-Петербурге (там 1 убитый, 24 избитых и раненых), в Москве (9 избитых и раненых), Новосибирской области (5 избитых и раненых). Сотрудники Центра называют также очагами этнической напряженности за последние семь лет Московскую, Оренбургскую, Ростовскую, Свердловскую, Тульскую области и Республику Татарстан. Чаще всего нападения происходили на уроженцев Центральной Азии (11 раненых и избитых), людей не идентифицированной "Совой" "неславянской внешности" (5 избитых), были избиты три уроженца Кавказа.
В прошлом году ультраправые чаще нападали на политических или идеологических противников, а также на представителей субкультур (21 пострадавший). Кроме того, выросло насилие в отношении представителей ЛГБТ – по данным "Совы", пострадали 11 человек, большинство из которых – участники акций в их поддержку (например, в Ярославле и Петербурге).
О тенденциях, которые образовались в 2017 году, и меняющемся положении ультраправых в интервью Радио Свобода рассказал директор Центра "Сова" Александр Верховский:
– Если смотреть на статистику нападений, то в прошлом году количество преступлений на почве ненависти снизилось. С чем вы это связываете?
– Насилие на почве ненависти, действительно, снижается, причем в течение нескольких лет. Это связано с работой полиции, которая в свое время пересажала сотни людей, вовлеченных в такую деятельность, и напугала остальных на несколько лет вперед. С другой стороны, эти нападения никогда не были для их участников просто хулиганством. Они воспринимали их как часть их политической деятельности: надеялись дестабилизировать ситуацию в стране, мобилизовать народ на борьбу со злом, которое они видят в лице мигрантов. Но годы идут, а ее результатов так и нет. Граждане не мобилизуются, наоборот, в последнее время мы видим, что уровень агрессивной нетерпимости по отношению к мигрантам снижается. В рядах националистов наступило серьезное разочарование, в том числе и в насильственности.
– Они перестали верить в идеалы?
– Нет, скорее, в инструменты, чем раньше насилие и являлось. Люди, совершая подобные преступления, хотели напугать этнические и другие незащищенные группы, мобилизовать антимигрантские настроения в обществе, но, как выяснилось, они не могут остановить ни миграцию, ни мобилизовать настроения. Это все не действует.
– В таком случае какие инструменты они сейчас используют?
– В начале десятилетия они переключились на политические инструменты: митинги, попытки сотрудничать с другими группами, не националистическими. Но для многих этих людей, которые являются убежденными неонацистами, сотрудничать не с националистами было невозможно. Поэтому наступил тупик, эти молодые люди не знали, что им делать вообще. А начиная с конца 2014 года, когда государство всерьез взялось и за политических националистов, которые не были вовлечены ни в какую насильственную деятельность, стало понятно, что небезопасно стало даже ходить на митинги. Хорошим показателем в этом плане стала статистика участников "Русского марша", которых с каждым годом становится все меньше.
Ненависть никуда не девается, но антизападная истерия не имеет никакого выхода
– Можно ли сказать, что ультраправое движение почти растворилось?
– Оно не растворилось, но находится в глубоком кризисе. То движение, которое мы знали в начале 2000-х годов, было основано на молодежном неонацизме. Движение с таким активом оказалось бесперспективным, оно ничего не могло сделать, оно постепенно отмирает. В прошлом году была попытка создать большое, более популистское движение Вячеслава Мальцева, но оно оказалось нежизнеспособным.
Если говорить об атмосфере ненависти, то она смещается с юга на запад. Если раньше под ударом был Северный Кавказ, сейчас те же самые люди ненавидят страны Запада. Ненависть никуда не девается, но антизападная истерия не имеет никакого выхода. Например, если люди ненавидели мигрантов, они могли пойти на митинг и выразить протест, а сейчас непонятно, что нужно делать с этой враждой к Западу. Сходить на официальное мероприятие "Единой России"?
– Поэтому возросло количество атак на идеологических противников?
– Тут важно понимать, что агрессия не исчезла. И есть вещи, которые государство разрешает, например, выходки группы SERB, которые им почему-то всегда сходят с рук. Это показательное насилие. И то, что государство терпит или поощряет такую форму давления на оппозицию, – это очень опасно, потому что допустить это легко, а ликвидировать трудно.
– Стоит ли ожидать всплеска насилия из-за чемпионата мира по футболу?
– Я думаю, не стоит. Конечно, отдельные инциденты будут, но фанатские группировки сейчас склонны кооперироваться с властями. Существует понимание, что те, кто нарушает закон, будут наказаны.
– Если говорить об экстремизме, то как в прошлом году изменилось противодействие этому явлению? Правоохранительные органы действительно искали радикалов или выявляли их по постам в социальных сетях?
– В основном правоохранительные органы отслеживали репосты во "ВКонтакте". За прошлый год стало больше дел, связанных с запрещенными в России мусульманскими организациями, например "Таблиги Джамаат". Они поддерживают фундаменталистскую версию ислама, но не призывают ни к каким политическим действиям.
Другой историей, на которую обращает внимание Верховский, – это движение Вячеслава Мальцева "Артподготовка", признанная в России экстремистской и запрещенной. По его мнению, идея назначить революцию на определенный день объединила вокруг себя много "странных, в том числе совершенно неадекватных" людей с разных концов России. Сейчас это дело находится под контролем ФСБ, оно рассматривается как антитеррористическое.
– Я думаю, это значит что-то существенное для последующих несколько лет. Ясно, что это реакция на протестное движение, из которого выбирается радикальная часть, и к нему будут применять серьезные меры. Видимо, предполагается, что это должно приостановить движение уличных протестов.
– Кто находится в зоне риска в плане применения антиэкстремистского законодательства?
– С идеологической точки зрения это националисты, радикальные мусульмане, которые действительно призывают к джихаду. Но могут рисковать и другие люди, потому что это правоприменение крайне выборочное, – говорит Александр Верховский.
