Уже много лет Марианна Янчук разыскивает могилу своего дедушки Ивана Шаповала, расстрелянного в 1984 году. В начале 80-х сотрудники КГБ "поднимали" дела бывших заключенных ГУЛАГа и начинали повторное следствие. После этого люди, в 1940–50-х годах получившие длительные сроки заключения, снова были осуждены советской системой – по новым приговорам.

За Иваном Шаповалом сотрудники КГБ пришли утром. Был обычный солнечный день, но Марианна Янчук, которой тогда было 4 года, запомнила его на всю жизнь:

"Я это помню как сейчас: солнечный день, утро, дедушка, пес, и вдруг заходят люди в калитку, дед сразу понял, что произошло. Опустив голову, он зашел в дом и начал медленно одеваться. Потом вышел, взял меня на руки, чтобы попрощаться. Ему заломили руки и повели. Он был старым немощным человеком, и так его вели через всю нашу улицу. Он больше не вернулся".

После этого родные длительное время писали запросы с просьбой получить хоть какую-то информацию о его судьбе, но им никто не отвечал. "Согласно тогдашнему законодательству, моей бабушке должны были прислать справку о его смерти, но ничего не посылали", – говорит внучка Шаповала. У родных оставалась надежда, что Шаповал жив, но в начале 90-х они узнали, что его расстреляли в 1984 году.

Поиски

Бабушка Тамара много рассказывала о дедушке, и, став взрослой, Марианна начала собирать о нем информацию. Сначала ее поиски были безрезультатными, дело сдвинулось после решения украинского парламента в 2015 году рассекретить архивы карательных органов СССР. Марианна отправила запрос в Тернопольский региональный архив СБУ и уже через неделю получила ответ: "Они просто сказали, что дело есть, хранится, и коротко описали его. Я тогда подумала, что, по-видимому, это все, что я могу получить".

Знакомые архивисты посоветовали не огорчаться раньше времени и сделать повторный запрос. После этого ее пригласили в архив для ознакомления с документами. Она вспоминает, что, когда первый раз отправилась туда, очень волновалась, поэтому даже не могла сразу понять, как приступить к работе: "Мне очень повезло с архивистом. Когда я увидела пять томов дела, мой первый вопрос был, что я с ними буду делать? Но он мне показал, на что стоит обратить внимание. Я была первой, с кем он занимался этим вопросом. Он настолько проникся делом моего дедушки, что полностью изучил все документы. Очень потом удивлялся и говорил, что если бы это было в наше время, то любой адвокат мог бы дело выиграть. Но я была крайне взволнована, и этот архивист с удивлением заметил: "Как вас трясет!" А когда я увидела судебные фотографии, я уже не могла сдерживать эмоции", – рассказывает Марианна Янчук.

Оккупация

Иван Шаповал родился 2 мая 1920 года в поселке Вишневец Збаражского района Тернопольской области. В молодости был членом украинской общественной организации "Просвита". Не исключено, что он входил в Организацию украинских националистов (ОУН). В частности, об этом пишет тернопольский историк Олег Кривокульский: "Иван Григорьевич Шаповал, кличка "Богун", в ОУН был принят летом 1938 года, с июня 1939 года был помощником подрайонного руководителя ОУН Михаила Макаровича Журакивского. С 1940 года был пропагандистом ОУН. По указанию Вишневецкого провода ОУН поступил в местную полицию, которая новой немецкой властью была 10 октября 1941 года преобразована в местную немецкую полицию".

Документальных подтверждений этой информации Марианна Янчук не нашла.

Из рассказов родных известно, что, когда в 1941 году в Вишневец зашли немцы, Шаповалу нужно было сделать непростой выбор: отправиться в Германию остарбайтером и оставить дома больного отца и малолетнего брата, или начать служить в оккупационной полиции. Он выбрал второе.

В марте 1942 года немецкие оккупанты создали в поселке Вишневец гетто, куда свозили евреев из близлежащих деревень. Оно просуществовало до 11 августа 1942 года, всего пять месяцев, но за это время здесь расстреляли 2500 человек. К охране этого объекта был привлечен Иван Шаповал.

"Он не имел права заходить на территорию гетто. Это доказано историческими документами, которые я обнаружила. Еще один факт: когда он служил в немецкой полиции, то болел тифом, то есть в реальности немного времени провел на службе", – утверждает Марианна Янчук.

Сам Шаповал, описывая этот период своей биографии, подчеркивал, что на его руках "нет человеческой крови" и что он "не принимал участия в расстрелах". В частности, он отмечает, что его и других таких же рядовых полицейских не пускали на территорию гетто: ​"В марте 1942 года в с. Вишневец было создано еврейское гетто – около 5 тысяч человек. И каждый полицай нес службу в охране. Я тоже охранял, когда была моя смена. В гетто была еврейская управа. Была еврейская полиция, которая водила на работу, охраняла внутри гетто, у них на вооружении были палки… Свидетель говорит неправду, что я стрелял в гетто. Я такого не делал, потому что я вырос вместе с евреями, поэтому я был полицейским среди своих, которых я не конвоировал. Я был простой "шуцман". Я не создавал гетто и не создавал этих условий. Но мне никто не верит, а верят тем, кто защищает себя. А я лгать не могу, это грех, я верю в Бога".

Первое дело и ссылка

Уголовное дело в отношении Ивана Шаповала было возбуждено в 1945 году. "Они его возили в Вишневец, чтобы он показал, где во время оккупации он охранял дорогу, а также место, где его видел свидетель. В стенограмме суда все начинается со статьи, согласно которой его должны были казнить. Но там есть приписка: сведений, что он вел расстрелы, не нашли. То есть не было того подпункта, который бы доказывал, что на его руках были казни", – рассказывает Марианна Янчук.

Шаповал был приговорен к 15 годам в исправительно-трудовых лагерях. О нечеловеческих условиях содержания в них Марианне рассказывала бабушка: когда он ехал по этапу в Магадан, она впопыхах сунула ему в руки кусочек буженины, и, чтобы его не отобрали, он привязал его на нитку и хранил у груди. Когда он был очень голоден, брал мясо в рот, чтобы просто почувствовать вкус. "Он спал, и кто-то забрал этот маленький кусочек. Для него это была трагедия", – говорит Марианна Янчук.

А вот так цитирует слова Шаповала о дороге в ссылку тернопольский историк Олег Кривокульский:

"Я не один. Часть вагонов была загружена осужденными военными из дивизии "Галичина", много было из немецких лагерей. Они побывали на страшной каторге у Гитлера, и Сталин их отправлял на новую. За что? А за то, что были украинцами. За то, что хотели жить на Украине. За то, что боролись за свою родную Украину. Вместе со мной были все из Тернопольской области, кроме Мельника из Ровенской. Было много осужденных на 25 лет каторжных работ. Наших, из Вишневеца, в этом эшелоне не было. Наверное, отправили несколько дней назад в Норильск".

Ссылка проходила в Индигирлаге. Здесь узники добывали золото, вольфрам, а также работали на горнорудном комбинате и в строительстве. "Температура ниже 60 градусов мороза. Остался чудом живой", – так Шаповал описывал ссылку. Бабушка пересказывала внучке слова деда: "Нарушителей сажали в заполненные водой металлические бочки. Если человек двигался, он выживал, а если нет – замерзал. Других заключенных заставляли потом при помощи ломов доставать из этих бочек обмороженные тела".

Из документов дела удалось выяснить, что именно в ссылке дедушка Марианны женился первый раз. Правда, этот брак был недолгим: молодожены вскоре развелись. Марианну удивило, что заключенные получали, хоть и мизерную, зарплату. Эти деньги ее дед отправлял на Украину тяжело больной матери.

Возвращение

Когда наступила хрущевская оттепель, немало политических заключенных в СССР освободили и реабилитировали. Дедушке Марианны Янчук тоже улыбнулось счастье: вместо 15 лет он отсидел 10 и в 1955 году из Магадана возвратился домой, в поселок Вишневец, где вскоре женился и начал работать сапожником.

"Года три назад я встретила старика, который сказал, что у него до сих пор есть сапоги, сделанные моим дедушкой", – рассказывает Марианна.

А вот что Иван Шаповал писал о своем возвращении из ГУЛАГа на родину: "Если бы я был монстром, я бы не поехал домой. Есть те, кто скрывались и скрываются. Такой я полицай... И я мог прятаться, но у меня на это не было причин. Я приехал домой, где жил, где родился, к своим родителям. Я монстром не был... У меня были родители, и я жил дома среди своих. Вплоть до 1983 года, до 2 августа. Освободился в 1955. К счастью, имел семью, двое детишек. Зарабатывал тяжелым трудом. Нигде не выступал. Жил дома в окружении детей".

Марианна Янчук говорит: "Детям тех людей, которые творили зверства, говорили, что их родители умерли, хотя те могли жить в соседней области. Один такой мужчина, который якобы "умер", не приехал на похороны своего брата, но приехал, когда судили дедушку. То есть чудом появился человек, который был уже много лет "мертв".

Расстрел

В начале 80-х в поселке Вишневец снова начались аресты. По одной из версий, их спровоцировала простая бытовая ситуация. "Одному збаражскому КГБисту понравилась женщина родом из нашего поселка. И вроде бы она ему рассказала, что здесь есть люди, которые прошли лагеря и вернулись в свои семьи. Ему это не понравилось. Он "поднял" старые дела бывших осужденных, частично изъял из них документы и начал их снова вести", – рассказывает Янчук.

Среди тех, кто попал в поле зрения этого человека, оказался и Шаповал. Сначала ему предложили выступить со сфабрикованным свидетельством в деле его односельчан, но он категорически отказался. "Он сказал, что оболгать человека – большой грех. Тогда ему приказали: готовься! – рассказывает Янчук. – Оказалось, что кто-то согласился давать против него те ложные показания, какие предлагали давать ему. Система расписала, кто и что должен говорить".

Приговоренный к расстрелу Иван Шаповал писал: "Если бы я был таким монстром, то меня бы расстреляли еще в 1945 году... Я признаю свою вину лишь в том, что служил в немецкой полиции, тем не менее никаких злодеяний я не совершал, я не присутствовал и не принимал участия в расстрелах. Свидетели говорят неправду. Но им верят, а мне – нет. Я приговорен к высшей мере наказания, мне все равно умирать, но я ничего не делал. Я был украинцем, а не немцем, жил среди своих, отбыл срок наказания и приехал домой. Может, я кого-то оскорбил, когда служил в полиции, но вот только физически никого не бил и не стрелял. И мне все равно не верят. Я прошу у вас понимания. В армии я был в 1944, в банде не был, срок мой был за полицию, теперь опять осудили – на смерть. Прошу Верховный суд заменить мне смертный приговор на тюремный срок. Я стар, слаб, дайте умереть своей смертью. Прошу вас, граждане судьи, замените смертный приговор на срок тюремного заключения. У меня двое детей, они девочки, родные, еще внучка Марьянка. Ей в декабре будет 4 года. Прошу вас, я смертен, на моих руках нет человеческой крови".

Ивана Шаповала осудили по статье 56, часть 1 Уголовного кодекса УССР, "измена родине", и приговорили к расстрелу. Приговор был исполнен 29 октября 1984 года в Киеве в 19:30, а в 22:00 того же дня тело было захоронено на спецобъекте. Могилу своего дедушки Марианна Янчук пытается отыскать уже много лет, пока безрезультатно: на 32 запроса в самые разные инстанции она получила 29 отказов.

Свидетели и исполнители

После того как Украина стала независимым государством, некоторые из тех, кто давал ложные показания против Ивана Шаповала, приходили просить прощения у его жены Тамары.

"Были случаи, когда мы с бабушкой шли по улице, она встречала кого-то, и мы переходили на другую сторону. Я знала, что этот человек давал показания против моего дедушки. Бабушка не хотела говорить с этими людьми", – рассказывает Марианна и говорит, что, прочитав материалы дела, она сама захотела поговорить с теми, кто лжесвидетельствовал, но ее остановила мама, сказав, что "дедушка их всех простил за то, что они сделали".

Последний свидетель из дела Ивана Шаповала умер 5 лет назад. Известно и имя того, по чьей инициативе в 1984 году было возобновлено дело: этого человека повысили сразу после окончания судебного процесса, он переехал в Тернополь и получил квартиру в центре города. Внучке Шаповала случайно удалось поговорить и с внуком этого человека. Она рассказала о судьбе своей семьи знакомому, назвав фамилию сотрудника госорганов, который был ответствен за то, что рассмотрение дела Шаповала было возобновлено, и тот признался, что это его дед.

* * * *

Вице-президент Украинского еврейского комитета Эдуард Долинский пишет, что дело Ивана Шаповала было возобновлено в начале 1980-x годов, потому что бывшего полицая случайно опознала на улице Фейга Айзенберг, "которую мать во время расстрела прикрыла своим телом". Долинский также обращает внимание на слова свидетеля, выступившего на втором процессе по делу Шаповала – Петра Жилы, который сказал, что "видел, как Шаповал бросал детей в кузов, разбивая им головы", и резюмирует: "В результате, по вновь открывшимся обстоятельствам, Ивана и приговорили к расстрелу".

Как говорится в одном из документов, опубликованном Мемориальным комплексом истории Холокоста Яд Вашем, "украинская полиция была создана в середине 1941 года после немецкого вторжения в СССР. В ее обязанности входило способствоваьть проведению различных операций, которые проводили немецкие войска на оккупированных территориях, например, бороться с партизанским движением. В первые недели оккупации вспомогательная украинская полиция принимала участие в погромах против еврейского населения. Позднее она занималась конвоированием евреев в лагеря, а также охраной гетто. В это время были случаи, когда украинские полицейские окрадывали евреев, преследовали их, нередко и расстреливали. Когда немцы начали процесс ликвидации гетто на Украине... украинские полицейские принимали участие в этих операциях. Они окружали гетто с целью предотвратить побеги, занимались поиском евреев, скрывшихся от полиции, а также тех, кому удалось сбежать. Они сопровождали евреев к месту казни, убивали тысячи тех, кто, по их мнению, не слишком расторопно двигался туда, где их ждала смертельная кара, и охраняли места, где проводились казни. В середине 1943 года многие украинцы ушли из полиции, чтобы вступить в ряды Украинской повстанческой армии. Были и те, кто в это время покинули Украину вместе с немецкой армией".

Оригинал статьи на сайте Украинской службы Радио Свобода

Перевод с украинского –​ Александра Вагнер