- Камеры на российских дорогах изначально появились как способ борьбы с коррупцией и рассматривались как беспристрастный фиксатор нарушений.
- По официальной статистике ГИБДД, с появлением камер аварийность на сложных участках дорог снизилась почти на 25%.
- Камеры не всегда работают корректно, но опротестовать штраф крайне трудно, так как КОАП РФ предусматривает презумпцию виновности водителя.
- Чиновникам выгодна не безопасность дорожного движения, а такая его организация, при которой водителей чаще штрафуют и больше денег поступает в бюджет.
- Правительство Москвы в 2018 году планирует собрать с автомобилистов почти на 21,5 миллиарда рублей за счет штрафов.
Марьяна Торочешникова: В России чуть больше 50 миллионов автовладельцев, которые ежегодно выплачивают миллиарды рублей в счет штрафов за нарушение правил дорожного движения. Штрафные деньги – отличное подспорье для региональных бюджетов. Правительство Москвы, например, в 2018 году планирует собрать с автомобилистов штрафов почти на 21,5 миллиарда рублей. С введением в российских городах видеофиксации возможность выписать штрафы на такую сумму не кажется фантастикой. А камер водители боятся даже больше, чем полицейских, – они беспристрастны, неподкупны, работают круглосуточно, но... не всегда корректно. Водитель, например, может получить штраф за превышение скорости эвакуатором, увозившим его автомобиль, или за остановку на обочине по требованию инспектора ГИБДД.
Закон предусматривает возможность оспорить штраф, назначенный после видеофиксации, и на бумаге вроде все не сложно, но как это происходит на самом деле? Спросим об этом у координатора движения "Общество синих ведерок" Петра Шкуматова и адвоката Сергея Радько.
По логике вещей, штрафы ведь взимают не для того, чтобы пополнить бюджет, а для того, чтобы повысить безопасность дорожного движения. Эти деньги можно пустить, например, на строительство развязок, создание определенных дорожных условий. Но этого не происходит, а планы по сбору средств все растут и растут. И естественно, у любого человека, который ездит за рулем, возникают сомнения: а все ли так честно с этими штрафами и нужно ли их платить в таких количествах?
Петр Шкуматов: Люди, которые вовлечены в цифровую экономику, в любом случае обязаны платить штрафы, иначе за них это сделает государство – залезет в их электронный счет.
Вот недавно мы все являлись свидетелем заявления официального лица о том, что в одном из городов на перекрестке поставили камеру, которая за короткий срок зафиксировала несколько десятков тысяч нарушений. И у меня возникает вопрос: а почему эти люди нарушили? Может быть, там неправильно организовано дорожное движение? Нет, об этом никто не думает, а вот водители все плохие, все нарушают! В реальности за этим скрывается попытка заткнуть дыры в местных бюджетах с помощью этого механизма, я это называю – "штрафная экономика". Например, в Москве 21,5 миллиарда рублей уже запланировано изъять из карманов водителей, и поверьте, они их изымут.
А нарушений фиксируется в 2,5 раза больше. Если бы все зафиксированные нарушения заканчивались постановлением, то денег было бы в 2,5 раза больше, то есть не 21 миллиард, а под 50 миллиардов. И не лишним будет вспомнить бюджет города Екатеринбурга на 2018 год – 34 миллиарда рублей на все: на медицину, образование, дороги и так далее. Это означает, что аппетиты чиновников растут. Я думаю, очень скоро этот механизм, когда штрафы будут использоваться просто для наполнения бюджета, заработает на полную мощность. Дело в том, что Дмитрий Медведев внес в Госдуму законопроект (и он уже прошел), который передает региональным властям право самостоятельно выписывать штрафы с камер фотовидеофиксации.
Теперь право устанавливать камеры для регистрации нарушений официально закреплено за частными компаниями
Корреспондент: Дорожные камеры в частные руки: в начале года Госдума приняла поправки в закон "О безопасности дорожного движения". Теперь право устанавливать камеры для регистрации нарушений официально закреплено за частными компаниями, они же ответственны за рассылку штрафов нарушителям. О том, что изменит на практике это нововведение, рассказывает руководитель Федерации автовладельцев России Сергей Канаев.
Сергей Канаев: На самом деле в процедуре установки и обслуживания камер ничего не изменится. Просто нужно понимать: при отсутствии такого закона, все камеры, которые устанавливались ранее, по сути, вне закона; не было такого предписания, что частные лица могли заниматься подобными схемами реализации проекта. Здесь налицо такой подход, когда у нас сначала делают, а потом готовят к этому законодательные акты. С другой стороны, нужно понимать и законодателей – было очень сложно разработать документ, который не опробован, и никто не знает, как это будет действовать на практике.
Почему сейчас говорят о том, что частные компании могут заниматься камерами фотовидеофиксации? Налицо факт: ими не занимается ГИБДД, то есть она дает только указание, где устанавливать эти камеры фотовидеофиксации, не более того.
Если у нас существуют органы, которые контролируют соблюдение скоростного режима, то обязательно нужны и органы, контролирующие тех, кто все это устанавливает. А у нас это даже не прописано в законе. Поэтому от этой системы переносных камер нужно либо уходить, либо создавать специальный закон, который будет регламентировать их деятельность.
Петр Шкуматов: Это означает формирование штрафной монополии: организация дорожного движения находится в руках этой компании, и карающая составляющая тоже находится в руках этой компании, а самое главное – деньги они получают к себе в бюджет.
Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что у вас есть сомнения по поводу того, что чиновникам не будет выгодно организовывать дорожное движение таким образом, чтобы понижалась аварийность, чтобы было меньше пробок, чтобы люди меньше нарушали правила? Наоборот, им выгодно, чтобы движение на российских дорогах было организовано таким образом, чтобы людей за это штрафовали.
Сергей Радько: Им выгодно не организовывать, а просто дезорганизовывать. И достаточно повесить камеры в проблемных местах, где нет разметки, где есть ямы, где все объезжают их по встречной полосе или по обочине, где есть воображаемая осевая линия, и просто собирать штрафы. Например, мы знаем, что проезд на перекрестке на запрещающий сигнал допускается, если вы не успели закончить маневр. Если же камеру настроить так, чтобы она снимала все машины, которые находятся на перекрестке в момент включения красного или желтого сигнала, то формально это будет штраф, и вы никогда не докажете ни одному суду, что завершали свой маневр.
Петр Шкуматов: Можно доказать, но это отнимет у вас столько сил и времени! Мы тут недавно считали, сколько времени занимает обжалование одного штрафа в суде, – это неделя рабочего времени.
Сергей Радько: У меня был рекорд – с апреля по сентябрь.
Марьяна Торочешникова: А какой в России средний штраф?
Петр Шкуматов: 887 рублей (уже со скидкой) – это данные Счетной палаты.
Сергей Радько: И многие готовы его платить, чтобы не бегать месяцами по судам, тем более что все это в интернете – нажал две кнопки, и деньги ушли. И бог с ней, со справедливостью…
Марьяна Торочешникова: Но не факт, что человек проиграет в суде, если будет оспаривать штраф. Другое дело, что это кажется самому человеку экономически нецелесообразным.
Сергей Радько: Для того чтобы оспорить штраф, нужно прежде всего понять, по каким основаниям. Если камера зафиксировала нарушение, камера сертифицирована, то вы никогда не докажете, что не превышали скорость (за исключением каких-то абсурдных ситуаций, когда, скажем, "Газель" ехала со скоростью 300 километров в час).
Недавний случай – человек едет со скоростью 70 километров в час по видеорегистратору, по GPS, а камера присылает ему 83. Он приходит в ГИБДД, говорит: "Смотрите, вот GPS, вот моя поездка, вот штраф, вот моя скорость". ГИБДД отвечает: "Ваш регистратор не сертифицирован как средство измерения". Более того, в ГИБДД нет ни одного бытового прибора, который бы был сертифицирован как средство измерения, и данные которого были бы юридически значимы. Человек говорит: "Как мне доказать, что я не нарушал?" ГИБДД говорит: "Вы должны за свой счет заказать экспертизу видеозаписи. И тогда мы, может быть, вам поверим, а может быть, и не поверим". Экспертиза стоит от десяти тысяч рублей. А штраф – 500 рублей, со скидкой – 250.
Система "заточена" под то, чтобы человек немедленно заплатил штраф со скидкой и не ходил "качать права"
Марьяна Торочешникова: То есть система "заточена" под то, чтобы человек немедленно расстался со своими деньгами со скидкой и не ходил "качать права".
Сергей Радько: Так и есть, и в этом лицемерие в государственном масштабе. Мы знаем, что в Московской области система уже действует, и контора, которая ставит и эксплуатирует эти камеры, получает какие-то свои то ли 200, то ли 300 рублей с каждого штрафа. То есть громкие слова, которые нам говорят со всех высоких трибун о профилактике правонарушений, полностью разбиваются о фактические обстоятельства, когда все делается для того, чтобы фиксировалось как можно больше нарушений.
Марьяна Торочешникова: По официальной статистике ГИБДД, все-таки там, где повесили камеры видеофиксации, на каких-то сложных участках, где часто происходили ДТП, аварийность снизилась почти на 25%.
Петр Шкуматов: Больше! Толк в них есть. Но камера – это палка о двух концах. Камеры изначально появились как способ борьбы с коррупцией, потому что ГИБДД в 2008 году вообще не выполняла свои функции, и камеры рассматривались как беспристрастный фиксатор. Но камеры ошибаются, а наши законодатели, руководствуясь благими намерениями, ввели презумпцию виновности водителей. Статья 1.5 КОАП гласит, что если нарушение зафиксировано с помощью камеры, то водитель должен доказывать свою невиновность. Но невиновность доказать невозможно, потому что не существует ни одного прибора, который формировал бы юридически значимый перечень доказательств. Сами камеры формируют эти доказательства – и видеозаписи, и дополнительные кадры, и все остальное, но наше государство, ГИДД, чиновники говорят: нам это не нужно, они виноваты. Все доказательства невиновности водителя лежат в камере, но они затираются – на одних камерах – через несколько суток, на других – через неделю, и ты ничего не можешь доказать.
Да, когда камера ставится в конкретное место, она действительно снижает аварийность на 30–40%: повышается безопасность движения, а чему мы вроде бы стремимся. Нормальный чиновник обязан оставить там эту камеру навечно. Но чиновники в нашей стране собирают совещание, выступает самый главный чиновник и говорит: "У вас камера №1, камера №2 и камера №15 перестали приносить нам деньги, поэтому вы их снимите и переставьте туда, где они будут их приносить. План по камере – миллион".
Марьяна Торочешникова: Вот она, штрафная экономика!
Сергей Радько: Или камеры можно немножко подрегулировать, чтобы они делали небольшое превышение, те же десять километров в час.
Петр Шкуматов: Этим летом были скандалы – огромное количество москвичей начали получать штрафы за превышения, которых не было. После скандала все отрегулировали, но куча людей просто откупились, и все.
Марьяна Торочешникова: Каков механизм выписывания штрафов по видеофиксации? Вот есть камера, она фиксирует нарушение, потом какой-то живой человек смотрит эти фотографии, принимает решение, передает эту фотографию инспектору, и только инспектор выносит постановление?
Сергей Радько: Да, в постановлении написано: "Я, инспектор Иванов, рассмотрев материалы, полученные с использованием фотосредств, установил..." Возникает вопрос к инспектору: а не подслеповат ли он? А все объясняется очень просто: количество инспекторов очень невелико, а количество постановлений за одну смену исчисляется тысячами.
Петр Шкуматов: За 11 месяцев 2017 года в Москве было выписано 20 миллионов штрафов. А сколько инспекторов работает у нас в этом ведомстве? 32 человека. Эти люди должны были рассмотреть в течение своего рабочего времени 20 миллионов случаев. Понятно, что ничего они не рассматривают, за них работают скрипты.
Сергей Радько: А может быть, их и нет, может, принтер сам шлепает эти постановления. Достаточно одну кнопку поставить на "Печать", а вторую – "Оплатить штраф".
Петр Шкуматов: Это даже не кнопка, это делает программа.
Сергей Радько: Один программист может брать штрафы со всей Москвы!
Петр Шкуматов: В последнее время я наблюдаю в Москве возросшее количество автомобилей, которые едут по выделенной полосе без мигалок, без всего под всеми камерами, ничего не стесняясь. Мне кажется, что номера этих машин уже давно в каких-то "белых" списках и штрафы им не выписываются.
Марьяна Торочешникова: Если предположить такое, то это новый вид коррупции, когда можно просто прийти к нужному человеку, который сможет внести в программу необходимые изменения, и заплатить ему за эту "услугу".
Петр Шкуматов: Кстати, "белый" список существует вполне официально – это скорые, пожарные, полиция, коммунальная техника, всякие там тракторы...
Сергей Радько: И такси, которые ездят по выделенке.
Петр Шкуматов: Самое неприятное, что это абсолютно закрытая система, вообще без какого-либо внешнего аудита.
Марьяна Торочешникова: Если человеку пришел штраф после видеофиксации, в каких случаях ему стоит побороться за свою правоту?
Сергей Радько: Прежде всего, нужно понять, есть ли шансы. Вот наиболее распространенные случаи. Все машины продаются без снятия с учета; вы продали машину, ваш автомобиль уехал в другой регион, но мог еще несколько дней покататься по Москве и насобирать штрафов – и штрафы приходят на ваш адрес, пока ваши данные как собственника в базе ГИБДД не изменены. Здесь шансы есть, потому что у вас есть договор купли-продажи, копия ПТС, акт приема-передачи транспортного средства, из которых следует, что собственником с этого дня является другое лицо. Но иногда и эти данные не убеждают, и я сам видел судебные решения, в которых было написано: "Предъявив договор купли-продажи, вы не доказали, что за рулем находилось другое лицо".
Петр Шкуматов: Это вообще какой-то крах: изначально прекрасная идея с комплексами фотовидеофиксации выродилась в продажу фотографий автовладельцам.
Марьяна Торочешникова: Все-таки вселяет некоторую надежду то обстоятельство, что этот искусственный интеллект не выносит решения по делам, связанным с лишением права управления транспортным средством, там должен вмешиваться инспектор. Стали ли инспекторы более тщательно разбирать ДТП, внимательнее относиться к пьяным водителям за рулем? Или они по-прежнему могут потребовать денег с человека при малейшем подозрении о наличии алкоголя в крови?
Сергей Радько: Что касается алкоголя, взятки никуда не исчезли, и их суммы не уменьшились. В Москве это от 100 тысяч рублей. Но инспектор сразу понимает, жертва перед ним или человек знает свои права.
Петр Шкуматов: Сейчас инспекторы выработали четкий алгоритм действий. Вот едет водитель, у него, допустим, висит видеорегистратор – понятно, что с ним лучше вообще не связываться. Другое дело – водители без видеорегистраторов. Для инспектора это уже индикатор, что этот человек беспечен, и он, скорее всего, будет более склонен к договору. За последние три года в "Синие ведерки" пишут много водителей с самыми разными проблемами, и ни один водитель с видеозаписью не обратился с жалобой на беспредел.
Марьяна Торочешникова: Понятно, что в случае с камерами нет смысла судиться из-за штрафа. А в каком случае нет смысла судиться из-за административного правонарушения, постановление по которому выписал живой сотрудник?
Что касается алкоголя, взятки никуда не исчезли, и их суммы не уменьшились. В Москве это от 100 тысяч рублей
Сергей Радько: В основном инспекторы сейчас ловят за нарушения, которые касаются лишения прав, – это встречка, обочина, красный свет... Если инспектор пишет протокол о правонарушении, в котором указывает время и место нарушения, если он пишет рапорт, рисует схему, и его напарник делает то же самое, то любому суду этих данных более чем достаточно. Если нет видеорегистратора, то слова о том, что "я не нарушал, а они врут", ни к чему не приведут, и любой суд скажет, что инспектор находился при исполнении, ранее вас не знал, неприязни нет, и поэтому все данные в протоколе правильные, а вы желаете уйти от наказания, поэтому ваша жалоба необоснованна.
Марьяна Торочешникова: Тем не менее, шансы есть и при отсутствии видеорегистратора.
Петр Шкуматов: Есть, но слабые.
Сергей Радько: Шансы есть, когда, например, неправильно составлены документы, когда инспектор пишет безграмотный протокол, пишет одно, рисует другое, указывает третье.
Марьяна Торочешникова: 50 миллионов российских автовладельцев вполне могут повлиять на эту штрафную экономику. Почему же они ничего не предпринимают для этого?
Петр Шкуматов: А как можно повлиять?
Марьяна Торочешникова: Люди же собирают какие-то петиции, выходят на автопробеги, пытаются объединиться...
Сергей Радько: Тут дело даже не в каких-то массовых акциях. Если бы люди массово обжаловали штрафы, может быть, сложилась бы какая-то практика. Но сама процедура обжалования настолько сложна, бесперспективна и малоприятна для непрофессионала, что, один раз столкнувшись с ней, человек подумает: я лучше дам взятку инспектору или заплачу штраф в 250 рублей – сэкономлю время, нервы и деньги.
Петр Шкуматов: Система работает так, что тут у тебя штраф 500 рублей, там – 1000, там – 2000, но это не критично, люди повозмущаются, заплатят и забудут до следующего раза. Система эксплуатирует человеческое желание комфорта: человеку неохота проводить жизнь в судах! Российский суд ужасен! Любой человек, который приходит туда, должен тут же оставить надежду за порогом. Вот если вдруг тебе повезет, ты выиграешь в лотерею, и тебе там что-то отменят, то это надо воспринимать просто как подарок судьбы. А по умолчанию эта машина работает в карательном режиме, все обвинения она просто тупо проштамповывает и отправляет дальше.
И эта система может сделать абсолютным банкротом любого водителя. Представьте себе, что просыпаетесь вы завтра и обнаруживаете у себя в почтовом ящике, к примеру, 500 штрафов за выделенную полосу, и на каждом штрафе ваш автомобиль на куске черного асфальта, и это у нас считается доказательством. Вы приходите в ГИБДД, а потом в мэрию или в суд, или даже в сто разных судов и сразу забываете про личную жизнь, про работу, вообще про все. В суде вы скажете: "Эта фотография ничего не доказывает, это просто мой автомобиль на куске черного асфальта. Как можно на основании этой фотографии сделать вывод, что я ехал по выделенной полосе?" На это суд вам скажет: "Статья 1.5 КААП РФ: мы ничего не обязаны вам доказывать. У нас презумпция виновности водителя, и вы должны доказывать собственную невиновность".
Марьяна Торочешникова: Получается, что ситуация совершенно безнадежная?
Петр Шкуматов: Да, ситуация безнадежная! Но меня это радует, потому что изменения системы происходят, когда все доходит до абсолютной, тотальной безнадеги. И вот мы сейчас идем в сторону тотальной безнадеги, закручивания гаек, когда резьба уже дымится. Мы идем классическим путем.
Сергей Радько: А мне кажется, что из-за штрафов вряд ли можно говорить о какой-то социальной волне. Хотя периодически такие проблемы возникают: вспомните дальнобойщиков с системой "Платон" или волну недовольства таксистов системой фотовидеофиксации по выделенным полосам. Это касается в основном профессиональных социальных групп.
Петр Шкуматов: Вот во Франции перед Великой французской революцией разные несправедливости происходили в течение ста лет. У нас просто еще начало пути. Не знаю, с какой скоростью будет развиваться этот процесс, но у нас жарят просто по полной программе.
Марьяна Торочешникова: То есть вы тоже разжигаете...
Петр Шкуматов: Я ни в коем случае не разжигаю! У нас самый главный разжигатель – Госдума, именно она и правительство РФ передали частникам сбор штрафов, именно они из альтернативных сценариев выбрали самые лицемерные, когда сказали, что водителей надо жестко доить. И законопроекты, которые сейчас рассматриваются в Госдуме, ведут нас в сторону все большего неравенства и несправедливости.
