Самый крупный экологический сквот Барселоны, Кан-Масдеу, находится на окраине города, в природном парке Кольсерола. Римляне когда-то устроили здесь виноградники. В семнадцатом веке на древних руинах возвели ферму, позже она превратилась в монастырь, а затем в больницу для прокаженных. В 1948 году лепрозорий закрыли, желающих использовать дом с печальной репутацией не нашлось. Постройки и сады постепенно пришли в запустение.

Теперь на крыше бывшего лепрозория установлен символ новых владельцев – яблоко со сквоттерской молнией. Шестнадцать лет назад на заброшенной территории самовольно поселились анархисты-экологи и приобрели четырехэтажный дом, огороды, сосновые леса. Пространство, некогда наполненное одиночеством и страданиями, является теперь одним из самых оживленных информационных центров. И если раньше люди опасались, что беспощадная лепра спустится в город, то теперь они сами забираются на гору, чтобы добровольно заразиться новыми идеями, научиться альтернативной жизни.

История района

Причину успеха сквота Кан-Масдеу помогает понять история рабочего района Ноу-Барри, находящегося неподалеку. В семидесятых годах иммигранты со всей Испании приехали сюда в поисках работы. Они сами корчевали деревья, строили дома, прокладывали канализацию, тянули электропровода, создавали инфраструктуру.

Жители района оккупировали и закрыли отравлявший окрестности асфальтовый завод, наладили транспортное сообщение с центром города. Они проводили народные фестивали и основали социальный центр, атенеу, процветающий до сих пор.

В районе с такой историей самовольный захват заброшенных зданий и земель не считается аморальным, наоборот, это приветствуется. По общему мнению, земля принадлежит тому, кто заботится о ней, учитывая интересы местного сообщества. Вот почему пенсионеры Ноу-Барри захотели участвовать в работах по благоустройству территории и выдали коммунарам карту заброшенной водной шахты.

Антиглобалисты

Но откуда появились зеленые радикалы? Защитники лесов European Youth Forest Action и климатические активисты Rising Tide Europe искали место для антиглобалистского экосъезда в декабре 2001 года. Одного из скаутов, нашедших заброшенную долину, зовут Мартин, он живет в сквоте до сих пор. Мартин обратил внимание не только на само место, но и на активистский потенциал Барселоны, знаменитой своими социальными движениями.

Сто активистов со всего мира приехали в долину, убрали территорию, застеклили окна, построили туалеты, поставили контейнеры для сбора дождевой воды. Конференция прошла так успешно, что некоторые гости не захотели уезжать. Было решено создать в мегаполисе зону, существующую по законам деревни, – коллективные сады.

Пенсионеры из соседних домов давно мечтали о собственных огородах. Землю поделили между всеми желающими. В итоге в здании начались ремонтные работы, возник инфоцентр, стали проводится семинары и лекции, открылась библиотека, заработало вегетарианское кафе "Рурбар"… Но, конечно, сначала пришлось пережить нашествие полиции.

Только через наши трупы

Почти сразу же после оккупации, в апреле, власти предприняли попытку выселить коммуну. Анархисты использовали тактику "только через наши трупы". Они выставили из окон длинные балки и уселись на них, повисли на стенах дома на канатах, а еще забрались на крышу и объявили сухую голодовку. Снять активистов так, чтобы они не погибли, возможным не представлялось. Одного из тех, кто участвовал в активном ненасильственном сопротивлении, звали Брайн Рассел из США. Сейчас он проживает в коммуне и охотно рассказывает журналистам о своих приключениях.

Телеканал TVE2 снимал хронику противостояния – она шла в новостях, а затем попала в фильм из серии "Зеленый жук", "Один дом на окраине". Видеоряд следующий: идет дождь, завернувшись в плащи, активисты кричат в громкоговорители. Один сидит на балке, другой – в подвесной ванной, несколько – висят на веревках.

Протест, который задумывался на несколько часов, перерос в трехдневный. К тому моменту, как судья, рассматривавший дело о выселении, сообщил общественности, что право активистов на жизнь важнее права землевладельца на имущество, протестующие не ели и не пили 60 часов. Выселение было приостановлено. Со здания анархистов снимали в состоянии обезвоживания, истощения, гипотермии. У одного из них была температура 35 градусов. Больше полицейские не приезжали.

Хотя судебные процессы продолжались и в итоге владельцы победили, постановления о выселении пока не было. Неопределенность, в которой сквоттеры пребывают многие годы, мучительна. Каждый новый день повышает шансы анархистов на легализацию проекта, позволяет коммуне еще больше прирасти к земле.

Зачем борьба?

Давайте посмотрим, за что же шло сражение, как живут и что такого необыкновенного делают в Кан-Масдеу и почему жизнь в обычном городе или деревне для осуществления проекта не подходила.

Право принимать решения о коллективных аспектах жизни принадлежит общему собранию. Есть разные типы собраний, в некоторых участвуют жители ближайших домов, члены садового сообщества и активисты других инициатив. Вначале в коллективе трудилось пять человек, затем это число увеличилось до двадцати восьми. Двадцать два взрослых отвечают за быт и руководят множеством социальных проектов. Шестеро детей, которые здесь и родились, бегают под фруктовыми деревьями и веселятся от души.

Каждое утро проходит маленькое собрание, на котором распределяют дела на день. Есть обязательные часы – двадцать часов работы в неделю. За каждым постоянным жителем закреплены территории для уборки и время для приготовления пищи. Дважды в день коммунары собираются за общим столом для приема пищи и общения. Еще сто человек живет в ближайших домах и работает на огородах. Почти каждое воскресенье в двенадцать часов дня от ста до трехсот любопытных приходят на экскурсию по территории сквота, а также почитать в библиотеке, перекусить, принять участие в мероприятиях, связанных с экологией, активизмом, повышением уровня самоорганизации – их проводит Public Interaction Center of Collserola. Это могут быть шитье, шелкография, садоводство, изготовление карнавальных костюмов из подручных материалов, материнские группы, йога, фестивали, концерты, праздники.

За год через сквот проходит тысячи людей, заинтересованных в каком-то конкретном мероприятии. К этому числу можно добавить велосипедистов, туристов, соседей и прочих прохожих.

Ограничения на прием жителей в коммуну и садоводов в кооператив связаны с размерами дома (у каждого жителя должна быть своя комната) и количеством воды для полива растений. Предел возможностей достигнут и исключения крайне редки. Существует лист ожидания для желающих пожить в Кан-Масдеу ради того, чтобы перенять опыт работы с растениями. Также потенциальных учеников перенаправляют в дружественные экологические поселения. Люди едут со всего мира.

Где деньги, Зин?

Участники анархокоммуны обобществили большее количество ресурсов: транспортные средства, инструменты, телефоны, кухни, кладовые, стиральные машины, мебель, мастерские, расходные материалы, компьютеры, книги, но частная собственность тоже разрешается. Для того, чтобы делиться одеждой, создан бесплатный магазин.

Кто-то работает вне коммуны и получает зарплату (это медсестра, библиотекарь и сотрудница мэрии). Каждый участник должен вносить в общую кассу сорок пять евро в месяц. Эти деньги тратятся так, как решает общее собрание. Например, на товары, которые невозможно произвести самостоятельно. Восемьдесят процентов еды: овощи, фрукты, зелень, корнеплоды, фрукты, ягоды, хлеб, мед, масло – производят самостоятельно. Часть еды добывается путем обмена с другими экокооперативами. Магазины часто делают скидку для жителей коммуны. Экономия достигается и за счет оптовых закупок.

Источниками финансирования являются пекарня и продажа ремесленных изделий. Кафе Кан-Масдеу, "Рурбар", по символической цене продает национальные блюда, тапас, эмпанады, домашнее пиво, местное органическое вино, соки, пирожные. Для веганов готовят отдельно.

Сейчас в интернете идет сбор денег на переоборудование дорожек и труб. Когда будет собрано тридцать семь тысяч евро, сквот станет доступным для инвалидов-колясочников, будет выстроен новый туалет, обновятся канализация и система водоснабжения.

Велостиральная машина и другие

Жители Кан-Масдеу – великие экспериментаторы. Они попробовали все садовые идеи, которые только можно найти в самиздатовских журналах, дачных бестселлерах, анархических школах или на ютубе. Идеалами являются разумное потребление, переработка отходов, бережное отношении к предметам. Коммунары предпочитают дешевые вещи, которые легко ремонтировать. Также они экономят энергию, хотят продвигать социально-ответственную и устойчивую экономику, избегают хищнических практик.

Велостиральная машина оказалась не особенно практичной, а вот солнечные нагреватели стали частью повседневной жизни. Были возведены дома из соломы, курятник, теплицы, банк семян, ульи на крыше, зум для ниндзя-боев на резинках, сцена для концертов, устройства для компостирования, кузница, дровяная печь, сухие уборные (с опилками), веломастерская, подземный водопровод (есть целых три террасы с огородами и вода перетекает с одной на другую). Самой передовой технологией обитатели сквота считают умение жить коллективно, прикладывать меньшее количество усилий для получения высоких результатов. Говоря бюрократическим языком, сквот Кан-Масдеу исследует любые тенденции органического земледелия и является источником инновационных проектов в мире агроэкологии.

Солидарность с друзьями

Само проживание на незаконно занятой земле, неуплата налогов, антипотребительство, независимое садоводство – непрерывный протест против основ государства. Казалось бы, можно этим и ограничиться. Однако жители сквота никогда не забывают о солидарности и участвуют во всех акциях гражданского неповиновения дружественных коллективов. Они хотят принимать решения по защите городских и сельских районов, а также парка Кольсерола, противостоят выселениям и неэкологичным проектам, участвуют в антивоенных демонстрациях и движениях за достойное жилье.

Они устраивали множество чудных карнавальных протестов – пчелиный оркестр играл на демонстрациях, велорыцари с копьями сражались на бульварных турнирах, кальсотады (праздники поедания каталонского лука), танцы, концерты, ассамблеи, пикеты около храма на Тибидабо и около госпиталя Ла-Пау, шествия по горам привлекали тысячи людей. Сквоттеры выкладывали на земле огромные белые буквы SOS. Конечно, каждое из этих действий становилось инфоповодом и приковывало к себе внимание барселонцев.

Параллельно с паломничеством активистов в Кан-Масдеу стремится бесконечный поток творческих людей и журналистов. Сквот упоминается во множестве художественных произведений – в книгах, в документальном кино. Количество новостных сообщений о Кан-Масдеу так велико, что для них уже давно можно создать собственный музей.

Самое удивительное: сквот не единственный общественный проект в долине, всего их пять и все постоянно держат руку на пульсе гражданского общества. Представьте себе, как болит голова у руководства города, для которого Кан-Масдеу – только один из десятков тысяч независимых и экстремально свободолюбивых проектов.

Модель для неподражания

Конечно, проект Кан-Масдеу не является универсальным решением, моделью, которую надо множить и распространять по миру. Это результат взаимодействия конкретных активистов, суммы жизненных опытов и приоритетов, тяжелого труда и готовности пожертвовать личными интересами во имя общественно значимого процесса.

Каждый анархопроект черпает силу в многообразии и индивидуальности. Универсальна и легко копируется только диктатура. Кан-Масдеу вдохновляет и показывает возможный вариант. Нельзя реализоваться в чужой картине мира, но можно создать собственную.

Когнитивные диссонансы

Сквот Кан-Масдеу родился шестнадцать лет назад. С тех пор левые идеи серьезно заострились. Молодым активистам будет трудно заметить что-то острорадикальное в жизни коммуны. Так, например, на территории разрешено курение и употребление алкогольных напитков, что в настоящее время многими осознается как реверанс в сторону капитализма, милитаризма, государственного контроля, потребительства.

Вера в опасность генетически модифицированных организмов и в климатическую катастрофу – пара краеугольных камней сообщества Кан-Масдеу, хотя подобные идеи теперь скорее тема для анекдотов.

Коммуна не является веганской – эксплуатируются куры и пчелы, готовится еда из тел животных.

Переосмысление гендерных ролей, которое формально декларируется, по факту заметить невозможно. Наоборот, после изучения других женских, квирских и антиавторитарных групп, обитатели Кан-Масдеу (и мужчины, и женщины) воспринимаются как пришельцы из прошлого. Один из них (мужчина) даже популяризует полиаморию, которая на практике всегда выливается в чудовищную эксплуатацию женщин. Использование мужчинами женских образов рассматривается как нечто комичное.

Коммунары из экологических соображений избегают далеких путешествий. Конечно, многие из них уже поездили по миру, а для новичков под боком есть столица мировой культуры, Барселона. Но все же трудно не заметить перспективу культурной и политической ограниченности для поселенцев. Человечество для того и передало основные рутинные повседневные работы роботам, для того и разделило обязанности, чтобы получить возможность путешествовать, изучать искусство, культуру, развитие гражданских обществ.

Работа гуманитариев в условиях Кан-Масдеу невозможна в принципе. Уединение, покой и личная свобода в условиях этого коллективного хозяйства недостижимы. Вернее, они могут дозироваться по часам. К сожалению, вдохновение по часам не ходит.

У большинства коммунаров нет сельского прошлого, они выросли в городах. И это причина острого интереса к неведомому, аграрному. Но всем ли подходит такой рецепт? Прелести органической жизни на собственном горбу ощущали наши бабушки и дедушки, которые бежали из села, правдами и неправдами получив паспорт и схватив детей под мышку. У многих есть родственники, которые с рождения живут в колхозах и не видят никакой романтики в пожизненном окучивании картошки, тоннах лошадиного навоза или мухах над выгребной ямой. Коммунальная реальность, навязанная компартией, ассоциируется у выходцев из СССР с раскулачиванием и коллективизацией, ГУЛАГом и милитаризмом, неизжитым и по сей день. Совсем иначе видят мир горожане западных стран. Особенно привилегированные, с хорошим паспортом, которые могут жить и в селе, и на острове, и на горе. А когда надоест – просто уехать и снять квартиру в ближайшем мировом культурном центре. Кстати, так и поступали некоторые бывшие жители Кан-Масдеу, которым надоела бытовая неустроенность и неопределенность.

В коммуне разрешается использовать деньги. Это одна из причин, по которой протест Кан-Масдеу против капитализма постепенно монетизируется, окупается, становится товаром.

Вечный протест

Однако деятельность сквоттеров очень важна. Она показывает, насколько современные люди зависимы от государства, лишены возможности выбирать и принимать собственные решения. В некотором смысле окупасы из Кан-Масдеу – заложники своего политического выбора. Они будто бы остаются висеть на фасаде "цивилизованного" общества, дабы демонстрировать его несовершенства. Говорить о том, что работать для того, чтобы оплачивать ипотеку, – не единственный способ внести свой вклад в общество. Что детей можно и нужно воспитывать коллективно.

Вечный протест как форма жизни подходит не для всех, но только для людей, обладающих определенным набором ресурсов. Больным, старым, пожилым, инвалидам, подросткам, матерям с детьми трудно присоединиться к подобной коммуне и уж тем более основать нечто подобное. Учитывая стоимость медицинского лечения в Каталонии, а также порядок начисления пенсий, очень трудно понять, на какие социальные гарантии со стороны коллектива могут рассчитывать заболевшие или постаревшие коммунары.

Шестнадцать лет для коммуны – это очень большой срок. С чем он сопоставим? За шестнадцать лет можно превратить заброшенный лепрозорий в цветущий сад, а можно огромную страну превратить в площадку агонизирующих для тех, кто неспособен сопротивляться или уехать.

Выгонят или нет?

Причин, по которой анархистов все еще не выселили, очень много. Самая важная – они нравятся социально активным барселонцам. Общегородские протесты, а значит, крупные материальные потери, в случае появления около сквота полиции неизбежны. Свою роль играет всемирная известность, а также вовлеченность коммуны Кан-Масдеу в множество параллельных протестов. Плюс пузырь на рынке жилья, плюс победа проекта коммуны в конкурсе о развитии природного парка "16 дверей".

Средний уровень жизни в Норвегии или даже в Москве во много раз превосходит средний уровень жизни в Каталонии. Здесь люди часто пребывают в ужасающей нищете и относятся к этому поразительно спокойно. Поэтому во время социальных конфликтов вступают в силу совсем иные этические правила.

Собственность – это кража?

А кто тогда защитит права несчастного собственника, спросите вы? Где же он, бедняжка, живет все эти шестнадцать лет? Землевладельцем является крупный госпиталь Ла-Пау. В 2013 году "Эль-Паис" опубликовала статью об имуществе Фонда.

Больнице принадлежит более 1500 объектов прибыльной недвижимости, пожертвованных пациентами. Иногда это целые здания, иногда части зданий, фирмы или предприятия. Доходы от недвижимости – миллионы евро каждый год – идут в отдельный фонд, который не связан с медицинской деятельностью. Несмотря на свои огромные капиталы, больница сокращает персонал и количество коек, не может расплатиться с городом, удлиняет списки ожидания. В некоторых случаях доказано мошенничество с пожертвованиями, действия вопреки желаниям дарителей. Кроме того, больница является владельцем почти двух миллионов квадратных метров виноградников, огородов и других сельскохозяйственных земель. Все имущество оценивается в 232,8 млн евро, фактическая стоимость, разумеется, значительно больше. Фонд распоряжается и движимым, и недвижимым имуществом, а состоит из представителей епископства, городского совета Барселоны и правительства Каталонии. Государства, фонды, банки и крупные землевладельцы, оказывается, антисоциальны и антидемократичны.

На одной из фресок на огороде мы видим крестьянку или крестьянина со зданием Кан-Масдеу в руках. Традиции религиозных изображений используются здесь и для высмеивания лицемерных землевладельцев-церковников, которые желают только обогащаться, но также и отражают серьезное духовное значение дома для коллектива, для мира.