Национальный архив США в соответствии с законом рассекретил записи бесед Бориса Ельцина и Билла Клинтона, которые президенты вели с 1996 по 1999 годы. Записи сделаны американской стороной. С Москвой, по словам пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова, их публикация не согласовывалась. Эти документы общим объемом 591 страница содержат много неизвестных прежде подробностей как частного характера, так и политически значимых.

Борис Ельцин и Билл Клинтон общались всего семь лет, но за это время успели встретиться 18 раз и 56 раз поговорить по телефону. Их беседы могли бы стать основой захватывающей драмы с элементами и фарса, и трагедии. Это были годы мучительного перехода России к рыночной экономике и поисков новой идентичности. Для Америки и Запада в целом время было тоже не простое. На смену холодной войне пришли новые угрозы: международный терроризм, распад Югославии, мировой экономический кризис. События в России, слабой, но по-прежнему грозной в военном отношении, оставались предметом глубокой озабоченности в Вашингтоне, и разговоры лидеров двух стран в полной мере отражают эту тревогу.

23 октября 1995 года. Гайд-Парк, США. Борис Ельцин – журналистам: "Вы предрекли, что наша встреча сегодня провалится. Так вот не первый раз я вам говорю, что вы провалились!"

Досье открывается разговором во время завтрака в Кремле 21 апреля 1996 года. Для Бориса Ельцина это был критический момент: он вел кампанию за переизбрание на пост президента, на этот раз – независимой России. Его положение было исключительно сложным, рейтинг упал, по некоторым источникам, до трех процентов. Вместе с тем популярность вождя коммунистов Геннадия Зюганова неуклонно росла.

В разговоре с Клинтоном Ельцин не скрывал трудностей. Из шести зарегистрированных кандидатов шансы есть, по его словам, только у него и Зюганова. Президент России заявляет президенту США, что настроен на победу в первом туре и просит его не поддерживать Зюганова. "Об этом можешь не беспокоиться, – отвечает Клинтон. – Мы 50 лет работали на другой результат".

"Зюганов притворяется социал-демократом, – просвещает его Ельцин. – Это у него не пройдет. Он покончит с реформами и отменит приватизацию. Конечно, Россия не может себе позволить такого президента. Россия веками реформировалась, но ни разу не довела реформы до ума. Петр Великий, например. Екатерина. Столыпин. Никому не удалось. Социал-демократы работали против реформ".

Ельцин жалуется на американскую прессу, которая считает, что "не стоит бояться коммунистов, что они хорошие, достойные и добрые люди". Он раскрывает глаза Клинтону: "Половина из них фанатики. Они все разрушат. Это значит – будет гражданская война. Они сотрут границы между республиками. Они хотят забрать назад Крым. Они даже претендуют на Аляску... Мне не нужна власть. Но когда я почувствовал угрозу коммунизма, я решил избираться. Мы должны предотвратить это".

Борис просит друга Билла помочь сделать Россию полноценным членом "Семерки" – по его расчетам, это добавит к его рейтингу 10 процентов: "Знаешь, Билл, в этой кампании ты играешь роль. Возможно, это не очень хорошо известно, но психологически это очень важно".

Клинтон отвечает, что ему понятно чувство обиды, которое граждане России питают в отношении Запада и особенно США. Но он не хочет делать чего-то, что будет использовано во вред Ельцину. Он приводит в пример свой родной штат Арканзас. В 1984 году Клинтон избирался в губернаторы, и необыкновенно популярный президент Рейган приехал агитировать против него. Однако он достиг противоположного эффекта: Клинтон был избран. Поддержка президента США может создать ложное впечатление, что Ельцин проводит политику, выгодную не России, а Америке.

"Это твои первые настоящие выборы, – говорит президент США. – Кажется, Аристид сказал, что на самом деле важны вторые". Вряд ли Борис Ельцин понял, что речь идет о президенте Гаити Жан-Бертране Аристиде, который был избран в 1990 году, свергнут военными в следующем, покинул страну, в 1993-м при поддержке администрации Клинтона и американского воинского контингента вернулся и в 2000-м во второй раз стал президентом. Он действительно не раз говорил, что для демократии важны вторые после диктатуры выборы.

7 мая. Президентская кампания в самом разгаре. До выборов пять недель. Борис Ельцин звонит Биллу Клинтону. "Пожалуйста, пойми меня правильно, – говорит он. – Билл, для моей кампании мне срочно нужен кредит в два с половиной миллиарда долларов". Президент США явно обескуражен: "Позволь спросить: разве реструктуризация российского долга Парижским клубом не помогла тебе? Я думал, это приведет к тому, что в страну поступит несколько миллиардов долларов". Деньги МВФ придут только во второй половине года, возражает Ельцин. А они нужны уже сейчас – нечем платить пенсии и зарплаты. Клинтон обещает поторопить МВФ – это все, чем он может помочь.

18 июня. Ельцин и Зюганов вышли во второй тур. Билл звонит, чтобы поздравить Бориса: "Последние 24 часа я следил за развитием событий и за тем, как ты привлек на свою сторону Лебедя. Я понимаю, что ты делаешь, и надеюсь, это тебе поможет". Генерал Александр Лебедь, избиравшийся от Конгресса русских общин, занял в первом туре третье место и был назначен секретарем Совета Безопасности. Для ободрения собеседника, жалующегося на усталость от выборов, президент США говорит: "Я видел фотографию, как ты танцуешь с девчонками из ансамбля, смотришься отлично. Мне вот ничего подобного перед выборами не устраивают".

10 июня 1996 года. Ростов-на-Дону. Борис Ельцин танцует на предвыборном концерте с группой Евгения Осина.

10 июля. Новый разговор о кредите МВФ. "Если решение не будет принято к концу следующей недели, – утверждает Ельцин, – это будет означать конец реформ и, в сущности, конец России. Последствия будут катастрофическими и стремительными, не только для России, но и для глобальной финансовой системы".

Клинтон отвечает, что России необходимо провести налоговую реформу и принять антикризисную программу – если не получится сделать это через Думу, президент должен использовать "всю полноту своей законной власти". Ельцин обещает попробовать первое, прежде чем решиться на второе.

Президенты не обменивались дежурными, формальными звонками, их встречи никогда не были протокольными. В каждой их беседе было нечто важное, злоба дня перемежалась фразами личного порядка. Встречаются и реплики, интересные для нас сегодня. На саммите в Хельсинки 21 марта 1997 года Ельцин говорит Клинтону, что они работают ради будущего, чтобы не было возврата к холодной войне: "Сползание в прошлое просто неприемлемо. По правде говоря, мы оба избраны на второй срок, до 2000 года. Ни у кого из нас не будет третьего срока".

Из этого высказывания следует, что Ельцин считал второй президентский срок последним, без всяких "подряд" или вразбивку.

Одним из постоянных раздражителей в двусторонних отношениях был вопрос о расширении НАТО на восток. На хельсинкских переговорах президент России заявляет, что подпишет только такое соглашение о партнерстве с НАТО, которое будет юридически обязывающим для всех членов альянса, в котором будет сказано, что НАТО не принимает решений без консультаций с Россией и не будет расширяться за счет бывших советских республик, "особенно Украины". "У нас нет территориальных претензий или гегемонистских устремлений в отношении этих стран или любых других", – объясняет он. И тут же добавляет: "Наши отношения с СНГ и странами Балтии должны быть такими же, как ваши внутри НАТО", Ельцин предостерегает Клинтона: "Мы видим, как вы и украинцы развиваете ваши отношения. Это не помогает нам решать российско-украинские проблемы".

Он еще долго рассуждает об особых отношениях России с соседями и, наконец, предлагает Клинтону: если нельзя записать в текст соглашения пункт о неприсоединении к НАТО бывших советских республик, "давай договоримся устно, по-джентльменски", не оглашая договоренность публично.

"Если мы договоримся не принимать в НАТО бывшие советские республики, – отвечает на это президент США, – это плохо отразится на наших усилиях построить новую НАТО, но это также будет плохо для ваших усилий построить новую Россию... Только подумай, – внушает он президенту России, – какой ужасный сигнал мы пошлем, если заключим, как ты предлагаешь, тайную сделку. Во-первых, в этом мире нет ничего тайного. Во-вторых, это будет значить: наш военный союз по-прежнему направлен против России, но есть граница, которую мы не переходим. А Россия такой сделкой говорит: мы – прежняя империя, только не можем дотянуться до Запада".

Ельцин кивает, но все-таки предлагает: "Ладно, тогда давай договоримся – с глазу на глаз – что бывшие советские республики не будут приняты в первую очередь". Но и в этом не нашел понимания у своего визави. "Мы должны найти решение краткосрочной проблемы, чтобы она не породила в будущем долгосрочной, – отвечает Клинтон, – чтобы не ожили старые стереотипы о вас и ваших намерениях".

Из этого диалога явствует, что никаких обещаний не расширяться на восток НАТО Москве не давала. 27 мая того же 1997 года в Париже был подписан Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и НАТО, в котором был лишь пункт о том, что НАТО не будет размещать на территории новых членов ядерное оружие.

Отношения двух лидеров не всегда оставались ровными и дружескими. Самый серьезный срыв произошел в марте 1999 года, когда НАТО начала военную операцию против Сербии в ответ на этнические чистки в Косове, впоследствии признанные преступлениями против человечности. В ходе крайне напряженных телефонных переговоров Ельцин теряет самообладание, перебивает собеседника, твердит, что тот бомбардировками губит все достигнутое в двусторонних отношениях, что дипломатия – единственно правильный путь к разрешению конфликта: "Ради нашего будущего, ради себя и меня, ради будущего наших стран, во имя безопасности Европы прошу тебя прекратить бомбардировки и предлагаю встретиться где-нибудь и выработать общую тактику против [лидера Югославии] Милошевича". Но Клинтон остается неколебим: Милошевичу нельзя верить. "Думаю, после первого этапа боевых действий мы должны вернуться к дипломатии, – говорит он. – Может быть, тогда Милошевич прислушается". Ельцин отвечает, что неуступчивость Клинтона сильно осложняет, если не делает вообще невозможными их дальнейшие контакты, сухо прощается и кладет трубку.

В следующем разговоре, в середине апреля, он сообщает Клинтону, что "антиамериканские и антинатовские настроения растут в России, как лавина", что от него требуют вмешаться в конфликт и "наши возможности противостоять этим требованиям ограничены".

Последняя встреча двух президентов состоялась в ноябре 1999 года в Стамбуле. Среди прочего речь шла об американской системе противоракетной обороны, элементы которой планировалось разместить и в Европе. "Я все еще не перестал верить в тебя, – говорит Клинтону Ельцин. – Об одном прошу: отдай Европу России. США не в Европе. Европой должны заниматься европейцы. Россия – наполовину Европа, наполовину Азия". "Так ты и Азию хочешь?" – явно иронизирует Клинтон. "Еще бы, еще бы, Билл!" – подтверждает Ельцин. "Думаю, европейцам это не очень-то понравится", – говорит Клинтон. "Не всем, – соглашается Ельцин. – Но я европеец. Я живу в Москве. Москва – в Европе, и мне это нравится. Можешь брать все другие страны и защищать их безопасность. Я возьму Европу и обеспечу безопасность ей... Билл, я серьезно. Отдай Европу Европе. Европа еще никогда не чувствовала себя ближе к России, чем теперь".

Клинтону не пришлось отвечать на эти призывы – разговор ушел в сторону. Но когда президент США заговорил о положении в Чечне, где с августа шла вторая война, президент России неожиданно встал и объявил встречу законченной, потому что она продолжается на шесть минут дольше условленного времени. Уже вдогонку ему Билл Клинтон задал вопрос: "Кто выиграет выборы?" (Президентские, назначенные на март следующего года.) "Путин, конечно, – ответил, не раздумывая, Ельцин. – Он будет преемником Бориса Ельцина. Он демократ и знает Запад". – "Он очень толковый", – отметил Клинтон. "Он жесткий, – сообщил Ельцин. – У него есть внутренний стержень. Он внутри жесткий, и я сделаю все возможное, чтобы он победил – законно, конечно. И он выиграет. Он продолжит линию Ельцина в демократии и экономике и расширит контакты России. У него есть энергия и ум, чтобы добиться успеха".

9 декабря 1999 года. Борис Ельцин с неофициальным визитом в Китае: "Вчера Клинтон позволил себе надавить на Россию. Он, видимо, на секунду, на минуту, на полминуты забыл, что такое Россия, что Россия владеет полным арсеналом ядерного оружия. Он об этом забыл, поэтому решил поиграть мускулами, как говорят. Я хочу сказать Клинтону: пусть он не забывается, в каком мире он живет. Не было и не будет, чтобы он один диктовал всему миру, как жить, как трудиться, как работать, как отдыхать..."

Ответ Билла Клинтона: "Не думаю, что он забыл, что Америка – великая держава, когда не соглашался с тем, что я сделал в Косово".