- В Краснодаре возбуждено уголовное дело в отношении адвоката Михаила Беньяша, избитого полицией.
- Челябинск переживает мусорный коллапс: из города две недели не вывозили бытовые отходы.
- В современном мире становится все труднее сохранить приватность и персональные данные: даже биографии сотрудников спецслужб можно узнать, не выходя из дома.
Адвокатское сообщество России взбудоражено историей, развивающейся в эти дни в Краснодаре. Здесь под следствием оказался адвокат Михаил Беньяш, которого, как утверждает он сам и его защитники, полицейские избили 9 сентября. Беньяш тогда направлялся в местное отделение полиции, чтобы осуществлять защиту задержанных на акции против пенсионной реформы. Сегодня суд постановил отправить Беньяша в тюрьму на два месяца.
В защиту Михаила Беньяша вступили сразу 15 адвокатов. Вот как комментирует эту историю Алексей Аванесян.
Алексей Аванесян: Это дело не только про Михаила, но и про адвокатов, которых два сержанта могут среди бела дня затолкать под камерами в центре города в машину, избить, повредить имущество и потом его же еще обвинить в том, что он их укусил за палец. Двоих! Если кто-то верит в то, что человек с наручниками за спиной может нанести два укуса каждому, ну, тогда это уже не реальный мир, а какой-то комикс.
Это дело про то, что адвокатское сообщество хотят заткнуть, указать ему его место: "Мы будем вам говорить, кого защищать можно, а кого нельзя". Ведь на месте Михаила может оказаться любой адвокат.
Это была, по мнению всех адвокатов, "показательная порка". Судья отказывает даже в очевидных ходатайствах, не допрашивает единственного свидетеля и очевидца, который стоит за дверью... В середине процесса выясняется, что жалоба, по которой было заседание, вообще не поступила в суд. Суд объявил перерыв, и мою жалобу срочно доставили из Ленинского суда и тут же начали ее рассматривать, перескочив через такие стадии судебного заседания, как исследование доказательств, например. Когда защитники начали заявлять об этом, один из них был удален. Адвокат Попов из правозащитной организации был удален тремя приставами, потому что суд сказал, что он задает слишком много вопросов.
Фактически нас затыкают на протяжении трех дней. А мы всего лишь просили обеспечить явку Михаила в суд апелляционной инстанции. В этом нам отказали. Суд сказал, что Михаил написал в краевой суд письмо о том, что желает, чтобы дело рассматривалось без него. Мы попросили этот документ, судья Онохов все-таки нам его показал – там было написано с точностью до наоборот: "Я желаю, чтобы дело рассматривали с моим участием". Вот после этого все адвокаты заявили этому судье отвод. Естественно, он его не принял и продолжил рассматривать дело.
А вот комментарий Каринны Москаленко, руководителя Центра содействия международной защите.
Если адвокат не защищен, это очень опасный сигнал каждому члену общества
Каринна Москаленко: Это нарушение всех фундаментальных прав специального субъекта - адвоката, который должен быть неприкосновенен, независим, обладает дополнительным набором гарантий. Если адвокат не защищен, это очень опасный сигнал каждому члену общества. Адвокат не может быть абсолютно неприкасаем: если он совершает преступление, он несет такую же ответственность, как и любой другой человек. Но не случайно в отношении адвоката, судьи существуют дополнительные гарантии. Этих людей нельзя произвольно задерживать, нельзя не соблюсти процедуру, нельзя не обеспечить всех гарантий, предусмотренных законом.
Марьяна Торочешникова: В этом деле нет ничего подобного!
Каринна Москаленко: Более того, здесь нарушены даже те права, которыми располагают любые люди, попавшие в систему уголовно-правовых отношений: право на вызов свидетелей, на личное присутствие, и самое главное, право на справедливый и добросовестный суд. Судья фактически совершил должностной подлог, утверждая, что есть заявление о рассмотрении дела в отсутствие Михаила Михайловича...
Марьяна Торочешникова: Это сигнал конкретно адвокату Беньяшу или всем российским адвокатам и их подзащитным?
Каринна Москаленко: Я согласна с мнением моего коллеги: это дело касается не только Михаила Михайловича. Понятно, что его ситуация - исключительная. Мало того, что у него двухмесячный ребенок... Тут любой человек мог бы рассчитывать на какой-то гуманизм со стороны судей - например, на домашний арест. Но под абсолютно надуманным предлогом ему была избрана самая строгая мера пресечения, и в качестве единственного мотива было указано, что он совершил преступление средней тяжести. Это ни в какие ворота не лезет!
15 адвокатов приняли на себя эту защиту. А почему не 115?! Я помню, когда меня пытались вызвать к следователю, допрашивать, пришли семь человек адвокатов, и говорят, что следователь растерялся: что он будет с ними делать?
Марьяна Торочешникова: Когда против адвоката Мусаева пытались возбудить уголовное дело о том, что он якобы подкупил свидетеля, по-моему, более 300 человек вызвались выступить в его защиту.
Каринна Москаленко: Я считаю, что тут все-таки недостаточная реакция.
Марьяна Торочешникова: Посмотрим интервью с адвокатом Александром Попковым, который также вступил в защиту Михаила Беньяша. По его словам, после задержания Михаила 9 сентября развернулась дискуссия между либералами и консерваторами среди адвокатов.
Александр Попков: Либералы говорят, что необходимо защищать Михаила как адвоката. Консерваторы говорят: "Нет, он политота, он за Навального. И в тот момент он не исполнял обязанности адвоката". Единственное, в чем все сходились, - это в том, что его надо защищать как гражданина. И когда в отношении него возбудили дело исключительно за его адвокатскую деятельность, он неоднократно перебивал судью, выражал свое возмущение. И сейчас эти консерваторы говорят: "Да, 294-я статья… Действительно, он адвокат, и его надо защищать не как гражданина, а как адвоката". По такой статье можно сажать каждого второго адвоката, потому что эти адвокаты имеют "наглость" разговаривать в процессе.
И я вчера проявил "дерзость" - пререкался в суде с товарищем председательствующим. Ты встаешь и пытаешься что-то говорить, а тебя затыкают: "Садитесь! Коротко, однозначно говорите: да или нет, поддерживаю или не поддерживаю". Я не хочу поддерживать или не поддерживать, я хочу обосновать свою мысль, сослаться на нормы закона, а судья не дает мне этого сделать. Соответственно, три раза возразил – все, тебе уголовная статья. Это полностью дискредитирует не только институт адвокатуры, но и институт судопроизводства.
Марьяна Торочешникова: Вскоре после ареста Михаила Беньяша в Facebook появился хэштег #заадвокатамипришли, под которым публикуется информация об этом вызвавшем резонанс деле.
И уже сегодня вечером с таким хэштегом появилась публикация о том, что в Барнауле сотрудники Центра по противодействию экстремизму пришли к адвокату Роману Ожегову, который защищает Марию Мотузную, и пригрозили уголовным делом в случае, если он не откажется от защиты ее и еще одного своего доверителя.
Каринна Москаленко: Конечно, это акция запугивания, которая сегодня уже может быть заметна в разных регионах. И судя по согласованности и агрессивности поведения так называемых правоохранительных органов, это некая общая установка, которой можно противостоять только коллективно, солидарно.
Марьяна Торочешникова: А что Адвокатская палата?
Каринна Москаленко: Вот я в своем Facebook дважды призывала федеральную палату высказаться по поводу этого возмутительного поведения правоохранительных органов. Мало того, что они избивают адвоката, они еще находят поддержку в судах. Это становится какой-то дурной приметой нашего времени. Я все-таки с 70-х годов в адвокатуре, и я вам ответственно заявляю, что такого с адвокатами еще не производили. Мне пришлось вместе с другими адвокатами подавать жалобу в Европейский суд по делу 12 адвокатов, среди которых Александр Балян. Дело называется "Балян и другие против России". Есть несколько других дел, где безнаказанно производились обыски, далеко выходящие за рамки объявленных целей и произведенные именно с целью запугивания адвокатов, отъема у них конфиденциальных документов, их досье, что совершенно недопустимо.
И сегодня я не ждала, что судебные органы осмелятся пойти на этот произвол. Я считаю, что суд и власти в целом перешли все допустимые границы. Как комиссар Международной комиссии юристов я сегодня же вечером подготовлю сообщение в Женеву о том, что идут беспрецедентные атаки на адвокатов. Мы все должны сплотиться. Я жду активных действий и от федеральной палаты, и от палаты региона. Если власти так далеко заступают за последнюю черту дозволенного, мы не вправе молчать. Если мы, адвокаты, не умеем себя защищать, то нас никто не защитит, и мы никого не защитим. Зачем нужен адвокат, если адвокатура как институт не способна защитить свою независимость, неприкосновенность, свой статус?!..
Марьяна Торочешникова: Россия – во многом непредсказуемая страна. Сегодня ты - высокий министр, а завтра ты ушел по этапу на длительный срок.
Каринна Москаленко: И у тебя не будет защиты. Сегодня нам объяснили: "Защиты нет, защитники бесправны, в отношении них можно нарушить любые права, любые гарантии".
В последнее время я замечаю эти тревожные признаки, когда встаю, чтобы высказать суду какие-то аргументы, а суд мне говорит: "Сядьте! Вы сейчас не можете делать заявление". И самое главное: они даже не позволяют адвокатам высказывать свою позицию в прениях сторон. Я была потрясена!
Марьяна Торочешникова: А что говорит Минюст? Ведь теоретически Минюст должен защищать, в том числе, адвокатское сообщество.
Каринна Москаленко: Не надо нам защиты Минюста! Мы никогда не получаем от него защиты. Мы умеем защищать себя сами. Нас только нельзя прерывать, нам нельзя затыкать рот. И нам нельзя не давать адвокатскую трибуну. Адвокат начинает спорить с судьей. А ведь наши подзащитные нам говорят: "Вы действуете правильно, но я вас прошу – не спорьте с судьей: а вдруг он даст мне больше". И это правда. Судьи сегодня пользуются своим положением для того, чтобы выместить гнев, который у них вызывает независимый, смелый адвокат, на его подзащитном. И подлее этого вообще ничего нет!
В Челябинске введен режим чрезвычайной ситуации из-за мусора. Проблемы с вывозом из города бытовых отходов начались 11 сентября, и к началу этой недели мусора в городских дворах скопилось столько, что не заметить проблему не смогли даже чиновники.
Вот, например, что рассказывает и показывает в своем видеоблоге жительница Челябинска Анастасия Шувалова.
Видео Анастасии Шуваловой
Контейнерные площадки стали зарастать и превращаться в локальные несанкционированные свалки
По словам Анастасии Шуваловой, из ее двора мусор увезли на следующий день после того, как она выложила это видео в YouTube, 25 сентября. Но в старых районах мусор продолжал накапливаться. По словам чиновников, самая сложная ситуация с вывозом мусора сложилась на челябинском "северке". Сегодня туда даже приезжал губернатор Борис Дубровский, чтобы своими глазами увидеть, как обстоят дела.
Чиновники провели экстренное совещание по проблемам вывоза мусора. Прокуратура Челябинской области направила в Следственный комитет требование о возбуждении уголовных дел в отношении руководителей двух компаний, которые и должны были вывозить мусор. Это общество с ограниченной ответственностью "Горэкоцентр+" и муниципальное унитарное предприятие "ГорЭкоЦентр". Дело о халатности уже возбуждено, причем, судя по сообщениям челябинских СМИ, его фигурантами могут стать, в том числе, должностные лица из городской администрации.
О том, как развивался мусорный коллапс в городе, рассказывает экоактивист из Челябинска Дмитрий Закарлюкин.
Дмитрий Закарлюкин: Раньше мусор оставляли в городе, свалка была в самом центре. Ее уже давно нужно было закрыть: существовали предписания и суда, и прокуратуры, но она продолжала работать. И вот волевым решением ее закрыли в середине сентября. Товарищи с палочками и автоматами перегородили дорогу всем мусоровозам, и они поехали на новый полигон в Полетаево, в 30 километрах от Челябинска. Примерно недельку они так поездили, а потом поняли, что это им совершенно не выгодно. Сказали: "Давайте-ка повышать тариф, иначе мы не сможем ездить за свой счет". И вот тут все встало. Управляющие компании не имеют ни таких возможностей, ни полномочий. И с этого момента у нас начался мусорный кризис, контейнерные площадки стали зарастать и превращаться в локальные несанкционированные свалки.
Марьяна Торочешникова: А администрация отказалась повышать тариф и даже не предложила каких-то выплат тем компаниям, которые должны были увозить мусор из дворов?
Дмитрий Закарлюкин: Изменять тариф администрация с разбега не может, для этого нужен целый комплекс мер. Администрация выделила сначала 14 миллионов на то, чтобы убрать накопившиеся отходы с контейнерных площадок. А буквально сегодня было подписано решение – 80 миллионов рублей выделено на прием отходов на новом полигоне.
Марьяна Торочешникова: А как жители Челябинска восприняли всю эту историю? Это было похоже на шантаж со стороны компаний (по-моему, "ГорЭкоЦентр" занимается этим)? Или это упертость чиновников, которые отказались идти на какие-либо переговоры?
Дмитрий Закарлюкин: Сначала было недооценивание ситуации, затем недоумение, а впоследствии - шок и еще большее недоумение, непонимание, что происходит и к чему это приведет. В СМИ появилось огромное количество версий происходящего, разные эксперты говорят совершенно разное, но администрация до сих пор ничего толком не объяснила населению, и люди стали придумывать. Именно потому эти события демонизировались, начали приплетать и какие-то политические игры, и влияние бывшего губернатора Челябинской области, и высказывания о том, что это передел рынка...
А на самом деле все очень прозаично и просто. Не был вовремя подготовлен новый тариф и новая территориальная схема по обращению с отходами, которая регламентирует движение всех потоков отходов в городе, предусматривает перегрузочные станции по периметру города. И мусоровозы, которые работают внутри города, должны возить мусор именно на эти перегрузочные станции. В этом ключе логистика остается прежней, с прежним тарифом внутри города, но дальше концессионер уже по новой схеме везет к себе с этих перегрузочных станций уплотненные отходы на больших машинах на полигон захоронения. Вот этого администрация не объясняет.
О возможности мусорного кризиса говорилось достаточно давно. К сожалению, это не было всерьез воспринято администрацией, хотя перевозчики об этом говорили, но своего не добились и не настояли на каких-то серьезных действиях. Еще так совпало, что в это время в стране происходят изменения по обращению с отходами. И я боюсь, что Челябинск – это не единственный случай, а скорее, наверное, вскрытие этой реформы в какой-то одной из точек. Возможно, где-то будет еще что-то подобное, если эта ситуация не будет принята во внимание.
Марьяна Торочешникова: А как обстоят дела в городе сейчас?
Дмитрий Закарлюкин: У нас все еще действует режим чрезвычайной ситуации. Большая часть несанкционированных свалок мусора уже разобрана - наверное, две трети. К сожалению, до сих пор все еще остаются нетронутыми периферийные контейнерные площадки в глубине дворов и в удаленных районах.
После того, как журналистам с высокой долей вероятности удалось установить личность по меньшей мере одного из солсберецких туристов - Руслана Боширова (расследователи называют его кадровым полковником и даже Героем России Анатолием Чепигой) - в Сети началось обсуждение сохранности персональных данных россиян. Действительно, если, не выходя из-за стола, можно выяснить что-то о сотруднике спецслужб, что же говорить о простых смертных?..
Реально ли сохранить приватность и персональные данные в современном мире? На этот вопрос отвечает директор Social Data Hub Артур Хачуян.
Артур Хачуян: В последние годы уровень истерии по поводу персональных данных растет, но при этом количество закрытых аккаунтов в социальных сетях такими же темпами снижается. Паника по этому поводу всегда была, есть и будет.
Марьяна Торочешникова: А разве сейчас современные технологии не дошли до того уровня развития, когда не важно, какой у тебя аккаунт – открытый или закрытый, кто туда может прийти? Если захотят, все и так найдут.
Артур Хачуян: Есть такое. До сих пор люди считали, что если их нет в социальной сети, это значит, что о них нет никакой информации. Но это неправда. Вы прошли мимо, какая-то девушка делала селфи, вы попали на задний фон этой фотографии – соответственно, вы уже где-то есть. Подобные вещи сейчас не регулируются ни на законодательном, ни на техническом уровне.
Но самое страшное - люди до сих пор не понимают: вот то, что в открытом доступе, оно реально в открытом доступе. Сейчас выкладывают фотографии паспортов несовершеннолетних: "Ура! Мой ребеночек получил визу!", - своих машин, квартир и так далее. И то, что журналисты добрались до якобы сотрудника ГРУ, - это только верхушка того, что могут позволить современные технологии.
Марьяна Торочешникова: И все-таки, на мой взгляд, совершенно очевидно, что в истории с получением каких-то выписок из Миграционной службы, если речь идет о выдаче загранпаспортов, конечно, не обошлось без "слива" и без незаконной передачи данных.
Артур Хачуян: Конечно. Просто так никто не дал бы номера паспортов.
Марьяна Торочешникова: Я попросила нашего корреспондента Ивана Воронина сделать небольшой обзор того, как можно найти интересующую человека информацию в Интернете.
Сегодня к вечеру где-то в судебных базах данных, насколько мне известно, корреспонденты Радио Свобода уже даже нашли историю предполагаемых родителей Анатолия Чепиги, которые были обманутыми дольщиками. Они судились, поэтому в судах тоже сохранилась эта информация. И как жить?
Артур Хачуян: Самый простой способ – это не публиковать ничего, за что будет стыдно. Но сейчас очень сложно спрятаться.
Марьяна Торочешникова: Я думаю, тому же Чепиге было совершенно не стыдно публиковать свою выпускную фотографию.
Артур Хачуян: Но это было раньше. Два года назад Министерство обороны выпустило крутую серию информационных плакатов, что-то типа "фоткаешься на военной базе в Instagram – не свети геолокацию". Все-таки даже наше медлительное государство к этому пришло. А по миру даже существуют специальные организации, которые в приложениях для знакомств знакомятся с солдатами и разводят их на какой-то разговор для того, чтобы узнать, где сейчас находится американская военная часть. И, наверное, 90% всех таких случаев – это халатность людей.
Самый простой способ – это не публиковать ничего, за что будет стыдно
В начале этого года в приложении для фитнес-трекинга Strava сделали крутую интерактивную инфографику – гигантскую карту активности всех пользователей по всему миру. И получилось, что в Ираке, в Сирии, в середине пустыни внезапно кто-то наматывает круги вокруг не пойми чего (там как бы ничего не находится). И кто здесь виноват - компания-владелец данных, журналисты, которые додумались искать круги в этой пустыне, или солдаты, по каким-то причинам начавшие публиковать свои треки в фитнес-трекере?
Это настолько неуправляемый ком... Государство пытается что-то регулировать. У нас сейчас делаются поправки к 152 федеральному закону. В Европе появился нашумевший GDPR – политика Евросоюза по отношению к данным. Но как только выходит какой-то законопроект, все равно он уже морально устарел, появилось что-то новое.
Марьяна Торочешникова: А я правильно понимаю, что из Сети ничего не исчезает? Если однажды там появилась какая-либо информация, она остается там навсегда, и даже если ты запрашиваешь, удалять ли данные, это не спасет?
Артур Хачуян: Это действительно так. Кроме того, есть более-менее известный "закон о забвении", но им практически никто не пользуется. И он применим только к поисковым системам, а из остальных вещей ничего не удаляется.
Самый известный кейс использования подобного законодательного подхода удаления чего-то – это РБК против Сечина, когда он пытался удалить какое-то расследование о себе. А теперь это расследование везде, и его технически невозможно удалить. Что бы там ни блокировал Роскомнадзор, даже если он отрезал бы Россию от международного интернета, все равно это не удалить.
Марьяна Торочешникова: Есть такая шутка: если у вас паранойя – это еще не значит, что за вами не следят. Буквально на этой неделе Касперский опубликовал опрос, согласно которому 23% жителей России, которые используют компьютеры и ноутбуки, заклеивают web-камеры. Цукерберга на днях застукали с заклеенной камерой. Есть ли смысл это делать или каждый раз вынимать батарейку из телефона?
Артур Хачуян: Я не заклеиваю web-камеру. Мне кажется, это глупость. Но в один прекрасный момент мой системный администратор показал мне написанную им программу, которая включает web-камеру 100 раз в секунду – лампочка на ней не успевает загореться, но она успевает сделать твою фотографию. Такие прецеденты действительно есть.
Марьяна Торочешникова: А для чего это нужно? Ведь такие программы, наверное, прописывают не спецслужбы.
Артур Хачуян: Это очень редкие случаи, хакеры-одиночки. И даже если вас дома сфотографируют на web-камеру, максимум, кому это можно продать, – какому-нибудь дешевому китайскому порносайту.
Главная проблема, которая сейчас есть для меня как для представителя бизнеса: если со слежкой со стороны государства народ вроде как смирился, то компании зарабатывают миллиарды на наших персональных данных, и эта мысль донимает все население страны. Хотя все, кто работает на рынке данных, знают главное правило: никто не продает персональные данные одного человека, - это никому не интересно. Всем интересна выборка какой-то группы – тысяча человек и более. И никого не интересуют закрытые аккаунты и то, кого ты любишь или ругаешь в своем закрытом Facebook. Но, к сожалению, народ мало об этом знает.
Марьяна Торочешникова: Иногда, честно говоря, становится не по себе: ты только что обсуждала с подругой приобретение чего-то...
Артур Хачуян: …а тебе начала приходить контекстная реклама. Я неоднократно проводил такой эксперимент - писал другу с нового, чистого аккаунта: "Давай слетаем в Сыктывкар". И через три-четыре дня начинала появляться контекстная реклама. Так это все написано в пользовательском соглашении Facebook, но их же никто не читает! Последний раз их поймали на том, что они и мобильные номера, которые вы привязываете для двухфакторной аутентификации по SMS, теперь имеют право использовать в контекстной рекламе. А у Facebook очень простой подход к этому: не нравится – не пользуйтесь.
Марьяна Торочешникова: Точно так же, как и у Uber, и у Яндекс.Такси, из-за которых в последнее время возникали скандалы. А что же все-таки делать?
Артур Хачуян: Спокойно к этому относиться: никто не охотится конкретно за вашими персональными данными, - перепроверять задний фон на фотографиях, не публиковать документы и какую-то дополнительную информацию о родственниках.
