Иван Толстой: Царист феррарский – так можно назвать предмет нашего разговора с историком Михаилом Талалаем. Речь пойдет о книге писателя Роберто Пацци "В поисках императора" (император подразумевается российский) и о самом авторе.

Михаил Талалай: Пацци в Италии достаточно известный литератор, автор двадцати одного романа, многие из которых получили премии. И особенность этого писателя в том, что особую роль в его литературной и человеческой судьбе сыграл последний русский император Николай II. Первая книга и первый его литературный успех в Италии связан с трагической судьбой Николая II и с еще детским увлечением самого Роберто Пацци.

Я познакомился с ним давно, четверть века тому назад, когда однажды, будучи у своих друзей в гостях в лигурийском городке Специя, увидел в книжной лавке итальянский роман "Принцесса и дракон", посвященный великому князю Георгию Александровичу, о котором мне было известно крайне мало – чахотка, ранняя смерть на Кавказе. В этом первом романе Пацци, с которым я познакомился, была придумана фантастическая история, что великий князь Георгий Александрович не умер от чахотки, что его жизнь продолжалась, что он стал преемником на престоле Романовых. Вот в таком фантазийном духе.

Хозяин лавки мне сказал, что знаком с автором, что это его земляк, но что он переехал жить в Романью, в город Феррара, и пообещал мне достать адрес, устроить какую-то рекомендацию, что и произошло. Я даже не поленился, съездил в гости к Роберто Пацци. Он не говорил на других языках, у меня тогда еще итальянский был очень слаб, но как-то мы сумели объясниться. Он мне подарил свою первую книгу, я взял у него нечто вроде интервью и написал первые очерки о нем, которые вышли одновременно в парижском еженедельнике "Русская мысль" (этот рассказ о поездке в Феррару так и назывался – "В поисках императора"), а затем, несколько под другим углом, я это дал в петербургском еженедельнике "Час Пик", который меня немножко огорчил тем, что, не спрашивая меня, там дали такое игривое и легкомысленное название моему очерку: "Николай II поселился в сердце Робертино". Ну, Роберто было действительно десять лет, когда он заинтересовался историей Николая II, но у нас все-таки имя Робертино связано с Робертино Лоретти: тут сразу возникает целый фейерверк посторонних ассоциаций.

Многое меня заинтересовало в личности самого автора. Лигурийский владелец книжной лавки рассказывал, что писатель даже ходит по Италии в обмундировании царского офицера, иногда заходит в книжные лавки левого направления и ругает их книгопродавческую политику. Он называл Пацци даже не монархистом, а словом, которое существует в итальянском языке, но, на мой взгляд, в русском не существует – "царист". Это деятели культуры и политики, которые поддерживали русского царя. Рассказ о феррарском "царисте" меня заинтересовал, и приехав к нему, я убедился, что многое было верно. Он жил один, холостяком, но его жилище было украшено, согласно итальянским канонам, портретами родителей, близких, и вместе с тем это сочеталось с портретами последних Романовых – на стенах, на кухне, в разных уголках его квартиры. И не только портреты, но и разная романовская символика. По итальянской традиции показывают всю квартиру, приводят даже в спальню, и рядом с его достаточно монашеской кроватью на тумбочке, где стоят обычно портреты самых близких людей, стоял портрет Николая II. Меня все это очень сильно впечатлило.

Роберто подарил мне свою самую первую книгу "В поисках императора", рассказал мне историю ее создания. Еще подростком, ему было десять лет, ему попалась публикация в популярном итальянском журнале "Эпоха", типа "Огонька", публикация о Романовых, написанная лже-Ольгой. В Италии в конце 40-х годов обосновалась эта лже-Ольга, которая активно себя позиционировала как выжившая царевна. Я после рассказа Пацци тоже заинтересовался этой публикацией, нашел ее, это 1956 год. Действительно, журнал "Эпоха" из номера в номер публиковал очень красочно написанные воспоминания "Ольги Николаевны" на итальянском языке, снабженные реальными фотографиями царской семьи. Роберто был потрясен в первую очередь этими снимками. Известна фотография, где Николай Александрович и Александра Федоровна в окружении сына и четырех дочерей в белоснежных одеждах, которые излучали, как казалось Роберто, какое-то сияние уже не существующего благородства в лицах, в позах. В этой фотографии он увидел то, чего больше нет уже в мире…

Он как-то априори полюбил образы последних Романовых. Это была подростковая страсть, которую он скрывал даже от знакомых, потому что в Италии в те времена всеми считалось, что революция поступила справедливо, что, может быть, Романовы сами по себе, как люди, и не заслужили такой жестокой кары, но в целом это был праведный шаг русской истории. Тем более что в Италии, как известно, доминировала в те годы левая культура, поэтому Октябрьская революция и ее мнимые или настоящие достижения были на первом плане, а Романовы считались неизбежными жертвами этой логической поступи тяжелой русской истории.

Поэтому Роберто Пацци шел против течения и в тайне делал свои первые литературные опыты, связанные с царской семьей. Его даже не остановило и его мнение не переменилось, когда он узнал, что Ольга была "лже": он стал читать настоящие воспоминания, литературу об убийстве царской семьи, которой в Италии тогда почти не существовало, то есть это был целый поиск, связанный с этой семьей и с ее гибелью.

Сама лже-Ольга, если кратко вернуться к этому вопросу, родом из Голландии, ее звали Марга Бодтс. Я даже съездил в муниципалитет, в город, где она скончалась, это Менаджо на озере Комо. Она умерла в 1976 году. В ЗАГСе по итальянским правилам если обосновать, что запрос имеет исследовательский характер, выдают справки о кончине. Тем более что существовала ее могила в этом же городке. Я и получил справку о том, что речь идет о Марге Бодтс, той самой, которая объявила себя великой княжной Ольгой Николаевной еще во Франции, в 30-е годы, заручившись поддержкой некоторых "царистских" кругов, которые сказали, что, да, это действительно Ольга. Из Франции она переехала в Италию и с конца 40-х годов постоянно проживала здесь, написала (сама или журналисты, как случается) псевдовоспоминания. И совсем недавно – я был крайне удивлен – вышел испанский перевод этих ложных воспоминаний, в Испании, уже отдельной книгой, которая так и называется "Воспоминания Ольги Николаевны", безо всяких разоблачений.

Иван Толстой: Михаил, а существует русский перевод?

Михаил Талалай: Нет, на русском языке ничего не переводилось и не издавалось, так что существует итальянский оригинал и испанский перевод. Существовала и ее могила, которая не сохранилась, потому что она умерла бездетной, бессемейной, и по итальянским правилам могила позднее была упразднена. На могиле было написано по-немецки, чтобы окончательно всех запутать, – "В память об Ольге Николаевне, старшей дочери Российского императора Николая II". И вот мостик от этих "воспоминаний" Ольги сам писатель перебросил в свое личное творчество – его детская мечта о том, что хорошо бы спасти императора, воплотилась в его первом романе, написанном в духе фэнтези. О том, что, действительно, Николай II со своей семьей – в заточении, но остался верный ему полк (он назван у Пацци Преображенским), который ведет князь Ипсиланти, бравый вояка с греческой фамилией, на выручку императору. Таким образом, у Роберто Пацци две линии, которые идут параллельно, а потом сливаются в заключительной части, после похода полка по бескрайним русским просторам. Такой русский эпос: Сибирь, дезертирство, сложные отношения с местным населением, нападение ужасного тигра на солдат, разочарование их и неверие в то, что император еще жив, упорство Ипсиланти, который командует: "мы должны идти в Екатеринбург".

С другой стороны, идет екатеринбургская линия, она достаточно правдоподобна до последних глав романа, где описывается ужесточение режима, строгость по отношению к царской семье, вся эта мрачная атмосфера Ипатьевского дома, цареубийца Юровский, все эти персонажи, которых Пацци проработал, кончено, придав им какие-то литературные характеристики. И все сводится к эпилогу, о котором я не буду рассказывать. "Поиски императора" – ищет императора Преображенский полк, и ищет сам Пацци. Я думаю, это у него было некое экзистенциальное литературное напряжение. Он позднее проявил и свои поэтические таланты, став автором нескольких поэтических сборников.

Он несколько лет искал издателя, пока в 1985 году – время еще советское вполне, и в Италии еще никто не предполагал серьезных перемен на нашей родине, этот роман издается и неожиданно получает большой успех. Роберто Пацци объявляют наследником классика итальянской литературы Итало Кальвино, потому что Пацци, по словам итальянской критики, продолжает эту редкую для итальянской литературы линию сочетания фантазии и реализма – магический реализм, фантазийный реализм. Его соотносят также с Дино Буццати ("Татарская пустыня"), там тоже такие символические и поэтические образы. Иногда, действительно, сравнивают поход Преображенского полка по Сибири с "Татарской пустыней" Буццати, которую многие знают по фильмам.

Пацци становится профессиональным писателем. Он оставляет свою профессию учителя (он преподавал в Ферраре в лицее), пишет следующий роман "Принцесса и дракон" о великом князе Георгии Александровиче, который заканчивает его русскую тему. Роман "Принцесса и дракон" не получил такого признания и успеха, как "В поисках императора", он не так известен. Но вслед за этим Пацци написал еще девятнадцать романов, которые в той или иной степени попали в обойму итальянской современной литературы, получили достаточно высокие премии.

Поэтому это известный и престижный писатель, в этом году выбранный Итальянским институтом культуры в Москве как представитель итальянской литературы, переведенной на русский язык. Так что речь теперь идет о его русской книге, которая тоже имела своеобразную историю. Дело в том, что Пацци переводил не я, я занимался для этого нового издания редакцией перевода и составлением комментариев. Однако книга Пацци впервые вышла на русском языке двадцать лет тому назад и осталась вполне незамеченной.

Когда я встречался с Пацци у него дома в Ферраре, это 1995 год, и об этом написано в моей старой статье, он мне сообщил: "Михаил, я еду в Прагу: “В поисках императора” впервые переведено на славянский язык, на чешский, и я еду в Прагу на презентацию своего романа. Мечтаю, что мой роман будет переведен на русский".

Мы попрощались, я ему пожелал успеха, он уехал в Прагу, и мы с ним долго не общались. А он в результате поездки в Прагу познакомился с русской молодой дамой Аллой Эбель из Екатеринбурга, которая заинтересовалась и предложила свои услуги переводчика. Она хорошо знает итальянский язык, увлеклась этой темой, нашла какое-то маленькое издательство в Екатеринбурге. Все это было на энтузиазме, потому что ни о каких гонорарах ни переводчику, ни издателю речь не шла. Распространяли издание в одном екатеринбургском училище, среди родителей учащихся – директор этого училища стала одним из главных энтузиастов издания. При этом вышедшая в Екатеринбурге в 1998 году книга "В поисках императора" так и осталась в Екатеринбурге, ее никто не прочитал ни в Москве, ни в Петербурге, ее невозможно достать, ни на каких Амазонах, Озонах и букинистах. Книга уже на выходе стала раритетом.

В 2018 году, в столетие этой страшной истории, мы созвонились с Пацци, и он сказал: "Михаил, у меня есть русский перевод (о котором я даже не знал), хорошо бы его в этот год выпустить". Дальше все развивалось успешно, я предложил переиздание этого русского перевода в Петербурге в издательство "Алетейя", списался с екатеринбургской переводчицей, которая давно уже отошла от переводов, это было первое и последнее ее детище. Но пришлось поработать как редактору, потому что некоторые реалии у Пацци были смещены, некоторые события он исказил… Автор дал мне согласие, чтобы я кое-что привел к историческому оригиналу, оставляя, понятно, простор для фэнтези, поэтому я эти реалии уточнил и подправил. Перевод мне понравился, видно, что делалось это на подъеме, с любовью к тексту и симпатией к автору.

Алла Эбель к своей екатеринбургской публикации предпослала предисловие переводчика, где она описала свои впечатления от литератора, описывала их встречу.

Иван Толстой: Вот что писала Алла Эбель в своем предисловии.

"Китайский ресторанчик в Ферраре – в небольшом по размерам, но с богатейшими университетскими, музыкальными и литературными традициями итальянском городе. За столиком напротив меня – энергичный, темноволосый и темноглазый человек с аккуратно подстриженной окладистой бородой. Только глаза, в которых, когда он заговаривает о последнем русском царе, вспыхивает и разгорается в пламя искра беспокойства, делают его непохожим на прочих, таких же ухоженных и благополучных, итальянцев средних лет. Он рассказывает, что трагическая история последних Романовых вошла в его жизнь с детства и не отпускает по сей день. "Ossessione, наваждение", – повторяет он, рассказывая о совпадениях, своих догадках и прозрениях, которые накрепко привязали его творческую фантазию к этой теме.

Его книга "В поисках императора" – смесь фактов, почерпнутых им из сотен книг, написанных на Западе о судьбе последнего российского монарха, и снов, игры воображения и художественного вымысла, который перемешал даты, климатические пояса, армейские соединения, географические названия…

​Традиции исторической прозы, в которых воспитан российский читатель, предъявляют художнику жесткие требования: достоверность, достоверность и еще раз достоверность. Тем не менее, в литературе существует жанр исторического приключенческого романа, в котором событиями и героями распоряжается прихоть автора, зато он и не пытается размышлять и делать выводы о судьбах стран и народов, основываясь на столь шатком фундаменте. Правомерно ли смешение двух этих жанров в одном, который сам Роберто Пацци называет "исторической фантазией", каждый читатель решит сам. Хотелось бы только отметить, что эта книга – взгляд на нашу историю со стороны, зеркальное отражение того, какими представляют нас себе европейцы, еще одна попытка разгадать "загадочную русскую душу". Тем она и интересна, поскольку взгляд со стороны позволяет иногда подметить то, чего раньше сами мы не замечали".

Михаил Талалай: Мы пригласили также для нового предисловия Ольгу Викторовну Страда, директора Итальянского института культуры в Москве.

Желаем приятного чтения или, по-итальянски, – "buonalettura".