Сотрудники Безенчукской подстанции Самарской областной станции скорой медицинской помощи требуют, чтобы власть обратила внимание на их проблемы. Фельдшеры и водители говорят, что они постоянно рискуют, выполняя свои профессиональные обязанности. Четыре из семи автомобилей скорой помощи сломаны и совсем непригодны к использованию. На остальных нет шипованной резины. Двери автомобилей так изношены, что открываются на ходу. Полгода не работают проблесковые маячки и звуковые сирены, которыми должны быть оснащены все машины скорой помощи. Салоны и кабины не отапливаются. Часто машины скорой помощи, которые везут пациентов из одного населенного пункта в другой, ломаются посередине трассы.

– Наша подстанция обслуживает 51 населенный пункт Безенчукского района. Мы часто выезжаем к больным, которые находятся далеко от Безенчука. Почти каждый день мы транспортируем пациентов в больницы Самары и Чапаевска. До Самары – 100 километров, до Чапаевска – 40. Машины Безенчукской скорой помощи изношены до такой степени, что на них страшно работать, – говорит фельдшер Безенчукской подстанции Вера Васильева. – Автомобили ломаются каждый день. Например, недавно посреди трассы заглохла машина, на которой из Безенчука в соседнее село ехала бригада к пациенту, которого нужно было срочно госпитализировать. Нам пришлось на другой машине скорой помощи выезжать к больному. Мы приехали с большим опозданием. Мы забрали больного, а потом на буксире тащили сломавшуюся скорую в Безенчук. Фельдшеры и водитель два часа мерзли в холодной машине, пока ждали нас.

​– Как больной реагировал на эту ситуацию?

– Этот больной и его жена отнеслись к нам с пониманием. Но обычно больные возмущаются, что в наших машинах нет отопления. Это не просто некомфортно, это опасно для пациентов. В салоне автомобиля больного в тяжелом состоянии нельзя раздеть для необходимых медицинских процедур из-за того, что там температура как на улице.

– Автомобили вашей подстанции попадали в ДТП?

– Недавно машину скорой помощи нашей подстанции из-за “голой” резины на колесах развернуло на трассе. Жертв пока не было, потому что водители стараются ездить очень осторожно. Но я, когда сажусь в машину скорой помощи, не знаю – вернусь я живой домой или нет. Из-за состояния автопарка сотрудникам скорой помощи приходится принимать опасные решения. Например, недавно одна из бригад везла ребенка в реанимацию. Скорой надо было спешить, потому что состояние пациента было тяжелым. На дороге, по которой ехала машина, было много светофоров. Водители скорых с включенным проблесковым маячком, выполняя неотложное служебное задание, могут нарушать правила дорожного движения. Но световая и звуковая сигнализации на наших машинах не работают. И эта скорая на свой страх и риск поехала на красный свет, потому что каждая секунда была на счету. Бригада скорой приняла такое решение, так как надо было спасать жизнь пациента. Из-за катастрофической ситуации с оборудованием нашей подстанции могут пострадать люди, которых мы обязаны спасать. Наших ресурсов может просто не хватить, если в городе произойдет серьезное ДТП и авария. Опишу сейчас обычную ситуацию. Сейчас в нашем распоряжении три машины. Одна машина ломается на трассе, мы отправляем за ней вторую машину, чтобы перегрузить пациента. Если третья машина на вызове в отдаленном селе, то наш район на несколько часов остается совсем без скорой помощи.

У нас есть много других проблем, кроме автопарка. Например, недавно, когда я завозила пациента в приемный покой, у носилок сложились колеса. Каким-то чудом я удержала носилки и пациент не упал и не ударился головой о плиточный пол. Подобное происходит постоянно, потому что носилки изношены. Их ремонтируют наши водители как умеют.

​– Какие у вас требования к местной власти, кроме замены автопарка?

– На подстанции есть только одно маленькое помещение. Мы там обедаем, отдыхаем, храним аппаратуру и рабочую одежду. Это противоречит санитарным нормам. Фельдшеры на вызовах имеют дело с инфекционными больными, работают с кровью, ставят аппаратуру на пол. Добавили бы нам одну комнату, чтобы мы могли находиться в человеческих условиях.

​– Почему вы продолжаете работать в таких условиях?

– Мы ответственные люди и не можем оставить наш район без медицинской помощи. Да, работа тяжелая, я очень сильно из-за нее переживаю. Но я люблю свою работу и испытываю огромную радость, когда удается помочь человеку. Мы боремся, стучимся во все двери, получаем ответ “денег нет, но вы держитесь”. И продолжаем бороться. Мы просто хотим иметь возможность качественно помогать людям. Весь наш коллектив настроен таким же образом.

– Сколько зарабатывают фельдшеры вашей подстанции?

– 22–23 тысячи рублей на руки.

Светлана Изрюмова, мать 13-летней девочки, которую недавно везли из села Екатериновка в больницу Безенчука на машине скорой помощи, рассказала Радио Свобода, что в автомобиле было очень холодно: “Мы с дочкой заледенели. На носилки страшно было ложиться – в таком они состоянии. К поведению фельдшеров и их профессиональному уровню у меня нет никаких претензий. Они доброжелательно себя с нами вели и делали все, что могли. Но нельзя, чтобы медики работали в таких условиях. Дочь увезли в подозрением на аппендицит. В этот раз скорая приехала вовремя. Но если бы из-за состояния автопарка машина задержалась бы, то я не хочу даже думать, что могло бы произойти”.

Сотрудники Безенчукской подстанции скорой помощи выложили в YouTube ролик, где рассказали о своем бедственном положении. После этого на встречу с фельдшерами и водителями приехала замминистра здравоохранения Самарской области Татьяна Сочинская.

​Мария Абрашкова, фельдшер Безенчукской скорой помощи, рассказала, что чиновница выслушала коллектив и пообещала передать подстанции к концу года новый автомобиль.

– Ну хоть как-то на нас обратили внимание и выслушали. С апреля мы обращались в прокуратуру, к заведующему подстанцией и главному врачу. Главврач Самарской областной станции скорой медицинской помощи ответил, что машины приняли в таком состоянии, в котором их передали, а текущий ремонт проводится своевременно. От министерства здравоохранения Самарской области пришел ответ, что машины находятся на балансе Самарской областной станции скорой медицинской помощи и они подлежат обслуживанию. В общем, нам отвечали отписками. Сейчас, видимо, публикация ролика сыграла какую-то роль, и появилась надежда, что нам дадут новые машины.

– Сколько вам нужно машин?

– Минимум четыре машины на четыре выездные бригады. Автомобилями уже сложно даже управлять. Недавно мы ехали с водителем на вызов. Водитель всю дорогу пытался управлять неисправным рулем автомобиля. Много лет наши машины ездят на нешипованной резине. Однажды в машине во время метели выпало окно, в другой раз – в процессе движения открылась сломанная дверь. Внутри автомобиля находились люди. Расскажу еще один недавний случай. На выезде выяснилось, что больного с острым коронарным синдромом надо госпитализировать в больницу Чапаевска. Транспортировать пациента с такими симптомами должна бригада с наркотическими анальгетиками. Так как в любой момент у больного могут возникнуть осложнения в виде болевого синдрома и отека легких. Мы вызвали машину скорой помощи. Но у нее отвалился рычаг передачи скоростей. Третья машина нашей подстанции уехала в Самару с пациентом. Тогда пришлось отправлять нашего водителя на подстанцию за бригадой с наркотическими анальгетиками, ждать, когда он вернется, затем везти пациента в больницу.

Министерство здравоохранения Самарской области пока не ответило на письмо Радио Свобода с просьбой изложить свою версию событий.

​Комментарии дал лидер межрегионального профсоюза работников здравоохранения "Действие" Андрей Коновал:

– Значительную часть нашего профсоюза составляют сотрудники скорой помощи. Первичные организации МПРЗ "Действие" в медицинских учреждениях этого профиля работают в двух десятках населенных пунктов страны. Помимо этого нам поступает информация и от не включенных в профсоюз медработников из разных регионов, поэтому я могу достаточно уверенно утверждать, что изношенность автопарка скорой помощи – это общая проблема по стране. Однако с таким катастрофическим состоянием автомобилей, как на Безенчукской подстанции в Самарской области, мы, если честно, столкнулись впервые. Чтобы машины вставали из-за поломок по 2–3 раза в день, чтобы вместо тосола предлагали водителям заливать воду, чтобы был такой бардак с техническим допуском автомашин к работе – такого мы еще не встречали. А ведь речь идет об экстренной службе, о безопасности пациентов и самих сотрудников.

Конечно, тут имеет место субъективный фактор, связанный с откровенно безответственным управлением – надеюсь, только на уровне подстанции, а не всей областной службы скорой помощи. В то же время проблема выработавшего свой ресурс, устаревшего автопарка скорой помощи – это системная ситуация для всей страны. Расходы на закупку новых автомобилей не заложены в тариф программ ОМС (обязательного медицинского страхования), по закону их своевременное приобретение – это компетенция региональных властей. Между тем региональные власти, особенно там, где бюджеты субъектов Федерации дефицитны, стремятся сэкономить на этих расходах, как, впрочем, и в целом на здравоохранении. Федеральный центр время от времени приобретает и передает на места определенное количество автомобилей скорой помощи, но это капля в море.

Нужны, во-первых, полноценные федеральные программы обновления автопарка экстренной службы, во-вторых, реальный контроль состояния существующего автопарка со стороны надзорных органов. Неслучайно первое, что мы сделали, когда наши активисты обратились с этой проблемой, – направили обращения в прокуратуру и областное управление Ростехнадзора с требованием провести проверки.

Что касается Безенчукской подстанции, то областной Минздрав уже публично пообещал передать сюда еще до конца 2018 года два новых автомобиля, провести техническую диагностику и списание окончательно неисправных машин. Надеюсь, это обещание будет выполнено. Если бы чиновники не отреагировали, следующим шагом была бы "итальянская забастовка" – то есть в данном случае отказ от работы в условиях, не отвечающих технике безопасности. Мы не допустим, чтобы члены нашего профсоюза продолжали на работе подвергать себя смертельному риску, прикрывая собой чью-то безответственность или нежелание портить отношения с вышестоящими инстанциями.