Кураторы выставки Питера Брейгеля – старшего, завершившейся в венском Музее истории искусств, подчеркивали ее уникальность. Такие полные экспозиции бывают крайне редко. Один из самых интересных рисунков приехал из Британского музея – это "Каждый" (Elck или Everyman, 1588, понимать следует как "Каждый из нас"). Он посвящен поискам смысла жизни среди благ материального мира и поражает метафорической многослойностью. Античность, библейские мотивы, средневековая реальность переплетаются.

Один и тот же ищущий человек – Новый Диоген – изображен на одном листе многократно. Вот он находит в мешке фонарь (из Евангелия по Иоанну, зач. 29: "Опять говорил Иисус к народу и сказал им: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни"), вот с фонарём ищет человека/бога/творца/себя? Вот сидит с тем же фонарём в бочке. Вот, отбросив фонарь, утратив очки (кроме бессмысленности для слепого света фонаря тут ещё один намёк на слабую способность видеть) и остатки приличия, Каждый борется с самим собой за кусок полотна.

Всё это происходит в огромной куче жизненного мусора, состоящей из забытых строительных инструментов, брошенного оружия, бесконечных тюков с товарами, азартных игр, романтических кувшинов. На первом плане мы видим, как Новый Диоген натыкается на разбитую сферу/глобус/мир. На стене дома/склада/фонаря – картина, подпись которой в сочетании со словами на одежде (текст есть только на гравюре) Каждого складывается в текст "Никто не знает себя". На этой внутренней картине похожая куча предметов и человек, явно победивший в упоминавшейся выше битве за кусок ткани (поговорка "Каждый тянет за длинный конец" – "Each tugs for the longest end"), смотрится в зеркало.

Есть еще и дальний план "Каждого". Видно, как Новый Диоген ищет истины/власти/славы/смерти на войне, оказывается у армейского шатра и в конце концов, согнувшись от тяжести фонаря-тяжести всего мира, добирается до церкви.

Это история о том, что каждая душа обречена на поиски правды, самопознания, смысла жизни. Каждый из нас обречен бродить, искать, но не находить искомое, что у каждого – в руках.

Многомерность сюжета "Каждого" – не всё, что поражает. Мы видим великолепную штриховку, оживляющую предметы, планы, иллюзии.

Это старинное моралите Everyman было воплощено Руфусом Норрисом и Хавьером де Фрутос на сцене Королевского национального театра.

"Моя сила – разрушительна… Когда, кидая меня, вы даете судьбе шанс улыбнуться вам, обогатить, принести вам статус и успех, тогда вам легко видеть во мне нечто, что контролирует мироздание. Когда я благосклонен к простакам, то по осанке и манере говорить они становятся подобны королям. Но я также видел и не могу забыть, как богатые торговцы сморщиваются в нищих, с трудом выговаривающих слова". Игральный кубик из книги Conversation Pieces: the world of Bruegel

Гравюра "Алхимик" (1558, Альбертина, Вена) была создана во времена, когда занятие алхимией не воспринималось как нечто ненормальное. Ненормальным было скорее отрицание возможности трансмутации.

Смотри также

Тайна замка Иммендорф. Поиски пропавших картин Климта

Рисунок разделен на три части. В левой трети мы видим главу семейства – псевдоученого, пораженного невежеством и тщеславием. Он поглощен жаждой лёгкого обогащения и расплавляет последнюю монету в надежде обрести философский камень. Над его столом клубится дым пустых надежд, затуманивающий разум. Слабоумный помощник в шутовском колпаке – словно с палубы "Корабля дураков" Себастьяна Бранта. Он работает мехами, разжигая неплодотворный огонь. Алхимик не оборачивается, он не замечает, что семья голодает. Прилично одетый персонаж в длинном старомодном школярском шапероне сидит за столом. Он указывает пальцем на надпись в книге – "alche mist", а рукой – на алхимика. На нидерландском языке надпись читалась как "all is mist" и означала "всё это туман" или же "all missed" – "всё пропало".

Кто этот посторонний в доме? Абстрактный морализатор (версия авторов каталога выставки)? Сборщик налогов, пришедший, чтобы отобрать последнее, и протягивающий руку за деньгами? Сам алхимик в молодости, во времена обучения в университете? Не его ли профиль заострился от бессмысленных трудов? А может, это воображаемый учитель или несбывшаяся мечта о признании и богатстве?

За окном – третий эпизод. Имущество описано, вся семья – алхимик и его жена и ведут детей в приют. Один из сыновей во время всей истории – с горшком на голове.

Интересно рассматривать цветную копию "Алхимика", выполненную Питером Брейгелем – младшим и хранящуюся в Нью-Йорке: в этой версии гравюры слово из книги исчезло. Гравюра Брейгеля вдохновила многих художников повторить сюжет о человеке, в тщеславии и жадности своей не замечающем окружающей нищеты.

Одна из жемчужин выставки, "Битва Масленицы и поста" (1559), постоянно находится в венском Музее истории искусств. Это дубовая панель размером 118 на 164,2 см, жанр "wimmelbilder": пространство холста заполнено сотнями персонажей. Затем можно играть – искать загаданного героя. Об этой картине, которая представляет себой энциклопедию нравов, быта, традиций, верований средневековой Фландрии, написаны библиотеки. Банальное описание персонажей заняло бы несколько томов.

"Иногда прохожий не может пройти мимо меня. Он хватает меня за середину, обматывает меня шнурком и закручивает, пока у меня не начнется головокружение. Дети смотрят на это и узнают, что все могут играть с волчком, и не имеет значения, кто именно делает это. В конечном счёте, ветер определяет, в какой части игровой площадки я окажусь. Что дети не видят в своем азарте – то, что вращая меня, прохожий снова становится ребёнком. Они не видят улыбку, которая появляется на его лице. Они не видят, что мое вращение пробуждает его память о детстве, когда он мог играть со мной, так же как и они – без беспокойства о том, что может принести завтрашний день. Я делаю детей счастливыми, но я же делаю взрослых меланхоличными". Волчок из книги Conversation Pieces: the world of Bruegel

К венской выставке была издана особая отдельная книга о "говорящих" предметах города, изображенных на картине: прямая речь миски для теста, вертела, ковша, тарелки, ножа, копилки, игрального кубика, волчка, чаши для подаяний, символа пилигримов... Предметы рассказывают о своей роли, описывают собственные ощущения от взаимодействия с человечеством. Давайте прямо сейчас послушаем, что говорит стул:

"Я с самого начала знаю, кто сидит на мне – пустомеля, или пьяница, или хвастун, или клеветник. Я также чувствую, кто перебрал. Я первый, кто чувствует это, – даже раньше, чем пьющий. Для того, чтобы сидеть на трехногом стуле, нужна сноровка. Он требует умения балансировать. Осмотрительности. Приспособленности. Трех ножек достаточно для некоторой поддержки, но их не хватает для абсолютной самоуверенности. Даже если у вас зад как у быка, вам следует быть осторожным со мной". Трехногий стул Кварезмы из книги Conversation Pieces: the world of Bruegel

В отдельном зале была устроена огромная инсталляция, связанная с материальными предметами пространства "Битвы" из коллекции Музея Бойманса – ван Бёнингена. Видимо, это инсталляция прощальная.

Венский Музей истории искусств утверждает, что владеет картиной с 17-го века. Несколько лет назад в Польше же было обнаружено письмо директора Национального музея Феликса Коперы, написанное в 1946 году властям Кракова. Копера объявил, что в 1939 году жена нацистского губернатора Кракова Шарлотта Вехтер увезла "Битву" и несколько других картин в Вену. Статьи о нацистском следе "Битвы" утверждают, что примерная стоимость картины сейчас – 77 миллионов долларов. Таким образом, венский и краковский музеи теперь готовятся к серьезной схватке за мировое культурное наследие.

О чём же эта картина? "Битва Масленицы и Поста" – не абстракция, не метафизическое сражение, а реальный карнавал, бой Мясоеда, дона Карналя, и семиногой старушки-голодушки Кварезмы. Такие шутовские турниры проводились и в Нидерландах, и во Франции. О них было написано, например, в "Книге благой любви", сборнике нравоучительных и пошлых стихов испанского гуманиста Хуана Руиса (1283 – ок. 1350). Кстати, там же есть песни слепых и стихи о грехах, то есть множество других интересных тем, обыгранных позже Брейгелем.

Существует несколько переводов книги Руиса. Вкратце, в трёх связанных с "Битвой" песнях, первая из которых называется "О баталии промеж доном Мясоедом и доньей Четыредесятницей", рассказывается про сражение между животными постного и животного стола, о вооружении двух "армий", о победе Кварезмы. Следуют призывы к покаянию, рацион постной недели, описание периодов воздержания, молитв, подаяний. У этой истории в стихах есть продолжение – в следующей песне дон Мясоеда бежит, шлёт Кварезме угрозы из убежища, а в третьей песне мы уже читаем про его триумфальное возвращение, бряцание атрибутами охоты, власти, насилия.

Британцы сравнивают дона Карналя с сэром Тоби из карнавальной "Двенадцатой ночи". И здесь же есть огромная историческая загадка, связанная с политическими событиями времени написания шекспировской пьесы, сватовством испанского короля к Елизавете, протестантским отрицанием католического ритуала. Помните "Пришла двенадцатая ночь с начала Рождества" Давида Самойлова? Это о елизаветинском крещенском карнавале, который совпадает со славянским Крещенским вечером – с 5 на 6 января. Для современников Шекспира и Брейгеля "Двенадцатая ночь" была наполнена ребусами, шутками и головоломками. Перевернутый мир – зеркально отраженный, вселенная шиворот-навыворот, мгновение переходного дня – сверкал здесь всеми своими гранями.

Ни Масленица, ни Пост не были положительными персонажами, высмеивались обе стороны. Битва велась между двумя крайностями. Карикатурно изображалась и позиция Великого инквизитора, и роль Великого распутника. Представьте, сколько этических вопросов позволяла без труда обсудить эта энциклопедия нравов.

Исследовательница Брейгеля Кристина Карри, рассказывая о технике копирования картин Брейгеля, добавляет интриги: "Картина "Битва Масленицы и Поста" хранилась в Кракове и погибла во время войны. Сегодня эта картина существует только в версиях сыновей Брейгеля, и версию Питера-младшего купил брюссельский музей. Для меня это был ключ к загадке техники копирования картин Брейгеля. По всем контурам одной из фигур на картине видны крошечные точки, и они дают нам ответ". Венский музей, разумеется, атрибутирует представленную на выставке "Битву" как работу Питера Брейгеля – старшего.

При рентгеновском и инфракрасном исследовании "Битвы" было обнаружено множество закрашенных фрагментов, сделанных еще до завершения картины. Так, крест на лопатке пекаря превратился в двух постных рыбок. Венский куратор Сабина Пено считает, что кто-то другой, но не сам художник позднее закрасил труп, лежащий в тачке, и прикрыл полотном мертвеца, лежащего на земле.

О других работах, представленных на выставке в Вене, читайте в блоге Любавы Малышевой.